Литмир - Электронная Библиотека

– А вы сами не пробовали?

– Я? – изумился старик. – Вот это? Да на что мне!

– А вы попробуйте. Чего ж говорить с чужих слов.

– Да? – режимник с сомнением вгляделся в его лицо. – Может, вы не доверяете Крепости: что она сумеет вас защитить? Или хотите защищаться как раз от нее?.. Ладно, оставим. А вот это как?

Он достал из стола книжицу в яркой обложке, уже занесенную Вадимом в пропажи. Так это был обыск? Вадим прикрыл глаза, прогоняя злость. Что с них взять, иначе они не умеют – бедные, бедные… сволочи!

– Где вы взяли это? – строго спросил режимник.

Вадим открыл глаза.

– В библиотеке.

– Что? Вы шутите!

– Проверьте. Да там и штамп есть.

Полистав книжку, режимник озадаченно нахмурился. Что-то в их ведомстве дало сбой, если в Крепостную библиотеку проникли даже не забугорные, а – страшно подумать! – импортные книги. Но уж Вадима винить в этом неправомочно. Тем более, библиотеку давно прикрыли.

– Знаете, все-таки странно, – сказал режимник неуверенно. – Ну зачем вам тратить время и силы на изучение чуждых языков, зачем читать эту… белиберду?

– А вы сами читали?

– Разумеется, нет!

– Напрасно, – укорил Вадим. – Врагов надо знать.

Он уже без усилия выдерживал доброжелательный тон, ощущая внутри упругую твердость. Режимник растерянно хлопнул ресницами, затем с надеждой вгляделся в индикаторы. Что он ожидал там увидеть, интересно?

– Пусть этим занимаются, кому положено, – с опозданием возразил режимник. – Вообще, каждый должен заниматься своим делом.

– А как же народная инициатива? Основатель учит нас…

– Кстати, об инициативе, – оживился режимник. – Собрания вы не игнорируете – это так. Но все как-то без охоты, без огонька.

– Я по натуре сдержан.

– Сдержанным следует быть с посторонними. А вот вы третьего дня…

– Это по служебной надобности.

– Да? А это? – Режимник выхватил из папки листок и зачитал: – “17-го числа сего месяца проверочная комиссия в составе… ну, это пропустим… застала в квартире жильца Смирнова В. Г. постороннюю женщину. Объяснить свое аморальное поведение жилец отказался, при этом вел себя вызывающе”. Что вы скажете на такое?

– Я уже писал по этому поводу объяснительную.

– Да-да, я читал. Но вы не указали там фамилию вашей… гм… гостьи.

– Фамилии не знаю.

– Интересно. Выходит, в неположенное время вас посещает женщина, и вы укладываете ее, простите, в постель, даже не спросив фамилии. Я правильно излагаю?

– Да знаете ли, – усмехаясь, ответил Вадим, – как-то было не до анкетирования. Если помните, иногда это происходит быстро.

В раздражении режимник хлопнул ладонью по папке:

– Шутки тут неуместны! Вам следует помнить, что работаете на режимном предприятии, и быть разборчивее в связях!

– Об этом я помню всегда, – с точно дозированной обидой возразил Вадим, – и с посторонними о работе не говорю – ни при каких обстоятельствах!

– Но вы можете за нее поручиться?

– А зачем? Повторяю, здесь утечки быть не может.

Режимник снова проконсультировался с детектором – с тем же результатом.

– А что вы думаете о лабуправе? – без особой надежды спросил он.

– А вы? – с улыбкой спросил Вадим. – Сверху-то видней.

Со вздохом режимник поднялся и принялся освобождать его от присосок и ремней, напоследок пожелав:

– Если что – заходите.

– А как же, – ответил Вадим. – Обязательно. Всенепременно.

Выходя из режимного отдела (как и положено, через другой кабинет), он вдруг увидел Оросьева, по-хозяйски расположившегося за одним из столов. Насупя кустистые брови, человечек сосредоточенно копался костлявыми темными пальцами в стопке пухленьких папок.

– Сколько раз говорил: пиши короче, – остановившись рядом, сказал Вадим. – Не сваливай все на старших братьев! Сейчас не пришлось бы так напрягаться.

– Ладно-ладно, умник, – пробурчал Оросьев, морщинистой лапкой прикрывая наклейку на верхней папке, – поглядим теперь, кто кого поучать станет!

– Избави нас бог от таких учителей! – рассмеялся Вадим без особой веселости. – Хотя на другое ты и вовсе негоден. С повышеньицем вас! Долго ты его дожидался, но, кажется, пришел и на вашу улицу праздник – будто в старые добрые лагерные времена. – Вадим еще хмыкнул и добавил: – Знаешь, Оросьев, у меня ведь всегда ассоциировался с тобой именно гестаповский мундир – к чему бы, а?

– К усечению языка, – огрызнулся тот. – Болтаешь много!

– А вот с этим придется повременить, – возразил Вадим. – Дослужись сначала до репрессоров. А ведь хочется, верно?

– Ты куда шел? – угрюмо спросил Оросьев. – Вот и топай! А мне работать надо.

– Всех нас “на карандаш возьмешь”, да? – полюбопытствовал Вадим. – Или нас уже взял, очередь за другими? Вот, оказывается, куда ты вкладывал душу – или что там у тебя? Уж не засиживайся на службе, “наш паровозик”, береги здоровье. В жизни так много радостей, кроме как напакостить ближнему, – вдруг тебя еще что увлечет? – Он облокотился на столешницу, наклонясь к Оросьеву, заговорил доверительно: – Хочешь, по старой памяти, совет? Пока можешь, не поддавайся зависти совсем, иначе окажешься в таком болоте!.. Думаешь, вампирам живется сладко? Ну, напьются они людской крови – а дальше? Они ведь даже не живые… Впрочем, для тебя это абстракции, – заключил он, – стало быть, и совет не впрок.

Распрямившись, Вадим рассеянно кивнул зацепеневшему знакомцу и направился к выходу, отчего-то уверенный, что при следующем допросе его будет терзать уже не тот старенький, доверчивый режимник, а растущий, перспективный, “землю-рогом-роющий” кадр, созвучный новым временам, – Оросьев. Конечно, если этот допрос состоится.

2. В тени чудовищ

Сразу после обеденного перерыва Вадима позвали к телефону. Очень удивившись, он подошел.

– И чего сбежал? – укорил в трубке веселый звонкий голос. – Эх ты, медведище!

Вадим напрягся, сделал поправку на изношенную связь и вспомнил. И то – суток не прошло!

– А что оставалось делать? – ответил он. – Предков твоих дожидаться?

– Ну виновата, прости! – легко признала Юля. – Не умею пить – моя беда. Слушай, я заскочу за тобой – в пять, да?

– Ты понимаешь…

– Буду ждать против входа, чао! – И она положила трубку.

“Чао-чао”, – растерянно повторил Вадим. Можешь теперь мямлить до посинения – кто тебя услышит?

Изящный “бегунок” поджидал его в условленном месте. Украдкой оглядевшись, Вадим опустился на переднее кресло, рядом с прелестным водителем. На этот раз Юля облачилась в ситцевый сарафан на бретельках и обула нарядные босоножки, столь же воздушные. На заднем сиденье обнаружился худощавый юноша с тонким печальным лицом.

– Это Гарик, мой приятель, – представила его Юля. – Точнее, родственник – какой-то там дальний. Похож, верно? – Она рванула машину с места. – Знаешь, куда тебя везу?

– В “корыто”? – предположил Вадим. – Или на “полигон”?

Гарик содрогнулся, девочка расхохоталась:

– Нет, чуть подальше. Только молчок, ясно?.. Хотя чего это я! Мы ведь старые конспираторы, верно? – И она подмигнула Вадиму в зеркальце.

“Ну и кретины эти жрецы! – сердито подумал он. – Принимают кого ни попадя!.. Хотя на эту стрекозу и я бы купился – или куплюсь. Или уже. Старым становлюсь: на молоденьких потянуло”.

– А везу я тебя к воображенцам, – продолжала Юля. – Слыхал про таких?

– Это которые задаются? – притворился Вадим. – В смысле – воображалы?

Гарик вспыхнул, как лампочка. Оглянувшись на него, Юля фыркнула:

– Обиделся, смотри!.. Мальчик, а ты при чем? Накарябал пару баек – и туда ж!

– Юлия, прекрати! – негодуя, потребовал Гарик. – Это совершенно никого не касается.

Девушка махнула на него рукой и объяснила Вадиму:

– А воображенцы, мил-друг, отличаются от прочих патологически развитым воображением, от коего слова и происходит название. И ладно бы они воображали только внутри, так они еще норовят других осчастливить – верно, Гарик? И фантазируют, я тебе скажу, без удержу!

33
{"b":"49643","o":1}