- Что ты хочешь сказать?

- Ну… здесь столько всего интересного. По-моему, несправедливо наслаждаться всем этим одному.

- И что, ты считаешь, надо впустить сюда посетителей?

- Конечно.

- Ничего не выйдет, - покачал головой Штырь.

- Я знаю массу народа, который все бы отдал, чтоб хоть одним глазком взглянуть на все эти штуки.

- Ясно. Ну а потом, когда им наскучит глазеть, что они сделают? Небось разнесут музей на куски. Мэнди хмуро посмотрела на него, но потом вспомнила, что осталось от разных доэльфийских галерей и выставок.

- Да, ты, наверно, прав. - Она показала на стройные ряды бронтозавров. - И все-таки это не дело - скрывать их!

- Когда Эльфлэнд сюда вернулся, многие эльфы пользовались музеем, - сказал Штырь. - Те Чистокровки, которым хотелось перебраться в соседний мир, часто сюда приходили, учились тому, сему, хотели знать, как живут по ту сторону Границы. Считали, что так будет легче туда внедриться, - во всяком случае те, кто не хотел, чтобы их там распознали.

- Да что ты говоришь?

- Так оно и было. Потому-то у меня здесь есть электричество - они оставили большую волшебную батарею, от которой работает музейный генератор, и вообще у меня тут полно всяких технических штук, каких нигде не увидишь.

- Ты хочешь сказать, что все эти телевизоры и стереосистемы на верхнем этаже действуют?

Штырь кивнул.

- Вот это да! Хотелось бы мне с ними познакомиться. Я только читала о них раньше.

- Пошли! - позвал Штырь. - Я тебе покажу. Он наклонился к хорьку, дал ему взобраться к себе на руку и пошел к лестнице.

- Неужели ты все это прослушал? - изумилась Мэнди, когда они пришли в музыкальную комнату. Она стала перебирать пластинки на длинных полках, тянувшихся вдоль стен. - Джимми Хендрикс, Дэвид Боуи… - Она посмотрела на Штыря. - Это все и правда так здорово, как говорят?

- Еще лучше.

Мэнди шепотом ойкнула.

- Слушай, - обратился к ней Штырь, включая стерео, - тебе есть где пожить? Где-нибудь подальше отсюда? Лучше бы по ту сторону Границы.

- Пожить…

Ну правильно, а что она себе вообразила? Что она поселится здесь, да? Еще чего! Пора, пора ей взрослеть.

Штырь заметил, как вытянулось у Мэнди лицо.

- Я тебя не гоню, - сказал он, - ты, видно, неплохая девчонка, и я тебе обязан жизнью.

- Не беспокойся. Я уйду. Да у меня полно мест, где я могу перекантоваться.

- Ты неверно меня поняла. Слушай, дело в том, что Финнеган… ты знаешь, кто такой Финне-ган?

- Конечно, - кивнула Мэнди. - По крайней мере, слыхала о нем. Он ведь сейчас главарь Чистокровок?

- Это его ты вчера чуть не грохнула.

- Ну да? - ахнула Мэнди.

- Вот именно. Так что он скоро пожалует к нам и в этот раз приведет всех Чистокровок, каких только сможет созвать. Чую я, что они собираются устроить тут осаду и наметили приступить сегодня же.

- А… попасть сюда они смогут? - спросила Мэнди. Она подумала, что с улицы музей кажется неприступной крепостью.

- Ну, эльфы оставили тут кое-какую оборонительную систему, но мощной атаки музей не выдержит.

- Что же мы будем делать?

- Вот я и хочу сплавить тебя в какое-нибудь безопасное место, - улыбнулся Штырь. - Для начала…

- Ничего не получится.

- Послушай, ты даже не представляешь, что тут будет твориться.

- Но ведь вчера вечером я не растерялась, верно?

- Верно! Но…

- И потом, - добавила Мэнди, - я правда хочу послушать всю эту музыку.

- Слушай, детка…

- Мэнди.

- Что?

- Меня зовут Мэнди.

- Ладно, Мэнди.

Но продолжить он не успел. Мэнди положила на пол стопку снятых с полки пластинок и подошла к нему.

- Я не герой, - проговорила она, - но уйти отсюда не могу.

- Можешь, можешь. Ты просто…

- Тогда почему же ты просто не уйдешь отсюда? - Мэнди не верила сама себе - она препирается со Штырем, будто они старые приятели! Чудеса, да и только!

- Я - другое дело, - возразил Штырь, - я отвечаю!

- За что? За этот музей? Его и так никто никогда не увидит! За тех людей, кого ты спасаешь на улицах? Но ты же их близко к себе не подпускаешь!

- Ты не знаешь, о чем говоришь, - сказал Штырь.

Но слушая Мэнди, ее убежденный голос, он поймал себя на том, что не понимает, куда делась его собственная убежденность в своей правоте, которую и он испытывал в ее возрасте. Тогда он обо всем имел свое мнение - и мнение непрошибаемое, но с годами это куда-то испарилось. Если раньше Штырь всегда точно знал, к чему он стремится и какое место в мире занимает, теперь его жизнь стала рутиной. Он все еще что-то делал, но уже не был уверен, что делать это необходимо.

Например, зачем он патрулирует улицы, будто какой-то супергерой из комиксов…

Он так надолго замолчал и на лице у него вдруг обозначились такие глубокие морщины, что Мэнди испугалась, не хватила ли она через край.

- Слушай, - сказала она, - я зря все это болтаю! Ты можешь делать, что считаешь нужным, - этот музей твой. Если хочешь, чтобы я ушла и не путалась под ногами, я уйду.

- Нет, - покачал головой Штырь. - Ты права. Куда бы ты ни делась, рано или поздно с Финнеганом тебе придется встретиться, так же как и мне. Так лучше уж мы будем вместе. Только хочу тебя предупредить: не думай, что у нас есть хоть какая-то надежда выбраться из этой заварухи целыми, если у него под командой действительно столько Чистокровок, как я думаю.

- Тебе хочется сбежать? - спросила Мэнди.

- Может, и хочется, да только я все равно не могу.

- Ну тогда, - улыбнулась девушка, - давай слушать рок.

Она вынула пластинку из конверта, который украшала фотография кудрявого красавца. Ее заинтересовал не только портрет артиста, но и название группы. Недаром она утром изучала выставку динозавров на нижнем этаже. Группа называлась «Король тираннозавров».

- Стоящая группа? - спросила Мэнди.

- Да! Отличные ребята! Хочешь послушать?

Мэнди кивнула. Она нервно взъерошила волосы, так что светлые вихры встали дыбом. Она была до смерти испугана, хотя не подавала виду. И сейчас ей требовалось как-то отвлечься от мысли о том, что обрушится на них слишком скоро. Ей нужно было совсем немножко времени. Совсем! А потом она снова встанет перед Финнега-ном и его шайкой.

Музыка загремела из усилителей - грохот электрических и акустических инструментов оттеснил мучивший ее страх в дальние уголки мозга. После короткого вступления, заглушая инструменты, запел странно скрипучий голос. К тому времени, как вступил хор, Мэнди уже тоже громко распевала, а Лабби приплясывал у ее ног.