- Нет. У вас неподходящий характер. Слишком хороший. Если бальзам действует так, как мы предполагаем, то логичнее, чтобы я был в роли мыши.
Они приступили к опыту в тот же вечер.
- Я отмерил минимальную дозу, - сказал Миар, встряхивая мензурку с бурой жидкостью. - Возможно, этого недостаточно. Тогда вы дадите мне еще одну дозу. Бальзам здесь, в темной бутыли, потому что на свету десенит постепенно разлагается. Итак, Жерар, эта бутыль с красной наклейкой, вы видите? Другая бутыль, вот эта, с синей наклейкой, - раствор нейтрализатора. Нужна такая же доза. Будьте осторожны, обе жидкости чертовски похожи - по цвету и даже по вкусу. Разумеется, при условии, что дикую горечь можно считать вкусом. Нейтрализатор действует, если его принимают не позже чем через час после приема бальзама. Это очень важно, Жерар. Очень важно. Не забудьте следить за временем: мало ли что может случиться...
Помолчав, он закончил: - Вот и все инструкции. Я наведаюсь к мышам, посмотрю, и мы, пожалуй, начнем.
Дееень внимательно разглядывал бутылки с бальзамом и нейтрализатором. Действительно, не мудрено спутать: они абсолютно одинаковы, единственное их отличие - узкие полоски цветной бумаги.
Реторты, колбы, склянки - ни на одной нет надписей. Это лаборатория Миара, никто другой не смог бы здесь работать. "Что ж, - подумал Дееень, - в конце концов на растениях тоже нет надписей, а я их как-то различаю..." Дееень с досадой захлопнул крышку часов: прошло тридцать четыре минуты с начала опыта, действие бальзама не ощущалось.
- Так что же вы чувствуете? - снова спросил он.
Миар пожал плечами.
Он сидел у стола и машинально рисовал чертиков на чистом листе бумаги. Чертики выстраивались ровными рядами.
- Никаких отклонений, Жерар. Если вам не надоело считать мой пульс, пожалуйста...
Дееень отошел к окну. Лохматое красное солнце спускалось к серой полоске облаков на горизонте, и, едва оно коснулось этой полосы, кромка облаков вспыхнула оранжевым пламенем. Десеню вспомнилась солнечная колоннада в лесу. Он видел ее, возвращаясь с пальмовым соком, вскоре после окончания ливня.
Он брел тогда в полумраке, по колено в мутной воде. Трудно было сохранять равновесие, ступая по ослизлым сучьям и листьям.
Чтобы не упасть, он цеплялся за свисавшие стебли лиан - и на него обрушивались потоки воды, застоявшейся в густых ветвях деревьев.
Внезапно где-то наверху солнце вырвалось из-за туч: множество ярких лучей пронзило джунгли.
Перед изумленным Десенем возникла бесконечная колоннада: столбы света, строго параллельные и расположенные в каком-то неуловимом порядке, поддерживали зеленую твердь леса.
Еще ни разу за долгие годы своих путешествий Дееень не видел ничего подобного. Забыв о том, что нужно спешить, он рассматривал гигантский зал с ослепительными колоннами.
Прошелестел ветер. Колонны дрогнули, сузились. Теперь они были похожи на льющиеся сверху золотистые струи: в лучах переливалась, кипела, искрилась мошкара. Дееень подумал, что красота, наверное, непостижима, если самое волшебное зрелище можно сделать из простых лучей света и мошкары!..
Новый порыв ветра раздробил лучи. Они потускнели и быстро погасли. Дееень знал, что джунгли навсегда останутся в его памяти такими, какими он увидел их в эти короткие минуты-.
Расчищая ножом путь, он добрался до невысокой кокосовой пальмы, вскарабкался по лианам наверх и сорвал молодые орехи.
Из-за широких листьев рафинофора .высунулась остренькая обезьянья мордочка; черные глаза ошеломленно уставились на человека.
- Не бойся, - сказал Десень, и обезьянка, пискнув, скрылась.
Лишь исключительное сочетание условий - определенная высота леса, какое-то особое расположение наблюдателя относительно деревьев и солнца могло создать солнечную феерию. Десень с сожалением покидал это место. Он думал о том, что лучи, проникнув в глубину, высветили душу джунглей. Быть может, так действует и бальзам, открывая в человеческой душе нечто непостижимое?
...Сорок одна минута.
Миар продолжал рисовать чертиков. Но что-то изменилось в рисунке Десень это заметил и подошел ближе.
Порядок нарушился: чертики были причудливо разбросаны по листу. Некоторые из них держались за руки, образуя цепочки.
- Черти, кажется, разбираются в химии, - сказал Десень. - Вот шесть чертей взялись за руки. Чем не бензольное кольцо? И тут еще два таких кольца... Послушайте, Поль, да ведь это фенантреновая группа!
- Я рисовал, ни о чем не думая, - ответил Миар, внимательно разглядывая рисунок. - Только чтобы занять время. Фенантреновое кольцо? Да, похоже. Очень похоже. Бог мой, Жерар, - голос у него дрогнул, - это может быть формулой морфина...
- Вы что-нибудь понимаете? - спросил Десень.
- Здесь должны быть две гидроксильные группы... Здесь и здесь. Полгода искать и не увидеть такой возможности! Я нащупывал эту формулу еще до отъезда и сейчас отчетливо вижу...
- Вы забыли про бальзам, - перебил Десень.
- Бальзам? Что вы хотите сказать, Жерар?
Десень не ответил. Так всегда, думал он, мы не предусматриваем даже самых простых вариантов.
Надеемся, что решение можно будет принять по ходу дела.
И в спешке ошибаемся. Не следовало напоминать о бальзаме. Надо было наблюдать, только наблюдать.
- А ведь вы правы, - сказал Миар, вставая из-за стола. Он смотрел на Десеня невидящим взглядом и, казалось, к чему-то прислушивался. - Это бальзам. И если бы вы теперь спросили, что я чувствую... Ясность мышления вот что. Как будто бальзам смазал там шестеренки, - он постучал по лбу, - и они завертелись быстрее, лучше... Бог мой, этому бальзаму цены нет!
Десень взглянул на часы. Сорок четыре минуты.
- ПЬтом может наступить упадок сил, - сказал он.
- Ни в коем случае! Вы же видели на мышах: депрессии не бывает. Нам нечего опасаться, давайте продолжим опыт. Я принял мизерную дозу. У этого питья отвратительный вкус, но чего не вытерпишь ради науки... Давайте увеличим дозу вдвое, а? Что вы на это скажете?
Он быстро ходил из угла в угол, почти бегал. Впрочем, такова была его обычная манера.
- Я не понимаю вас, Жерар, - продолжал он. - Все шло так хорошо - и вдруг вы хотите прервать опыт. Почему?
