- Прошу садиться, господин граф, - скрипящим голосом произнес Клавдий Иверо, указывая на кресло возле горящего камина.

Эрнан сел. Граф слабо кивнул своему камердинеру, и тот вышел, оставив господ вдвоем.

- Итак, - заговорил Клавдий Иверо, как только дверь за слугой затворилась, - кастильский король велел арестовать своего брата. За что?

- По обвинению в государственной измене.

- Ага... Ну, это неудивительно.

Посему в комнате воцарилось тягостное молчание. Граф сидел с закрытыми глазами, бессильно откинувшись на спинку кресла. На лице его застыло выражение смертельной усталости. Эрнан мысленно ругал себя, что допустил ошибку, не доверившись графине. Но теперь уже было поздно что-либо менять. Диана Юлия наверняка удалилась в свои покои или же до утра уединилась в своей алхимической лаборатории и колдует там над колбами и ретортами.

Наконец Клавдий Иверо раскрыл глаза.

- Господин граф, король прислал мне копию протокола допроса моего сына. - (Эрнан побледнел). - Там не указано никаких имен - ни исполнителей, ни свидетелей, - вероятно, он опасался, что я стану мстит ь... И, кстати, напрасно - правосудие есть правосудие... Но по имеющейся у меня информации, вы были непосредственно причастны ко всем тем событиям.

"Он наводил справки! - воспрянул духом Эрнан. - Значит, еще не все потеряно."

- Да, дон Клавдий, я участвовал в раскрытии заговора.

- В таком случае, вы именно тот человек, который мне нужен.

Шатофьер привстал и поклонился.

- Я весь к вашим услугам.

- Дело в том, сударь, - продолжал граф Иверо, - что из протокола допроса я понял лишь то, что мой сын, по глупости своей и безрассудству, впутался в заговор, об истинной цели которого даже не подозревал. По моему глубокому убеждению, это чистейшая нелепица, что он покусился на те злосчастные векселя. В конце концов я не тиран, я продал бы несколько своих имений и заплатил бы по всем его долгам, а в случае необходимости и защитил бы его от гнева матери. Мне кажется более вероятным, что Рикард... Впрочем, не буду высказывать свои предложения, ибо они заставляют меня усомниться в здравом рассудке моего сына. Я лишь одно хочу знать: верно ли я догадался, что мотивы Рикарда были чисто личные?

- Да, дон Клавдий. В своем разрыве с принцессой Маргаритой ваш сын отчасти винил графиню Бискайскую, и ее брат воспользовался этим обстоятельством, а также тем состоянием глубокого отчаяния...

- Не будем лицемерить, сударь, - перебил его Клавдий Иверо. - Скажите прямо: Александр Бискайский воспользовался безумием моего сына. Его все еще разыскивают?

- Бывшего графа? Да. Недавно король удвоил сумму вознаграждения за его поимку.

- Уже напали на какой-нибудь след?

- Увы, нет. Он будто сквозь землю провалился.

- А как остальные участники заговора?

- Все, кроме одного, казнены.

- Жозеф де Мондрагон все еще жив?

- Он был приговорен к пожизненному заключению. Как мне стало известно, монсеньор Франческо де Арагон отказался подписать ему смертный приговор на том основании, что не было прямых доказательств его причастности к заговору - лишь предположения прочих обвиняемых, что он также участвовал в этом деле... ну, и еще мои собственные умозаключения. Однако теперь это уже несущественно: на прошлой неделе Мондрагон покончил с собой - повесился в своей камере.

- Об этом позаботился король?

- Скорее, принцесса Маргарита.

- Понятно... А что говорят в Памплоне про смерть Рикарда?

- Все убеждены, что его убил Александр Бискайский. Почему высказывают самые разноречивые предположения, но ни одно из них не бросает тени на вашего сына.

- И на том хорошо, - облегченно вздохнул граф. - Но где гарантия, что все посвященные будут молчать?

Вспомнив про Симона, Эрнан на мгновение замешкался с ответом, но затем сказал:

- Будьте уверены, дон Клавдий. Молчать будут все.

- Ну что ж, будем надеяться... Но постойте-ка! Вы сказали, что все, кроме одного, мертвы. Кто же этот один? Или вы имели в виду Александра Бискайского?

- Нет. Я имел в виду Фернандо Уэльву.

Впервые за время разговора глаза Клавдия Иверо сверкнули.

- Принц Кастильский?

- Да, он самый.

Граф судорожно вцепился пальцами в подлокотники своего кресла и резко подался вперед. Дыхание его участилось.

- И он сейчас у меня в замке!

- За это он и арестован своим братом королем.

- Так значит я не ошибался, - прошептал граф с тихой ненавистью в голосе. - Так я и думал, что принц Фернандо виновен в смерти моего сына... Господин де Шатофьер, если вы можете... даже если не можете, даже если не вправе - прошу вас, расскажите, во что впутался мой глупый сын.

Эрнан сделал вид, будто колеблется, хотя в действительности он решил все наперед.

- Хорошо, господин граф, я расскажу вам все, что могу рассказать. Александр Бискайский и Фернандо Уэльва решили избавиться от княжны Жоанны, поскольку она случайно прознала об их планах захватить при помощи иезуитов кастильский и наваррский престолы и угрожала им разоблачением, если они не откажутся от своих замыслов и не покаются перед королями Наварры и Кастилии.

- Стало быть, Фернандо метил на корону своего брата?

- Да. Он собирался отравить дона Альфонсо и поведал об этом графу Бискайскому. А княжна подслушала их разговор и...

- И мой сын принимал участие в их гнусной затее?! Какой позор!

- Но он понятия не имел об истинной подоплеке дела. Равно как и о том, что его также должны были убить - вместе с княжной Бискайской.

- Что?!! - потрясенно воскликнул граф Иверо. - Да что вы говорите?!

- Увы, это так. По замыслу заговорщиков, ваш сын, уже мертвый, должен был предстать виновником смерти княжны, ее убийцей, чтобы никому не пришло в голову заподозрить в этом других...

Эрнан вкратце поведал о поимке Фернандо и обнаруженных у него железном пруте и кинжале с вензелем Рикарда на рукояти. Потом он немного отступил от правды, сказав, что Фернандо передал Симону пакет, в котором действительно было письмо, компрометирующее Рикарда. (На допросе бывший доминиканец Гаспар признался, что по приказу графа Бискайского он подделал и это письмо, правда, небрежно - лишь затем, чтобы усыпить бдительность Фернандо. В том письме Жоанна обвиняла Рикарда в убийстве некоего Хуана Энрике де лас Фуэнтес, кастильского кабальеро, который весной этого года был любовником Маргариты и в самый разгар их романа спьяну утонул в реке. Однако из поддельного письма следовало, что это не был несчастный случай; Жоанна якобы располагала неопровержимыми доказательствами вины Рикарда и шантажировала его, требуя, чтобы он женился на ней). Эрнан предпочел такую версию происшедшего - хоть и не соответствующую действительности, но и совсем ложную, - чтобы ни в коем случае не вызвать у графа даже тени сочувствия к Фернандо, который, по замыслу Александра Бискайского, должен был умереть.