Время от времени, по мере того, как они пробирались дальше, Принцесса с отвращением ударяла себя по ногам, сейчас уже плотно покрытым грязью, в которую она провалилась. Она сохраняла непривычное спокойствие. Люк не мог сказать, было ли ее молчание вызвано желанием поберечь силы или смущением из-за своего нынешнего положения. Насколько он знал, смущение не было для нее характерно.
Часто они останавливались, поворачивались кругом и устанавливали стрелки компасов, чтобы удостовериться, что идут в направлении сигнальной башни.
- Даже если это автоматическая станция, - заметил Люк через несколько дней в попытке подбодрить Принцессу, - кто-то ведь установил ее здесь и должен за ней следить. Как бы редко они это ни делали. Я видел какие-то довольно крупные развалины около того места, где мы сели. Может быть, в них все еще живут туземцы, может, они пусты, но башня ведь МОЖЕТ использоваться как пост для ксеноархеологических исследований.
- Возможно, - живо согласилась Принцесса. - Да... это объясняет и то, что башня нигде не зарегистрирована. Маленький научный пост может быть временным!
- И недавно созданным, - добавил Люк, взволнованный возможной правотой своего предположения. Просто поговорить о такой возможности - от этого им обоим стало легче. - Если это так, то на автоматической станции, даже эпизодически используемой, должен храниться неприкосновенный запас и аварийное оснащение. Черт побери, там может даже оказаться субпространственное планетарное реле для связи с Серкарпусом-4, на случай, когда здесь работает команда ученых.
- Взывать о помощи было бы не слишком красивым способом объявить о моем прибытии, - заметила Принцесса, откидывая волосы. - Не то чтобы я была какой-то особенной, - быстро добавила она. - Я договорюсь о прибытии в медицинском коконе.
Некоторое время они шли в молчании, потом Люку пришел в голову еще один вопрос:
- Я все еще не могу понять, Принцесса, из-за чего взбесились наши приборы. Этот колоссальный объем поднимающейся свободной энергии, через которую мы прорывались... удары молний, прыгавших с неба на корабли и назад... Никогда раньше ничего подобного не видел.
- Я тоже, сэр, - выдал свой комментарий Трипио, - я думал, что сойду с ума.
- Мне тоже не приходилось видеть что-либо подобное, - задумчиво призналась Принцесса. - И я никогда не читала о таком явлении природы. На нескольких колонизованных газовых гигантах бывают штормы и посильнее, но такие яркие - никогда. И при этом всегда бывают сильные громовые раскаты. Мы были над плотным слоем туч, когда это произошло. И все же, заколебалась Лея, - что-то мне это напоминает. - Арту гудком выразил свое согласие.
- Думается, что те, кто установил сигнальную башню, - кто бы они ни были - могли бы заодно передавать предупреждение кораблям, чтобы избежать опасности.
- Да, - согласилась Принцесса. - Трудно представить, чтобы научная экспедиция или экспедиция любого рода была столь небрежна. Такое упущение - это почти преступление. - Лея медленно покачала головой. - Этот эффект... я почти вспоминаю что-то вроде этого... - затем улыбнулась уже другой улыбкой: - У меня голова все еще забита конференцией.
А должна бы, подумал Люк, быть забита только одной мыслью: добраться до этой самонаводящейся башни и надеяться, что там есть еще что-нибудь, кроме кучи механизмов. Вслух он сказал:
- Я понимаю, Принцесса.
Не сила, а более древнее, более сильно развитое в человеке чувство убеждало Люка в том, что за ними следят. Он обнаружил, что быстро оборачивается, пристально вглядываясь в деревья и туман позади и по обе стороны дороги. Ничто не ответило на его взгляд, но неприятное чувство отказывалось его покидать.
Однажды Лея поймала его на том, что он вглядывался во влажные заросли.
- Нервничаешь? - это был полувопрос-полувызов.
- Нервничаю, это точно, - отпарировал Люк. - Я нервничаю и боюсь, и жаль, черт возьми, что мы уже не на Серкарпусе. Лучше уж быть где угодно на Серкарпусе, чем бродить пешком по этим болотам.
Посерьезнев, Принцесса сказала:
- Человек учится принимать все, что уготовила ему жизнь, с самым лучшим, по возможности, настроем. - Она смотрела прямо перед собой.
- Именно этим я и занимаюсь, - признался Люк. - Принимаю все с самым лучшим настроем, на какой способен, - нервничаю и боюсь.
- Что ж, незачем смотреть на меня так, словно это МОЯ вина.
- Я разве это имел в виду? Я что-нибудь такое говорил? - возразил Люк чуть более жарко, чем намеревался. Принцесса бросила на него проницательный взгляд, и он проклял свою неспособность скрывать свои чувства. Из меня вышел бы дрянной игрок в карты, решил Люк. Или политик.
- Нет, но ты все равно что... - горячо начала говорить Лея.
- Принцесса, - мягко перебил Люк, - по рассчитанному вами местонахождению, нам еще далеко идти. Тот факт, что разные зубастые и когтистые штуки до сих пор не бросались на нас с каждого дерева, не означает, что такие существа здесь не водятся. Так что единственное, чего у нас нет, - это времени препираться между собой. Кроме того, проблема ответственности - это уже пройденный этап. Ее заслонила проблема выживания. Мы и выживем, да пребудет с нами Сила.
Ответа не последовало. Это само по себе уже обнадеживало. Они побрели дальше. В те моменты, когда Принцесса не могла этого видеть, Люк бросал на нее восхищенные взгляды. Растрепанная, покрытая ниже пояса грязью, она все равно была красива. Люк знал, что она переживает не из-за него, а из-за того, что может пропустить запланированную встречу с повстанцами Серкарпуса.
Самая темная ночь - это ночь, наполненная туманом, а на Мимбане все ночи были именно такими. Путники устроились на ночлег между раздвоенными корнями огромного дерева. Пока Принцесса разжигала костер, Люк и роботы соорудили прикрытие от дождя, натянув два плаща между обоими массивными корнями. Люк и Лея свернулись калачиком в поисках тепла и следили, как ночь старается пробраться сквозь языки пламени. Пламя ободряюще потрескивало вопреки туману и звукам ночи, хором звучавшим вокруг них Они ничем не отличались от дневных звуков, но под покровом ночи все, особенно, в чужом мире, приобретает оттенок ночной тайны и ужаса.
