После Второй мировой войны высокоточное оружие развивалось стремительно. При этом оно отнюдь не лишило пехоту ее роли – напротив, усилило ее значение. Уже в 1960-е годы стало ясно, что самым эффективным средством борьбы с бронецелями становятся переносные, возимые, самоходные и авиационные противотанковые ракетные комплексы (ПТРК). Поясним: ПТРК включает противотанковую управляемую ракету (ПТУР) и пусковую установку с аппаратурой наведения и управления. Уже в арабо-израильской войне 1973 года около 800 израильских танков (из 900 потерянных машин) было подбито советскими ПТРК первого поколения «малютка» (создан в калужском КБ машиностроения под руководством C.П. Непобедимого).

Поколения ПТРК определяются прежде всего системой управления. ПТРК первого поколения имели систему ручного командного наведения, когда оператор наблюдал за целью, прицельной маркой и трассером ракеты, совмещая их с помощью рукоятки управления. Нужна была хорошая тренировка, чтобы не увести ПТУР «в небо» или в землю, а ближе 300—500 м наведение было невозможно. Низкая скорость ракеты уменьшала вероятность попадания и повышала уязвимость расчета – ему дольше приходилось оставаться на месте.

ПТРК второго поколения – а именно они наиболее широко применяются ныне – получили полуавтоматическую систему наведения. Оператор удерживает в прицеле цель, а отслеживание ракеты и выдача команд управления возложены на автоматическую аппаратуру. Вероятность попадания возросла с 0,5—0,6 до 0,8—0,95, причем по целям, движущимся под различными углами, увеличилась максимальная и уменьшилась минимальная дальность стрельбы. Развитие элементной базы и совершенствование алгоритмов управления уменьшили объем и массу бортовой аппаратуры ракеты, освободив место для более мощных боевых частей. Команды на ракету в большинстве комплексов передаются по тянущемуся за ней проводу. Таковы советский «метис» (разработан в тульском КБ приборостроения под руководством А.Г. Шипунова), американский «дрэгон», франко-англо-германский «милан». Дальность стрельбы переносных ПТРК не превышает 2 000– 2 500 м, а у легкого французского «эрикс» она не более 600 м. Но мотострелки (мотопехота) и десантники могут рассчитывать и на имеющиеся в подразделениях возимые ПТРК с большей дальностью, например, установленные на БМП.

К третьему поколению ряд специалистов относят ПТРК с управлением по лучу лазера – как у российского «корнет» разработки того же КБ приборостроения. Снимаются ограничения по дальности и скорости полета ПТУР – максимальная дальность стрельбы у «корнета» в 1,5 раза больше, чем у близкого по классу «конкурсМ» с проводной линией. Повышается вероятность поражения цели, причем не только наземной, но и воздушной – вертолета, например.

Другие специалисты считают, что новое поколение ПТРК должно воплощать принцип «выстрелил и забыл». Это дает возможность быстро перенести огонь, произвести следующий выстрел, сменить позицию. Для переносных ПТРК это означает необходимость установки на ракету головки самонаведения и аппаратуры распознавания цели и выработки команд управления. Вместе с эффективностью растет и стоимость. Тем не менее такие ПТРК уже появились – например, американский AAWS/М «джавелин» с тепловым самонаведением, запуском ракеты с плеча и поражением цели сверху.

Поражение целей сверху ударным кумулятивным ядром (у того же «джавелин» или у шведского RBS-56 «билл»), как и применение тандемных боевых частей у ПТУР «прямой атаки», вызвано ростом защищенности танков. Для борьбы с ПТУР танки и бронемашины могут использовать системы активной защиты и оптоэлектронные помехи, а это требует принятия соответствующих мер противодействия противодействию в аппаратуре ПТРК. Сегодня «умное» оружие противостоит «умной» броне.

Одним из главных противников подразделений сухопутных войск сегодня стали самолеты, боевые вертолеты, беспилотные ударные летательные аппараты, действующие на сверхмалых высотах. Все эти цели – скоростные, маневренные – защищены броней либо имеют совсем малые размеры. Пулеметов в зенитном положении для борьбы с ними оказалось недостаточно. И в 1960-е годы на вооружение пришел еще один тип высокоточного оружия – переносные зенитные ракетные комплексы (ПЗРК).

Уже в первом поколении ПЗРК выявились два основных направления – ракеты с тепловой головкой самонаведения (ГСН, как в американском «ред ай» или советском «стрела-2», разработанном в КБ машиностроения под руководством С.П. Непобедимого) и командный метод наведения (как в британском «блоупайп»). При командном наведении легче «разглядеть» цель на фоне помех и над самым горизонтом, есть возможность вести огонь и по наземным целям. Зато при наличии ГСН реализуется принцип «выстрелил и забыл» – работа оператора сводится лишь к начальному прицеливанию комплекса, предшествующему захвату цели ГСН, и производству пуска. Это существенно облегчает подготовку стрелков-зенитчиков. Тепловые ГСН отслеживают цель по тепловому излучению разогретого двигателя. Их эффективность проявилась сразу. Так, с 6 по 23 октября 1973 года, по сообщению советских СМИ, с помощью ПЗРК «стрела-2» было сбито 23 из 150 потерянных Израилем самолетов. С успехом применялись «стрела-2» и «стрела-2М» и во Вьетнаме. Мощным зенитным средством в руках афганских душманов оказались американские «стингеры», сбившие немало советских вертолетов и самолетов. Из всех огневых средств пехоты именно ПЗРК вызывают сегодня наибольшую тревогу в связи с ростом международного терроризма.

Чувствительность головки самонаведения ПЗРК первого поколения позволяла вести огонь по целям только вдогон– когда видно сопло двигателя. А для надежного прикрытия войск требовалось поражать самолет противника и на встречных курсах, пока он еще не успел нанести удар по боевым позициям. Следующую проблему для тепловых ГСН поставило широкое использование помех в инфракрасном диапазоне – «тепловых ловушек». Так, постановка помех тепловым ГСН израильскими самолетами во время войны 1982 года значительно снизила эффективность стрельбы по ним ПЗРК «стрела-2М».

От ПЗРК второго поколения требовали обстрела целей с разных ракурсов, на больших скоростях, с автоматическим выделением самолета среди помех и ложных целей. Решение проблемы снова пошло двумя путями – повышение чувствительности ГСН и переход на полуавтоматическое командное наведение (как в британском ПЗРК «джавелин» или шведском RBS-70 Mk2). Использование в ГСН датчиков не только инфракрасного, но и ультрафиолетового диапазона позволило лучше «отсекать» тепловые помехи, вести стрельбу по низколетящим целям в условиях наземных пожаров – ракета перестала «уходить» на посторонний источник теплового излучения.

Если ПЗРК «стрела-2М» мог поражать цели вдогон на дальности до 4 200 м, то ПЗРК второго поколения «игла-1» разработки того же КБ машиностроения – до 5 200 м вдогон и до 3 000 м навстречу. Еще одной характерной чертой ПЗРК второго поколения стало их оснащение запросчиками «свой-чужой», позволяющими автоматически предотвращать попадание по «своей» воздушной цели.

Ракеты большинства ПЗРК поражают цели осколочно-фугасной боевой частью. В советском ПЗРК «игла-1» для более эффективного действия ракета автоматически наводится не на двигатель, а в центроплан, боевая часть взрывается внутри цели, а заодно детонирует оставшееся топливо двигателя ракеты. В британском «старстрик» пошли по другому пути – его ракета несет три гиперзвуковых бронебойно-фугасных боеприпаса, наводимых на цель самостоятельно по лучу лазера.

Благодаря высокой мобильности и высокой готовности к открытию огня ПЗРК становятся одним из главных средств поражения скоростных низколетящих целей во всех видах боя в дневное и ночное время (новые комплексы ПЗРК оснащаются ночными прицелами). Их необходимость подтвердили действия авиации США и их союзников в зоне Персидского залива в 1991 году, при агрессии против Югославии в 1999-м и против Ирака в 2003 году, когда самолеты безнаказанно совершали свои налеты в условиях плохой видимости и под прикрытием ночи. Эффективность применения ПЗРК повышают автоматизированные системы управления, включающие средства разведки и портативные средства отображения боевой обстановки вроде «электронных планшетов», которыми пользуются расчеты американского «стингера» или российской «иглы».