Обращаясь к настоящему положению каменного промысла, мы видим, что Екатеринбург, захватив всецело в свои руки торговлю уральскими камнями и всеми изделиями из них, по части производительности начинает быстро уступать место пригородам, куда лучами разошлась так называемая "каменнорезная масть". Приведём в подтверждение несколько цифр из статистического сборника екатеринбургского земства о промыслах в Екатеринбургском уезде, вышедшего в нынешнем году (1887. — В. С.) под редакцией земского статистика П. Н. Зверева. Вот цифры: в самом Екатеринбурге гранильным промыслом занимается 88 мужчин, 87 женщин, 38 мальчиков и 35 девочек; в Верх-Исетском заводе (от Екатеринбурга в 1 версте) 14 мужчин, 12 женщин, 8 мальчиков и 8 девочек; в Берёзовском заводе (12 вёрст от Екатеринбурга) 219 мужчин, 287 женщин, 161 мальчиков и 187 девочек; наконец, в Мраморском заводе (40 вёрст от Екатеринбурга) 113 мужчин, 133 женщины, 105 мальчиков и 85 девочек. В общей сложности различною обделкой камня заняты 434 мужчины, 519 женщин, 312 мальчиков и 315 девочек. Из этих цифр, прежде всего, выступает перевес женской рабочей силы над мужскою: женщин работает больше, чем мужчин, на 85 человек, а девочек сравнительно с мальчиками — на 3 человека. Затем, взрослых занято обработкой камня 984 человек и детей 627 человек. Такое крупное преобладание женского и детского труда уже служит лучшим доказательством тех ненормальных условий, какими обставлен самый промысел, носящий характер кустарно-семейного производства. Эти цифры доказывают то, что одного труда мужчины недостаточно, чтобы прокормить семью, а необходимо захватить и весь женский и даже детский труд. Конечно, сюда входит много одиночек, но, всё-таки, промысел не фабричный. Другою характерною меркой плохого экономического положения этой рабочей массы служит крайне слабое развитие грамотности: в городе грамотных среди гранильщиков всего 37 % (46 % мужчин и 27 % женщин), а в пригородных местностях этот процент, конечно, ещё ниже. В Берёзовском заводе из 380 гранильщиков (219 мужчин и 161 мальчиков) грамотных всего 47 человек, а из 474 женщин гранильщиц (287 женщин и 187 девочек) только 16 грамотных. Это уж круглое невежество, объясняющееся только тем, что с раннего детства здесь человек уже утилизируется в качестве рабочей силы, а для обучения даже простой грамоте времени совсем не остаётся. Ребёнок 7–8 лет уже может служить «вертелом», т. е. вертит какое-нибудь колесо с приводом к гранильному станку, шлифует подставки и вообще приспособлен к работе на целый день.
Что касается того, что из всей массы 1 611 гранильщиков в Екатеринбурге проживает только всего 248 человека, а остальные 1 363 рассеяны по пригородам, то причина этого заключается не в том, что Екатеринбург перестал быть центром производительности каменных изделий, а в некоторых исключительных условиях именно этих пригородных местечек. В городе вы видите, во-первых, перевес, хотя и ничтожный, мужской рабочей силы, именно на 126 рабочих мужчин и мальчиков всего 122 женщин и девочек, а, во-вторых, сравнительно высокий процент грамотности. Это доказывает только то, что в городе остались только лучшие мастера, труд которых и оплачивается лучше, а затем есть другие занятия, которые выгоднее, например, для той же "гранильной бабы". Так, 854 берёзовских гранильщика зарабатывают в год всего около 8 560 руб., что составит на душу 10 руб., а 248 городских гранильщиков зарабатывают в год 21 336 руб., что составит на душу уже целых 86 рублей. В пригороды сдаётся дешёвая работа и делается она из-за руки, в свободное время от какого-нибудь другого «рукомесла». Во всяком случае, для берёзовского обывателя гранильный промысел не составляет серьёзной статьи заработка и часто он бьётся из-за хлеба на воду, но дело в том, что на месте других работ меньше, чем в городе, а упомянутым 854 душам принадлежит всего 111 десятин покоса, 43 лошади, 55 коров и 6 голов мелкого скота. Значит, здесь работает открытая всем четырём ветрам голая беднота, как и в Мраморском заводе, где на 436 рабочих мраморщиков приходится 157 десятин сенокоса, 12 1/2 десятин пашни, 50 лошадей, 85 коров и 301 голова мелкого скота. Нужно заметить, что Берёзовский и Мраморский заводы только заводы по названию, а между тем, население лишено земельного надела. Берёзовский завод, по крайней мере, стоит в центре золотых промыслов и потому можно в городе прихватить какую-нибудь работу, а Мраморский завод и от города далеко, и других статей заработка не имеет. Как видите, получается самая благодарная почва для эксплоатации меньшого брата, каковая и совершается в самых безжалостных формах, так что мраморская бедность вошла в поговорку; около этой бедноты наживаются пять-шесть местных и городских скупщиков.
Гранильный промысел распадается на целый ряд отдельных специальностей, требующих неодинаковой подготовки, силы, ловкости и вообще искусства. На первом плане здесь можно поставить огранку драгоценных камней, как верх гранильного искусства; гораздо ниже этого стоит огранка так называемых «искр» и вообще мелких вставок, бус, запонок и пуговиц. Далее следует огранка и полировка печатей и вообще рельефные работы по твёрдому камню, изделия из яшмы и за ними, как более лёгкое, производство вещей из малахита, серпентина, селенита и других мягких пород. Отдельное место занимает вырезывание печатей, как дело, требующее специальной подготовки и большого искусства. В хвосте всех этих специальностей стоит чёрная работа по обделке мрамора. Как на побочные промыслы, можно указать на производство рельефных картин и горок из камней и собирание пресс-папье из готовых уже каменных плодов и листьев. Здесь есть своя аристократия, где требуются, кроме знания и подготовки, ещё вкус, изящество и своего рода творчество, и есть черноделы, которые участвуют только мускульною силой, вертя колесо, распиливая и обтёсывая поделочный камень. Знание и техника передаются из поколения в поколение. В общем запас технических знаний всё-таки очень невелик, а если что вырабатывается иногда до изумительной тонкости, так это глаз и рука, как при огранке драгоценных камней. Работа по преимуществу ручная, остановившаяся в том положении, как, вероятно, работали ещё первые искусники. Всё делается на глаз, как бог на душу положит, — мы говорим о гранильщиках-кустарях, а не о гранильной фабрике, где и сейчас выделываются вещи высокого художественного достоинства.
О работах собственно екатеринбургской гранильной фабрики говорить здесь не приходится: они известны публике по выставкам, а желающие сейчас могут любоваться её изделиями в Петербургском Эрмитаже. Громадные вазы из орлеца (родонит тож) или из разных яшм своего рода chef-d'oeuvre'ы.[7] Единственный недостаток их — высокая цена, но дешевле они и быть не могут, потому что работы за ними масса и работа адски медленная. В собственном смысле самоцветы теперь на фабрике не гранятся, насколько это мне известно.
Гранильщик-кустарь работает у себя на дому, благо особенно громоздких или сложных машин не требуется. Редко можно встретить отдельную комнату-мастерскую, обыкновенно же мастер работает в общей жилой комнате, где ютится иногда целая семья. Гранильный станок непременно придвинут к окну. Это небольшой деревянный стол, на котором кое-как прилажен гранильный прибор, т. е. вращающийся в горизонтальной плоскости круг из олова или свинца, смотря по надобности. Приводится он в движение помещённым под столом маховым колесом, ручка от которого выходит тоже поверх станка, — гранильный круг обыкновенно помещается в левой половине станка, а ручка, приводящая в движение маховое колесо, — в правой. Мастер правою рукой вертит колесо, а левою гранит камень. Прежде чем сырой камень попадёт на гранильный круг, он предварительно «околтовывается», т. е. обыкновенным молотком от него отбивают всё лишнее и придают ему приблизительно форму шарика. Конечно, «околтать» легко дешёвый камень, который не жаль и испортить, а камень дорогой обрезывается на особом станке, потому что обрезки тоже идут в дело: из них гранятся искры. «Околтанный» тем или другим способом камень вставляется при помощи мастики в конец деревянной шпильки. Мастика приготовляется или из обыкновенного сургуча, или из канифоли и серпентина. Когда круг приводится в движение, гранильщик приставляет камень к нему под известным углом и получается грань. Нужно большое искусство, чтобы расположить эти грани на камне совершенно правильно. Некоторым пособием для мастера является здесь деревянный квадрант, в который вставляется деревянная шпилька с камнем, — прибор самый простой, назначение которого только удержать шпильку под известным углом. Квадрант не предохраняет от того, что вы не сделаете неправильную грань, и он достигает цели только в опытной и твёрдой руке. Круг при гранении камня поливается разведённым в воде наждаком. Полировка огранённого камня считается сравнительно лёгкою. Предварительно камень шлифуется на свинце без наждака, а затем на оловянном, смоченном водою круге с трепелом (аметист, горный хрусталь) или на сухом (тяжеловес, изумруд, александрит). Вообще, весь процесс очень не сложен, инструмента требуется немного, и только нужно уменье.
