- И?..
- Из этой палки войдет недурное древко для лука, после того как я с ним немного повожусь, - он прогладил поверхность древесины большим пальцем, определяя на ощупь ее годность. - Но будь у меня здесь мой большой лук эх, Дрей Прескот, вот тогда б ты увидел!
В этот момент в дверях поднялась суматоха. По любезному приглашению Зенкирена мы съехали из гостиницы и расположились в просторных покоях губернаторского дворца. Санурказзский часовой - юный паренек в новенькой длинной кольчуге и с новеньким сверкающим мечом, прощальным подарком отца отскочил, и в помещение влетел горластый, пышущий гневом и яростно жестикулирующий проконец. Оранжевый и зеленый свет солнц чертил косые линии на внутреннем дворике за дверьми, а с белых стен свисали на побегах экзотические цветы.
- Варвары! Пираты! Воры! - орал брызгая слюной проконец. Это был маленький рыхлый толстяк с кольцами на руках, судя по багровому пористому носу - большой любитель спиртного. Меча он не носил. Одежды так и развевались на нем от яростно-порывистых движений.
- Простите, пур Дрей, - оправдывался часовой. - Он так настаивал... его было никак не остановить. Разве только зарубив на месте...
- Ладно, Фазмарл, - согласился я, отворачиваясь от Сега с его заготовкой для лука. - Впусти этого господина.
А "этот господин" подскочил ко мне, размахивая кулаками у самого моего носа. Потом он увидел Сега и издал пронзительный вопль.
- Вот он - грабитель, разбойник, варвар! Он держит в руках мое имущество, пур Дрей - и он уничтожил прекраснейшее дерево, которое росло на женской половине моего дома!
- Ого! - только и промолвил я и посмотрел на Сега. Тот вцепился в свою деревяшку так, словно того и гляди выпадет за борт аэробота.
- Я всего-навсего срезал самый лучший ствол, пригодный для лука.
Толстяк запрыгал, брызгая слюной и потрясая кулаками.
- "Всего лишь!" Он выдрал сердцевину - самую сердцевину! - дерева, дающего тень моей любимой жене!
Проконцы придерживались странного обычая заводить трех жен. Что ж, этим людям вообще нравится самим себя наказывать.
- Дерево повреждено безнадежно, сударь?
- Безнадежно! Оно получило рану, которую ничто не может исцелить. Мое дерево - любимое дерево моей любимой жены!
- Тогда, если для спасения дерева ничего нельзя сделать, то думаю, лучше всего его выкорчевать и посадить другое.
В ответ на это разумное предложение паттелонец захлебнулся словами, вытер лоб, нашел взглядом кресло и рухнул в него. Я кивнул Сегу, и у этого бесшабашного балбеса хватило ума наполнить до краев гравированный серебряный кубок благородным хремсонским вином и поспешно поднести нашему незваному гостю. Проконец вытер губы, сделал глоток, ахнул и весь задрожал от радости. Приложив руку к сердцу, он пригубил еще малость.
- Отличное вино, - оценил он, с любовью глядя на кубок. - Добыча из Хремсона, как я понимаю?
Я вежливо склонил голову, но слово "добыча" заставило толстяка вновь вспыхнуть гневом.
- Грабители, разбойники - вот кто вы, все красные налетчики из Санурказза! Срезаете мое лучшее дерево, кромсаете его, оставляете обломки и щепки на моем мозаичном полу, так что моя вторая жена обдирает свои прекрасные ноги! Бедняжка содрала целую пядь кожи!
- Полноте, сударь, - сказал я. Зар свидетель, металлические нотки в моем голосе прозвучали лишь намеком. - Вы все еще не оказали мне любезности назвать свое имя. Мне неизвестно, ваше ли это дерево. Может, вы выдумали всю эту историю, дабы добиться от меня сочувствия... и вина!
Он качнулся, выпрямился, опираясь на подлокотники, и попытался заговорить, но его толстые губы только шлепали, с них срывалось сопение, а щеки побагровели от натуги. Наконец он открыл рот, и тут точно шлюз прорвало:
- Клянусь светлыми волосами самого Примаса Прока! Я - Юппиппу из Нижней Паттелонии! Я уважаемый человек, меня все знают в этом городе! У меня обширные владения на материке за Перитией, десять широкопалубных кораблей и три жены, самые восхитительные, какими только может похвастаться мужчина! А теперь они гонят меня взашей, оттого что их тенистый сад разорен!
Сег не смог больше сдерживаться, и пролил вино, давясь утробным хохотом. Я же оставался суров и невозмутим.
- Отлично, Юппиппу из Нижней Паттелонии. Я не желаю человеку страданий, особенно от трех жен. Не беспокойтесь, я добьюсь полного возмещения убытков, - мне пришла в голову одна мысль. - А нельзя ли достать другое дерево?
Юппиппу впал в своего рода тихое бешенство.
- Недоумок! Эти деревья растут сто лет!
На Крегене это примерно полжизни.
- В таком случае... Мой друг прибыл из Эртирдрина и вскоре вернется в свою страну. Я знаю, что он немедля предпримет шаги к поиску и отправке вам нового дерева. Вот, сударь, что может быть справедливее этого?
Юппиппу раскрыл рот и лишь пялился то на меня, то на Сега.
- Ну а пока, если вы примете в качестве возмещения немного заурядного золота, конечно же не идущего по романтичности ни в какое сравнение с деревом, то сможете купить большой тент с разноцветными полосами и таким образом защитить от солнца своих очаровательных жен.
И я вынул из пояса пригоршню монет и осторожно выложил на стол. Здесь, в городе, я волей-неволей был вынужден одевался как горожанин, а посему носил тунику, передник и кожаную сбрую.
Юппиппу посмотрел на золото, потом на меня.
- Э... тент?
- Ну да.
- Тент... - его лицо отражало напряженную работы мысли. - Но ведь дерево живое, оно красиво на вид, оно шелестит на ветру, а его листья создают великолепную игру света и тени на каменных плитах и моем мозаичном полу. Между прочим, он известен на всю Паттелонию, пур Дрей.
- Не сомневаюсь. Возьмите золото. Купите тент или новое дерево, другой породы. Но, Юппиппу, теперь я бы хотел, чтобы вы удалились. Вы меня понимаете? По-моему, золото - справедливая плата за причиненный вам ущерб.
Юппиппу в первый раз взял на себя труд внимательно посмотреть на меня, вместо того, чтобы бушевать, реветь, пыхтеть и метать испепеляющие взгляды на Сега и на оскорбляющую его взор отсеченную конечность дерева своей жены. И он увидел мое лицо. Я не заметил, чтобы выражение лица у меня изменилось, но фырканье, крики и пустые угрозы оборвались, словно Юппиппу схватили за горло.
