Затем сами группой они ходили и поверхности, наиболее загрязнённые, покрывали этими растворами. В это же время, группа, мною вызванная, под руководством товарища ЩУПАКА Александра Федоровича из нашего Института, занималась изучением способов введения таких компонентов в почву и на ее поверхность, которые способны были бы сорбировать наиболее подвижные радионуклиды, к каким относили цезий.
Вот тогда появились фосфатные составы. Группа Новосибирцев телеграфировала мне о необходимости более широкого использования туфов, целитов, а значит мы устанавливали Закарпатские, Армянские месторождения этого материала и заказали его составами.
Использование таких целито-содержащих материалов оказалось полезным. Полезными даже очень сильно, как и при внесении в почву для удержания радионуклидов, так и для внесения в тело плотин, уже начавших строиться по рекам, малым и большим.
Должен сказать, что, конечно, и бестолкового было много в этой работе. Не все точно документировалось, что уже сделано, а что не сделано. Давались команды. Проверка выполнения и точность выполнения команд иногда откладывалась на позже.
Так, уже спустя некоторое время, приехав на площадку я обнаружил, что в районе ливневой канализации сорбенты просто засыпают, в то время когда нужно было сделать соответствующие поддоны, с помощью которых можно было бы по мере насыщения сорбентов радионуклидами, быстро и просто менять один поддон на другой, а производилась просто механическая засыпка.
Лев Алексеевич ВОРОНИН, который в это время командовал Правительственной комиссией, довольно быстро меня понял. Мне показал, что дал соответствующие команды, но по-моему эти команды так до исполнения, в конечном счете, и не дошли.
Кроме того сама, периодически проводящаяся, смена состава Правительственных комиссии приводила к тому, что, – один состав закажет какое-то количество регентов, сорбентов, нужных материалов, – а другая команда приезжающих начинает действовать по несколько другой схеме и на приемных транспортных путях скапливалось достаточно большое количество неразгруженных вагонов.
Стали возникать такие материально-хозяйственные вопросы, возникла разделительная ведомость, связанная с тем, что всё, что проводится в штатном испытанном режиме – вот эти материалы забирает армия и используют их при дезактивационных работах, а все что должно испытываться, это все должно было поступать к организациям Министерства среднего машиностроения. Они должны были поредварительно материалы испытать и дать по ним соответствующее заключение и только после этого можно было их передавать армии для серийного использования.
Использовалось материалов много: и наши советские отечественные предложили, но, в общем-то все, в конце-концов, дело свелось к тому, что наиболее эффективными методами было пылеподавление и защиты свелись к следующим операциям: первая – на наиболее загрязнённых участках, это конечно прежде всего – механический сбор наиболее зараженных частиц.
Этот механический сбор при разных попытках использования, скажем, роботов, закупленных, в том числе и в ФРГ, оказался неудачным, потому, что все роботы, которые были испытаны в первый период времени, – они оказались либо механически неработоспособны в условиях развалов, в условиях больших неровностей на поверхности. Просто не могли механически преодолевать препятствия, а на ровных поверхностях, в условиях больших радиационных полей, электроника, как правило, управляющая отказывала, и эти роботы не могли действовать.
Поэтому, в конечном счете, наиболее удачным способом оказались бульдозеры дистанционно-управляемые, или просто бульдозеры-скреперы. Такая наша обычная техника, кабины которых была надежным образом освинцована и водитель защищался, находясь в этой кабине. Вот на первых этапах это и оказалось наиболее эффективным способом, когда с помощью обычной техники, но при надежной защите человека, управляющего этой техникой, удалось собрать и захоронить наиболее грязные частицы, наиболее опасные загрязнения.
Следующая операция было бетонирование уже очищенной земли с предварительным подслоем. Это такая операция проводилась. Включались в действие мощные пылесосы, перед тем как бетонирование производилось и убиралось достаточно большое количество загрязненной пыли.
Бетонирование, выведение различных лакусов, которые иногда оказывались и неудачными. Затем химические составы. Наиболее интересными из них оказались составы, предложенные член-корреспондентом Виктором Александровичем КАБАНОВЫМ, испытанные ранее в районах пылевых бурь в Средней Азии. Составы, которые были способны закреплять частицы почвы, но в то же время пропускать влагу и позволять подпочвенному слою жить нормальной жизнью. Вот эти испытанные составы оказались удачными. Виктор Александрович КАБАНОВ, с помощью руководителей Министерства химической промышленности, сумел в Дзержинске организовать достаточное производство этих средств и они в общем довольно широкое использование этих средств и они, в общем, в широкое использование вошли.
Самые тривиальные методы очистки имели то же большое значение: постоянное мытье дорог, создание пунктов дезактивации техники и людей, – это все, по мере развития событий, становилось все более широко используемым и все более организованным.
Начал я было говорить о том, как были организованы работы Правительственной комиссии. Начинала она работу свою очень рано, где-то в 7 или 8 утра проходило первое заседание, под руководством Председателя, на котором выслушивалась соответствующая дозиметрическая обстановка в различных регионах области. Давались соответствующие задания. Проверялось выполнение ранее сделанного. Затем все специалисты приступали к выполнению своих заданий и где-то поздно вечером (при ЩЕРБИНЕ это было, по крайней мере, где-то часов в 10 вечера) снова подводились итоги: давалась оценка радиационной обстановки, состояния работ по сооружению дамб, скважин, по получению необходимой техники по новым данным, по возведению саркофага.
Вся эта информация выслушивалась, тут-же принималось оперативные решение. Регулярно, несколько раз в день, с руководством Правительственной комиссии последовательно разговаривали товарищи: ДОЛГИХ Владимир Иванович, товарищ РЫЖКОВ Николай Иванович. Это было обязательно каждый день.
После приезда на место событий РЫЖКОВА и ЛИГАЧЁВА, я уже, по моему говорил об этом, но повторюсь – Правительственная комиссия первого состава выехала. При этом было объявлено, что она будет постоянной Правительственной комиссией, а менять её будут дублирующие составы. Но меня и СИДОРЕНКО оставили для того, чтобы я заканчивал работу по дезактивации, а СИДОРЕНКО – продолжал тщательно анализировать роль Госатомэнергонадзора, в том что было и в том, что происходит в настоящее время.
Поздно ночью, 4-го мая, там уже руководил Иван Степанович СИЛАЕВ (очень спокойный, очень деловито проводящий свои работы). По его приказанию меня разыскали. Оказывается меня вызвали в Москву, на заседание Политбюро на 5-е мая. Первым самолетом я вылетел.
Прилетел в Институт, где меня встретили, обмыли, отмыли, очистили, на столько, на сколько это было возможно. Вот, заскочил я домой, увидел свою жену, конечно, очень расстроенную, ну и к 10-ти часам приехал на Политбюро, где последовательно тов. ЩЕРБИНЕ, тов. РЫЖКОВУ и мне пришлось давать объяснение всему тому, что происходит.
Председательствующий на Политбюро Михаил Сергеевич ГОРБАЧЁВ сходу предупредил, что сейчас его не интересует проблема виновности и причинности аварии. Его интересует состояние дел и те необходимые мероприятия, еще дополнительные, нужные государству для того, чтобы быстрее справиться с возникшей ситуацией.
По завершению этого заседания Политбюро, Михаил Сергеевич, обращаясь неизвестно к кому, но видимо к Министрам БРЕЖНЕВУ, ЧАЗОВУ, которые при этом присутствовали, попросил товарищей вернуться на место и продолжить работу.
После заседания Политбюро я зашел в кабинет Бориса Евдокимовича ЩЕРБИНЫ и спросил: относится ли эта просьба и ко мне, или мне нужно задержаться, как и всей Правительственной комиссии здесь в Москве для продолжения своей текущей работы?
