Она знала, что ответом будет одно: сходи-ка ты к врачу.

По крайней мере, если там честные люди.

Нина закрыла журнал. Толку в нем никакого. Сны никак не выбросить из головы - особенно тот, который приснился ей на автобусной остановке сегодня утром. Одно воспоминание о страшной тени, стоявшей посреди аллеи, заставляло ее содрогнуться.

Через некоторое время Нина поднялась с кресла и ушла в дом. Лабораторная по биологии помогла ей отвлечься от мрачных мыслей до обеда, а за обедом все стало совершенно ужасно, потому что родители тревожились и сходили с ума оттого, что Эшли не пришла домой.

Да слава богу, только и могла бы сказать Нина на это, но ей хватало ума держать эти слова при себе.

После обеда Нина позвонила Джуди, но Джуди могла говорить только о Берни. Берни сделал то, Берни сказал се. Он пригласил Джуди на выходных в кино, и не могла бы Нина ее выручить? Это будет всего вторая их встреча, но, кажется, это уже похоже на что-то серьезное, правда?

Нина послушала Джуди некоторое время и повесила трубку, как только смогла, сказав, что ей нужно доделать уроки. На самом деле уроки уже были сделаны, и Нина просто легла спать.

На какое-то время, по крайней мере, я избавлена от этих снов, подумала она, лежа под одеялом и глядя в потолок.

Сны почти не снились ей чаще, чем раз в неделю. На этой неделе два раза уже было.

Нина потянулась, подумав сонно: "Где-то там Эшли?.."

* * *

... и, очнувшись, увидела, что тело ее покрыто шерстью.

Нина уже начинала привыкать к этому. Не то, чтобы это ей нравилось вот уж ни разу! - но уже как-то по привычке первым делом осмотрела себя, чтобы понять, каким же зверем она приснилась себе на этот раз. Страх всегда приходил потом.

Когда она пыталась двигаться. Когда ей приходилось двигаться, поскольку что-нибудь ужасное обязательно должно было случиться, если она останется сидеть на месте.

На этот раз она стала волчицей.

Это было уже нечестно. Третий раз за два дня! Но как-то раз она уже была собакой - маленькой блохастой уличной собачонкой ростом с большую кошку - и ей уже почти удалось научиться управлять ее телом, когда огромная немецкая овчарка решила подзакусить ею. Волчье тело не должно сильно отличаться, и, может быть, ей удастся заставить его служить.

Стань мячом.

Нина осторожно подняла одну лапу, затем другую, собрав все свои силы, и сделала несколько неуверенных шажков, отставив для равновесия хвост. Улыбнувшись, она шагнула еще несколько раз, и встала, как вкопанная, перед глубоким забетонированным рвом. По ту сторону рва стояла невысокая стена. А за стеной зоркие в темноте волчьи глаза разглядели широкую площадь перед зоопарком "Метро".

Нину охватило разочарование. Надо же, попасть в тело такого большого и хищного зверя - ведь кто захочет связываться с волком? - и не иметь возможности отправиться испытать его! Но тут же она поняла, что защищена также и от многих угроз внешнего мира. Никакой доблестный охотник не будет пулять в нее из своей винтовки. Ей не придется беспокоиться об укрытии, потому что разве может быть место безопаснее, чем клетка в зоопарке? Это идеальный случай узнать как можно больше о звере и о том, что она делает в его теле.

Стань мячом.

Может быть, следующий доклад по биологии сделать о волках?

Нина сделала еще несколько испытательных шагов, и с растущей уверенностью начала овладевать передвижением на четырех лапах. Волчье обоняние доносило до ее ноздрей целый волнующийся мир странных, экзотических запахов. Нина плыла через мириады тонких ароматных струй, разгадывая их смысл и любуясь их калейдоскопической игрой.

Что-то шевельнулось в дальнем конце волчьей клетки.

Холодок пробежал по Нининой спине, но тут же она увидела, что это просто другие волки из маленькой зоопарковой стаи. С полдюжины волков вышли из тени, направляясь к ней. Альфа-пара - вожаки стаи - шла впереди, остальные - за ними.

Добрый вечер, хотела сказать Нина.

Ее слова превратились в раскатистое рычание, удивившее ее.

Как в кино про оборотней, подумала она.

Она улыбнулась, подумав об этом, но улыбка ее сникла, когда она поняла, что стая поняла ее рычание совершенно превратно.

О боже, подумала Нина, что же я сказала по-волчьи?

Альфа-самец подошел к ней на прямых ногах, и из его груди родился ответный рык.

Легче, парни, попыталась сказать Нина, я же не хотела сказать ничего такого.

Эти слова тоже стали рычанием и глухим ворчанием. Шерсть на шее вожака поднялась дыбом. Он подошел еще ближе - остальные волки окружили Нину.

Нина начала вспоминать то, что она читала о волках. О том, например, как тесно спаяна волчья стая, и как они выгоняют чужаков со своей территории. Нина была в теле члена их стаи, но, наверно, вела себя как-то не так. Может быть, как-то не так пахла.

Нина бросила взгляд на окружающую клетку пропасть. Слишком высоко, чтобы попытаться прыгнуть. Но если ей некуда уйти - если волки не смогут прогнать ее с территории, которую они считают своей, - что же они сделают?

На это ответил вожак, внезапно набросившись на нее.

Он стремительно укусил ее в плечо. Она отпрянула так же быстро, поэтому он, ухватив ее плечо зубами, только поцарапал, не прокусил ей кожу. Но это было очень больно - мышцы предплечья горели, как в огне, - и панический ужас, от которого Нина столько времени успешно удерживалась, начал грызть каждый ее нерв.

От неожиданного быстрого движения Нина упала набок, попыталась тут же подняться на ноги, и снова упала. Но теперь она упала на спину, а вся стая стояла над ней.

Проснись, сказала Нина себе, проснись, проснись, ПРОСНИСЬ!

Но ничего не изменилось.

Вожак снова нанес удар.

ЭШ

- Все нормально, - сказала Кэсси. - Мы не пробудем здесь долго.

Она спокойно улыбнулась Эш, словно они все еще гуляли где-нибудь в Садах Силена, а не в каком-то тридевятом царстве. Улыбка ее, хоть и странная сейчас, здесь, вселяла куда больше уверенности, чем широкая, сумасшедшая ухмылка, растянувшая лицо Боунза.

- Хорошо, - тихо сказала Эш. - Недолго.

В "пробудем здесь" она все никак не могла поверить. Куда девался Верхний Фоксвилл? И главное - как они из него выбрались? Все, что видела Эш с высокого гранитного уступа, на котором они втроем сидели, был девственный лес. Тысячи и тысячи акров дикой чащи раскинулись до горизонта, и из нее возвышались только там и сям гранитные скалы, такие же, как та, на которой были они - древние каменные кости, тянувшеся из леса к небу.