Хотите знать, какие ощущения испытал я во время боя быков - они были очень разнообразны: были и восхитительные мгновенья, которые я никогда не забуду, и мучительные минуты, когда хотелось убежать, провалиться куда-нибудь, лишь бы уйти от этого. Самым красивым, конечно, был торжественный въезд всех кадрилий на арену; но это надо видеть своими глазами: желтый песок под синим небом, круглая plaza de toros[арена для боя быков (исп.).] в сплошном кольце человеческих лиц, потом блеск фанфар, и на арену въезжают расшитые альгвазилы, за ними в сверкающих куртках и затканных золотом плащах, в треугольных шляпах и коротких шелковых панталонах вступают матадоры, эспады, бандерильеро, пикадоры на своих клячах, чуло и четверка мулов, увешанных бубенцами; и все они идут так величественно, так грациозно - ни один оперный хор в мире не смог бы так пройти.
В тот день в программе было кое-что необычное: состязание "frente a frente" - лоб в лоб двух матадоров-солистов, придерживающихся старой аристократической традиции конной корриды. Это были: кордовский капитан кавалерии дон Антонио Каньеро, одетый a la andaluz[по-андалузски (исп.).], и португальский рехонэадор Жоао Бранко Нунсио, на котором был пышный голубой наряд в стиле рококо. Сначала на арену, танцуя, въехал дон Антонио на андалузском жеребце, он рыцарски приветствовал инфанту и президента, потом конем и шляпой свольтировал приветствие всей публике, и тут распахнулись ворота, и на арену вылетел черный ком мускулов - бык с каменной глыбой груди и шеи, остановился, ослепленный солнечным горном, взмахнул хвостом и с какой-то веселостью припустился за единственным неприятелем, с тоненькой пикой в руке поджидавшим его на лошади посреди арены. Я с удовольствием стал бы описывать вам шаг за шагом все, что произошло дальше, но разве можно передать словами этот танец быка, коня и наездника? До чего красив этот боевой бык, когда он стоит вот так, фыркая, блестящий словно асфальт, огнедышащий зверь, которого только что раздразнили в клетке до бешенства; вот он остановился, зарывшись ногами в песок, и горящими глазами ищет соперника, чтобы его разорвать. А к нему красивым парадным шагом пританцовывает конь, крутит боками, словно байладорка[от bailadorca - танцовщица (исп.).] мягко подкидываясь на пружинящих ногах; черная, как смоль, глыба мускулов приходит в движение и стремительно, как стрела, с неожиданной упругостью каучуковой массы, опустив чуть не до земли голову, бешеным рывком кидается в атаку. Признаюсь, в эту минуту мне стало так жутко, что у меня сразу же вспотели ладони - как когда-то в горах, когда одна нога моя ВДРУГ поехала вниз. Но это была только секyнДа, Два скачка - и танцующий конь изящным галопом, высоко подбрасывая ножки, уже кружит за костистым крупом быка. Аплодисменты, прогремевшие как выстрел, остановили упрямый бег резинового танка - тут уж бычка взорвало: он ударил хвостом и галопом помчался за лошадью. Однако тактика быка - атаковать по прямой, а тактика коня и всадника - ускользать в крутых поворотах. Бык, выставив вперед голову, летит, чтобы сокрушительным ударом поднять на рога, и перебросить через себя противника, и неожиданно останавливается с удивленным и глуповатым видом, когда перед ним оказывается пустая арена. Но бык не только поддает рогами, он еще вспарывает страшным боковым рывком, его стремительный разбег иногда кончается неожиданным завалом в сторону, так что концы рогов приходятся как раз против лошадиного паха; не знаю уж, конь или всадник угадывает первым этот предательский поворот, но только я с невероятным облегчением кричал и хлопал в ладоши, когда еще через секунду красавец конь уже опять выделывал свои пируэты в пяти шагах от быка. Я думаю, что и коню игра эта стоит предельного напряжения нервов, потому что каждые пять минут рехонэадор, ускакав за барьер, возвращается на свежей лошади.
Изумительно красивое и возбуждающее зрелище весь этот танец, и я едва не забыл вам сказать, что в нем убивают; если говорить честно, я даже сначала забыл об этом и тогда, когда смотрел на арену. Я, правда, видел, как один раз рехонэадор с разбегу оперся своей пикой о бычий затылок, но бык только тряхнул головой и галопом помчался дальше - это казалось игрой. Другая пика осталась торчать у него в шее, подрагивая, как ручка с пером, вонзившаяся в половицу.
Бык отчаянно старался стряхнуть этот впившийся ему в шею предмет, мотал головой, вставал на дыбы, но копье крепко засело в этой стокилограммовой груде мускулов. Тогда бычок остановился, начал рыть ногами песок, словно собираясь в него закопаться, и заревел от боли и гнева, с морды у него капала слюна - должно быть, по-бычьи это означало плакать. А перед ним уже снова легко и плавно подкидывается конь с неприятелем. Раненый бык перестает мычать, фыркает, горбит холку и бешеным рывком кидается в атаку. Я закрыл глаза, думая, что сейчас на песке арены будет сплошная каша из растерзанных и растоптанных тел. Но когда я открыл глаза, бык стоял с поднятой головой, в затылке у него качалась переломленная пика, а напротив балетным шагом переступал с ноги на ногу конь, и только в его прижатых ушах виден ужас. Какое доблестное сердце у этого коня; сколько отваги, сколько изящества в этом красивом наезднике, который, впиваясь глазами в глаза быка, направляет коня коленями; несколько стойкости, сколько врожденного героизма и в этом бычке, который плачет, но не сдается! Конем правит человек, а человеком - тщеславие; бычок же хочет только одного: остаться на арене в одиночестве. Кто осмелится встать между мною и всеми коровами света? Глядите, он уже наклоняет лоб и опять бросает всю свою страшную тяжесть против единственного соперника, приплясывающего по арене; бык обрушивается на него, как каменная глыба, но уже минутами сухожилия ног его как-то вяло оседают. Он пошатнулся? Нет, это пустяки; вперед и только вперед! ура, за честь быков! Тут, словно молния, сверкнула третья пика. Бычок оступился, но тут же встряхнулся, и кажется, что уже наливаются силой его мускулы для нового разбега... но неожиданно он ложится- спокойно, будто жующая корова. Наездник с конем кружит около отдыхающего бойца. Бык распрямился, словно хотел вскочить, но как будто раздумал: нет, полежу еще капельку. Тогда наездник завертел лошадь кольцом по арене и галопом ускакал за барьер под ураганным огнем рукоплесканий и криков. Бык положил голову на землю: только минуточку, только мгновенье покоя... Тело его расслабилось и снова напряглось, ноги неуклюже напружились и как-то неестественно и странно выставились из черной груды его тела. Kigor mortis[Труппнoе окоченение (лат.).]. Из других ворот, гремя колокольчиками, выбежала упряжка мулов и через несколько секунд под хлопанье бичей рысью поволокла мертвого и тяжелого быка по песку арены.
