Есть также повѣрье, что при сильномъ теченіи изъ носу, должно взять замкнутый висячій замокъ и дать крови капать сквозь дужку: кровь должна остановиться. Это, вѣроятно, придумано, чтобы успокоить человѣка, дать ему болѣе терпѣнья, давъ забаву въ руку, и усадить спокойно на одно мѣсто. Другіе совѣтуютъ, вмѣсто того, взять въ каждую руку по ключу и по куску мѣлу и стиснуть кулаки; или подсунуть кусочекъ бумажки, или дробинку подъ языкъ и проч. Кажется, все это придумано для того, чтобы не быть въ это время безъ дѣла и безъ совѣта, а подать хотя мнимую помощь; равно и для того, чтобы угомонить человѣка и успокоить его. При кровотеченіи изъ носу, дѣлаютъ также слѣдующее: рукою противной стороны, изъ которой ноздри идетъ кровь, достаютъ, подъ локоть другой руки, поднятой къ верху, мочку уха; вскорѣ, какъ увѣряютъ, кровь останавливается. Само собою разумѣется, что всѣ средства эти тогда только могли бы быть признаны дѣльными, если бы они, при опасныхъ или продолжительныхъ кровотеченіяхъ, оказались дѣйствительными, въ чемъ конечно нельзя не усомниться.

На заводахъ уральскихъ есть особый способъ заговаривать кровь, если во время работъ кто нибудь по неосторожности бываетъ сильно раненъ. Способъ этотъ относится до извѣстныхъ во всей Европѣ симпатическихъ средствъ, о коихъ частію будетъ говориться ниже, а частію уже говорилось выше. Если кто порубится или порѣжется сильно при работѣ, то на заводахъ есть для этого такъ называемая «тряпка»: это простая, бѣлая ветошка, напоенная растворами нашатыря; ее немедленно приносятъ, напояютъ кровью изъ раны и просушиваютъ исподоволь у горна или печи, на огнѣ. Какъ тряпка высохнетъ, такъ, говорятъ, и кровь должна остановиться. При этомъ наблюдаютъ только, чтобы сушить тряпку не круто , чтобъ съ нея паръ не валилъ: иначе-де рана будетъ болѣть, разсорится.

По случаю этого станнообразнаго средства, нельзя не вспомнить повѣрья нашихъ предковъ, которое творило разныя чудеса и чары надъ человѣкомъ, посредствомъ крови его, волосъ, или другихъ частей. На этомъ основано и у насъ повѣрье, особенно въ простонародьи, чтобы волосъ своихъ никогда и никому не давать и даже на память не посылать. Волосы эти, какъ говорятъ въ народѣ, могутъ-де попасться во всякія руки. Иные даже собираютъ во всю свою жизнь тщательно остриженные волосы и ногти, съ тѣмъ, чтобы ихъ взять съ собою въ гробъ, считая необходимымъ имѣть все принадлежащее къ тѣлу при себѣ; иначе потребуется въ томъ отчетъ. Суевѣрные раскольники дѣлаютъ это и съ другою, еще болѣе безсмысленною цѣлію, о коей будетъ говориться въ своемъ мѣстѣ. Врачи прежнихъ временъ предостерегали, не ставить кровь, послѣ кровопусканія, на печку, или на лежанку, утверждая, что тогда жаръ или воспаленіе въ больномъ усилится. Я впрочемъ и нынѣ зналъ образованнаго и опытнаго врача, который былъ того же мнѣнія и увѣрялъ, что дѣлалъ неоднократно опыты, которые его въ истинѣ этого дѣла вполнѣ убѣдили. Понынѣ извѣстнымъ и общепринятымъ законамъ природы, все это ни съ чѣмъ не вяжется и не можетъ быть допущено. Въ наше время кудесничество этого рода также извѣстно кой-гдѣ въ народѣ, и именно въ сѣверныхъ губерніяхъ: Архангельской, Вологодской, Олонецкой, Пермской, Вятской; оно едва ли не перешло къ намъ отъ Чуди, отъ финскихъ племенъ, кои сами въ теченіе вѣковъ обрусѣли. Тамъ безпрестанно слышишь о чудесахъ, о порчѣ, по злобѣ или мести, посредствомъ клока остриженныхъ волосъ или чаръ надъ поднятымъ съ земли слѣдомъ человѣка или надъ частицею крови его.

Близко къ тому повѣрье, или вѣрнѣе суевѣріе, заключается въ заломѣ или закрутѣ хлѣба на корню. Эту штуку злаго знахаря, дѣлаемую изъ мести, не должно смѣшивать съ заломомъ травы, для заговора червей, о чемъ уже говорено было на своемъ мѣстѣ. Злой знахарь беретъ въ руку горсть стеблей хлѣбныхъ и, произнося заклятіе на хозяина этой нивы, ломаетъ хлѣбъ въ правую сторону, а закручиваетъ его въ лѣвую. Обыкновенно въ самомъ узлѣ залома находятъ немного золы, которая берется изъ печи того же хозяина; иногда кладутъ подъ закрутъ, кромѣ золы, также соль, землю съ кладбища, яичную скорлупу, распаренныя хлѣбныя зерна, уголь. Закрутъ можетъ быть разведенъ, по суевѣрью народа, только хорошимъ знахаремъ; въ противномъ случаѣ хозяина нивы постигнетъ всякое бѣдствіе: домовины вымрутъ, домъ сгоритъ, скотъ падетъ и проч. Въ особенности опасно, по мнѣнію народа, сорвать или скосить закрутъ; если его недосмотрятъ во время и это сдѣлается, то бѣда не отвратима. Мнѣ самому случалось успокоивать мужика, на нивѣ коего сдѣланъ былъ закрутъ; я взялъ на себя развести его, увѣривъ испуганнаго мужика, что знаю это дѣло хорошо, а когда я вырвалъ весь кустикъ и зарылъ въ землю золу, уголь и соль, то все кончилось благополучно. Если не кому развести закрута, то осторожные хозяева обжинаютъ его.

Заговоры отъ ружья, отъ орудія вообще не могутъ заключать въ себѣ никакого смысла. У стрѣлковъ, ловцовъ, у охотниковъ есть однакоже, какъ у всехъ промышленниковъ, особаго рода пріемы и повѣрья, кои довольно трудно изслѣдовать, потому что сущность ихъ обыкновенно скрываестя подъ какимъ нибудь гаерствомъ. Травой Адамова голова окуриваютъ, въ Великій четвертокъ, силки и сѣти, коими ловятъ птицъ и самое ружье окуриваютъ травою клюквы (или колюки), увѣряя, что оно тогда не боится заговора или порчи. Капканы вытираютъ дегтемъ или конскимъ навозомъ, съ разными наговорами – и если въ этомъ пошептываніи нельзя признать толка, то навозъ и деготь безспорно служатъ къ тому, чтобы звѣрь не причулъ человѣческаго духа. Не только простолюдины, но люди образованные разсказываютъ иногда, какъ очевидцы, престранныя вещи, близкія къ предмету настоящаго нашего разсужденія; напримѣръ: у одного грека землепроходца, путешествовавшаго, по словамъ его ко Св. мѣстамъ, была какая-то ладонка, спасавшая отъ всякой пули. Надѣвъ на себя, онъ вызывалъ присутствующихъ офицеровъ стрѣлять по немъ; а когда никто на это не согласился, то онъ надѣлъ ладонку на лошадь, просилъ стрѣлять по ней и отвѣчалъ хозяину цѣну лошади. И на это не согласились, а избрали жертвою пѣтуха. Затѣмъ, пѣтуха привязали и сдѣлали по немъ, почти въ упоръ ружья, около десятка или болѣе выстрѣловъ дробью и пулей: пѣтухъ вскрикивалъ, подлеталъ, метался, но на немъ не было крови; онъ издохъ уже въ слѣдующую ночь, а ощипавъ его, нашли, что онъ весь покрытъ сине-багровыми рубцами.