Намаз закончился и джамид опустел,
В ночном безмолвии не слышен звук изана,
Вечерний сумрак тихо прилетел,
И крыльями закрыл глаза тумана.
У минарета дремлет кипарис,
За ними скал гранитная громада,
Там скрылся неприкаянный Иблис,
От вечных слов пророка Мухаммада.
Адам Мицкевич
Вот, что такое «Восток» по-европейски. Европейский Восток и пресловутый «дранг нах Остен» куда как больше отдают песками Аравии, горными травами Гиндукуша и индийскими пряностями, чем российским морозом.
…Иными словами, я утверждаю: конечная цель кайзеровской Германии — Индия — осталась целью первого этапа в завоевании мирового господства и для Третьего Рейха.
Обосновать это совсем не просто. История пошла иным путем. Историки же часто предпочитают доказывать, что развитие событий буквально следует планам политиков и военных. Между тем, движение истории есть сложный результат усилий многих участников политических шахмат, и угадать тщательно скрываемые намерения игроков за шершавой поверхностью реальности вовсе не простая задача. Надо вжиться в эпоху, в образ мысли действующих персонажей.
Если, как мы видели, история первой половины двадцатого века решилась в самом конце века девятнадцатого, а именно в Дамаске 1898 года, то вторая половина двадцатого века ковалась в 1937-1941 годах. Надо заметить, что, как указывают историки, до кристальной ясности в развитии событий в эти предвоенные годы и сегодня дальше, чем до Марса.
Дело не только в том, что многие документы, относящиеся к довоенному периоду, остаются секретными и поныне, а иные просто уничтожены, как, например, были уничтожены записи трех бесед лорда Бивербрука с Гитлером. Дело также и в том, что политическое влияние событий того времени еще не затухло до сих пор. Эти годы до сих пор связаны с настоящим тысячами тайных и явных нитей.
Тем не менее, если и искать доказательства ближневосточно-индийских планов Гитлера, то это надо делать именно в этой эпохе, в событиях, которые разворачивались тогда по всему миру. И, как я попробую убедить читателя, именно в эти годы и именно ради этих целей на Ближнем Востоке были высажены зерна фашизма, которые там успешно прижились.
Разумеется, я не имею возможности в достаточно короткой статье строго доказать, что основные замыслы Гитлера были связаны именно с переделом британской колониальной системы, однако, есть множество прямых и косвенных свидетельств в пользу того, что вовсе не СССР (Россия), а Ближний Восток и, в конечном итоге — Индия, были главной целью Гитлера на пути к мировому господству. Однако, все по порядку.
Я начну с одного не слишком широко обсуждавшегося «противоречия» в действиях Британии конца 30-х годов.
В 1937 году документ, вошедший в историю как «Меморандум Гендерсона», составленный автором непосредственно перед его назначением послом Британской короны в Берлине, гласил: «…Говоря прямо, Восточная Европа, окончательно, на все времена еще не устроенная, не представляет жизненного интереса для Англии… Можно даже утверждать, что не справедливо пытаться мешать Германии завершить свое единство и изготовиться к войне против славян при условии, что эти приготовления не разубедят Британскую империю, что они одновременно не направлены против нее».
В логику Меморандума Гендерсона прекрасно вписываются и пресловутое Мюнхенское соглашение 1938 года, поставившее крест на Чехословакии, и аншлюс Австрии… «Что мне Гекуба?!»
Но как совместить с Меморандумом Гендерсона поистине панические действия Британии 30 марта 1939 года, когда кабинет Чемберлена проявил, по выражению одного из историков того времени, «несвойственную ему прыть» и в одностороннем порядке, еще до прибытия в Англию польского представителя, опубликовал заявление о готовности оказать поддержку Польше, если она подвергнется нападению?
Особенно странной эта «прыть» выглядит с учетом нескольких обстоятельств. Заместитель министра иностранных дел Британии А.Кадоган отмечал тридцать лет спустя, что британские гарантии Польше были, по его выражению, «ужасной игрой». «Ужасной», поскольку Британия не имела тогда реальной возможности оказать Польше военную помощь, но очевидно сталкивала поляков с Германией.
Нелепость такого поведения подчеркивается тем, что отношения между Германией и Польшей были в то время совсем не так плохи, как иногда пытаются представить дело советские и западные историки. Еще в конце 1938 года германский посол в Польше Г.Мольтке доносил, к примеру, что в случае германо-советского конфликта Польша будет стоять на германской стороне. Более того, Польша достаточно активно поддержала действия Германии в отношении Чехословакии и, по многим свидетельствам, до последнего момента склонялась к полюбовному соглашению относительно Данцигского коридора. А накануне визита министра иностранных дел Польши Ю.Бека в Британию в марте 1939 года МИД Франции донес до британской стороны информацию о том, что Бек едет в Англию с расчетом предъявить британскому правительству завышенные требования и, после их отклонения, заявить, что, мол, у Польши была альтернатива — склониться к Британии или Германии, и теперь стало ясно, что она должна объединяться с Германией… Иными словами, положение Польши в качестве вассала Германии могло ее вполне устроить. Однако внезапная «помощь» британского правительства неизмеримо усложнила ее положение.
Эти действия Британии прямо противоречат главной мысли Меморандума Гендерсона о том, что Британия должна лояльно относиться к продвижению Германии на Восток.
Британские историки и дипломаты пытаются объяснить этот впечатляющий парадокс британской предвоенной политики тем, что якобы «идеалист Чемберлен» в одночасье осознал, что нельзя-де допускать доминирования Германии: «… [целью Лондона является] не защита отдельных стран, которые могли оказаться под германской угрозой, а стремление предотвратить установление германского господства над континентом, в результате которого Германия стала бы настолько мощной, что могла бы угрожать нашей (британской) безопасности». Именно так объясняется позиция Лондона 1939 года в отношении Польши официальными документами.
Но можно ли, находясь в здравом уме, представить себе, что автор меморандума Гендерсон и сам Чемберлен не понимали угрозы Британии со стороны Гитлера в конце 1937 года и внезапно прозрели в начале 1939 года? Это невероятно. Это абсолютно невероятно. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Именно Британия традиционно, веками поддерживала баланс сил в Европе и, даже шире, — в мире. Именно Британия калькулировала этот баланс до мельчайших деталей. Собственно, именно в таких расчетах и подсчетах и состоял смысл британской «блестящей изоляции». Можно ли представить себе, что многоопытный дипломат Гендерсон и прошедший огонь и воду Чемберлен оказались наивны как дети и никогда не слышали ни о чем подобном? Нет, это — невероятно! Гораздо более вероятно, что за короткий период между написанием Меморандума Гендерсона и британским заявлением о гарантиях Польше произошли события, которые «разубедили» — в соответствии с буквой Меморандума Гендерсона — Британию в том, что гитлеровские военные приготовления «не направлены против нее».
Иными словами, «парадоксальное поведение» Британии между 1937 и 1939 годами обретает ясный смысл и исчерпывающе логично только в том случае, если Британия поняла и убедилась, что главным и непосредственным противником Гитлера стала именно она, Британия, и что если Гитлер и имеет виды на Россию, то в неопределенном будущем.
Вопрос, поэтому, в том, какие именно события могли привести Британию к такому выводу?
Нет сомнений, что колониальные планы Гитлер имел. И наверняка эти планы в той или иной форме обсуждались Германией с Британией и Францией, причем именно в интересующий нас период времени. Тому есть множество свидетельств, даже если не обращаться к основополагающему труду Гитлера «Майн кампф».
