- У вас болит что-нибудь? Бахыш помотал головой.

- Тоща почему вы не спите?

Бахыш постеснялся сказать правду этой молодой красивой девушке. Он лежал, молча глядя на нее.

- Я принесу вам снотворное,- сказала Ширинбаджи,- выпьете и сразу уснете.

- Не знаю...

Но Ширинбаджи уже направлялась в ординаторскую. Вскоре она вернулась с таблеткой и стаканом воды. Бахыш молча выпил пилюлю, отодвинул стакан в сторону. Но, видно, Ширинбаджи почувствовала, что раненому мешает холод. Минут через десять она снова пришла, неся байковое одеяло, укрыла им Бахыша, заботливо подоткнула с боков.

- Вот теперь вам будет хорошо...

- Как вы догадались? - улыбнулся Бахыш.

- А вот догадалась! - улыбнулась Ширинбаджи.

Этой симпатичной девушке было от силы лет восемнадцать. Этим летом она окончила школу и пошла работать в госпиталь. Раненые очень любили ее - для каждого у нее находилось ласковое слово, улыбка, а то и просто добрый взгляд. Все раненые утверждали в шутку, что чувствуют себя лучше, когда дежурит Ширинбаджи. Собственно, настоящее имя девушки было Антига. Ширинбаджи (Ширинбаджи - дословно: сладкая сестра.) ее нарек молодой азербайджанец, лечившийся здесь, мичман Черноморского флота. Давно уже этот мичман поправился и уехал на фронт, а имя не забылось - уж очень оно подходило девушке. Кажется, оно ей самой нравилось.

После этого отношения между Ширинбаджи и Бахышем стали какими-то особенно теплыми. Ширинбаджи подходила к нему чаще, чем к другим раненым, а он глаз с нее не сводил. Как-то раз девушка сунула под подушку Бахыша бумажный сверток.

- Что это?

- Это сушеный инжир. Ешь, тебе полезно, от него сил прибавляется, а ты много крови потерял.

Бахыш узнал, что жила Ширинбаджи в старом городе, Ичеришехере (Ичеришехер - дословно: Внутренний город; старая часть Баку.) на улице Мамедъярова, неподалеку от караван-сарая Молтаны. А Бахыш тогда жил возле бани Гашашер, что на улице Мирза Фатали. Прежде они никогда не встречались, но ощущение у обоих было такое, как будто они знают друг друга много лет.

Очень нравилась Бахышу Ширинбаджи, он все время собирался заговорить с ней о женитьбе, но никак не мог решиться. К тому же он не знал,- может быть, у девушки уже есть суженый...

Но когда слова трудно произнести вслух, люди обычно доверяют их бумаге, и Бахыш решил написать Ширинбаджи письмо. Так он и сделал. Мучился, исчеркал несколько листков и наконец однажды утром, когда Ширинбаджи разносила больным термометры, потихоньку положил ей письмо в карман халата.

- Прочитаешь дома,- шепнул он девушке. Ширинбаджи кивнула, но до дома, конечно, ждать не стала. Выбрав тихую минуту, она закрылась в кабинете врача и там прочитала письмо.

Бахыш и теперь помнил это письмо наизусть. "Здравствуй, дорогая Ширинбаджи,- писал он.- Не знаю, имею ли я право тебя так называть, но поверь мне, что я никогда в жизни не встречал такую умную и красивую девушку, как ты. Много писать я не умею. Напишу главное. Если у тебя нет жениха, я буду счастлив, если ты согласишься выйти за меня замуж. Жду ответа с надеждой и нетерпением. Бахыш".

Глаза Ширинбаджи от счастья наполнились слезами. Она снова и снова читала письмо, прижимала его к груди, и не было в эти минуты в мире для нее ничего более драгоценного, чем этот листок разлинованной бумаги.

Девушка с трудом взяла себя в руки, умылась холодной водой, чтобы никто не заметил ее волнения, и вышла в коридор. До полудня она старалась обходить место, где лежал Бахыш. Будь на ее месте другая, та, возможно, и день и два, до следующего дежурства, не подала бы влюбленному в нее парию виду, что прочла письмо: пусть, мол, помучается. Но Ширинбаджи утерпела только до вечера. А вечером, присев на табуретку у раскладушки Бахыша, улыбнулась и просто сказала ему: - Я согласна.

И такой бесхитростной была Ширинбаджи, такой чистосердечной в каждом жесте и поступке, что Бахыша ничуть не насторожил ее быстрый ответ. Он радовался, он ликовал - уж слишком тяжело было бы для него получить отказ перед отъездом на фронт.

В тот же вечер Бахыш прямо в больничном халате убежал из госпиталя домой, рассказал обо всем матери, и на следующий день поутру, когда Ширинбаджи отдыхала дома после дежурства, к ней явились сваты - мать Бахыша и его дядя. Договорились обо всем, официально условились. Ширинбаджи пообещала, что будет ждать Бахыша столько, сколько понадобится. А как только кончится война, даст бог, и свадьбу сыграют.

В середине января сорок второго года Бахыш снова отправился в действующую армию. В то время части Кавказского и Западного фронтов развили наступление и стремительно продвигались вперед. Но до конца было еще очень и очень далеко. Сколько эта война продолжится - год или пять,- никто, конечно, не мог сказать. Одно было ясно: враг силен, жесток и захваченного так просто не уступит. Еще будут тяжелые кровопролитные бои, сотни тысяч похорон, десятки тысяч пропавших без вести... А потом придет Победа. Кто мог тогда знать, суждено ли Бахышу Марданову вернуться с фронта живым? Смерть была обычным, привычным делом. В одном находил утешение Бахыш: если и придется ему погибнуть - останется на земле человек, который любил его, ждал и тосковал. Отныне и навсегда поселилась Ширинбаджи в сердце Бахыша. Мог ли он раньше предполагать, что появится человек, о котором он будет думать так нежно? Никого на свете не любил Бахыш так преданно и сильно, как свою мать. И вот теперь образ Ширинбаджи занял в его сердце место рядом с милым материнским образом. Даже о ранении своем теперь не жалел Бахыш. В самом деле, если бы его не ранили, если бы он не попал в бакинский госпиталь, то не было бы у него и встречи с Ширинбаджи, не было бы в его жизни любви. А потому Бахыш не уставал благодарить судьбу.

...Дул легкий ветерок, шелестели листья тополей под балконом, а Бахыш-киши никак не мог уснуть. Лежа на раскладушке, он смотрел в черное звездное небо и мысленно разговаривал с Ширинбаджи. Бахыш очень радовался, когда видел жену во сне, но в последнее время Ширинбаджи снилась ему все реже и реже. Старик горько жалел об этом. Он заметил для себя, что когда Ширинбаджи являлась ему во сне, это предвещало удачу.