- А эту лестницу?
- Ликвидировать.
- Степка, ты сам внизу никого не впускай.
- Ай, и хитрая ж Наташка!
- Здесь нужно глории.
- Нельзя глории, краска облезет.
- Колька, я там кислоту в спальне оставил, принеси.
- А чего это Алешка так против Наташки?
- А как же ты думал! Им только дай волю на романы.
- Это же, правда, нехорошо - романы, Надежда Николаевна?
Т о р с к а я : Волю на романы? Да, это вопрос серьезный.
Б л ю м (со двора): Товарищ Жученко здесь?
З а б е г а й : Сюда нельзя ходить. Видите - уборка.
Б л ю м : Я по делу.
З а б е г а й : Знаем ваши дела. По делу, по делу, а потом возьмете и умыкнете коммунарку.
Б л ю м : Что вы, товарищ Забегай! Для чего ее красть, если своих не знаешь, как замуж девать.
Ж у ч е н к о : Какой здесь отряд?
К т о - т о и з р е б я т : Четвертый, непобедимый.
Б л ю м : Товарищ Жученко! Я, конечно, понимаю. Мальчики с дороги и все такое. Но вы же видите: шоферы ругаются, и никого нет...
Ж у ч е н к о : В чем дело?
Б л ю м : Да станочки эти.
Ж у ч е н к о : Разгрузить?
Б л ю м : Да, там три станочка.
Ж у ч е н к о : Ну что же, сейчас это устроим. Забегай, давай свою братву! Зырянский уже в столовой. Вот здорово! Алешка!
З ы р я н с к и й (в дверях столовой): Жучок, тебе любовное послание. (Отдает записку.)
Ж у ч е н к о : Алексей, дай отряд на разгрузку станков.
З ы р я н с к и й : Есть дать отряд на разгрузку станков. (В столовую.) Эй, пацаны, станки снимать.
З а б е г а й (к Блюму): Это какие станки?
Б л ю м : "Вандереры" - универсальные фрезерные.
З а б е г а й : Ребята, так это же те же самые "вандереры".
Общий возбужденный шум. Все выбегают на двор. Жученко читает записку.
Ж у ч е н к о : Допрыгались! Слышали, Надежда Николаевна?
Т о р с к а я : Знаю.
Ж у ч е н к о : Вот беда. Что нам делать с этими женщинами? И откуда в голову придет - жениться?
Т о р с к а я : Ничего, Жучок, не поделаете, жениться всегда будут.
Ж у ч е н к о : Так нельзя же так ни с того ни с сего... Ну... как это так у них выходит?
Со двора слышно.
Г о л о с З ы р я н с к о г о : Раз, два - взяли, два - нажали... Стой, стой!
Д и с к а н т : А давайте так, как на Волге.
Г о л о с а : Давай, давай. (Смех.)
Х о р :
И пойдет, пойдет, пойдет...
Вот идет, идет, идет...
И еще, еще идет. (Хохот.)
Ж у ч е н к о : Пойдем посмотрим.
Жученко и Торская выходят. Сверху медленно спускается Воргунов,
прислушиваясь к тому, что делается на дворе. Со двора слышно:
З а б е г а й : Подкладывай, подкладывай. Стой! Навались на ту сторону.
З ы р я н с к и й : Малыши, вы все сразу. Вы не тащите, животами, животами навались!
Какой-то треск, победный крик, смех: "Готово!" Воргунов, направившийся было к дверям, останавливается, задумывается, машет рукой и возвращается к лестнице. Не видя его, Федька Романченко с верхней площадки спускается вниз по перилам лестницы и на полном ходу налетает на Воргунова. Воргунов, пошатнувшись, поневоле принимают Федьку в обьятия. После освобождения из них Федька очень смущен и поправляет одежду.
В о р г у н о в : Это... что ж вы... спешите так!..
Р о м а н ч е н к о : Там... это... станки. А вы кто - инженер?
В о р г у н о в : Да, инженер, а все-таки надо развивать меньшую скорость.
Р о м а н ч е н к о : Когда спешишь...
В о р г у н о в : Тогда у вас третья скорость.
Р о м а н ч е н к о : Угу!
В о р г у н о в : Вы там увидите Блюма, попросите его зайти ко мне - к Воргунову.
Р о м а н ч е н к о : Есть пригласить товарища Блюма. (Убежал.)
Воргунов обернулся и тяжело смотрит ему вслед.
З а н а в е с
АКТ ТРЕТИЙ
Тот же вестибюль, что и во втором акте. Очень чисто, все блестит. На верхней площадке между окнами большой портрет Фрунзе, а под самым потолком на красном шелке золотой лозунг. По лестнице положена малиновая бархатная дорожка. Внизу при входе на лестницу
стоит высокий денежный шкаф, а на стене - круглые часы. У денежного шкафа часовой с винтовкой#4. Часовой держится свободно, но когда проходит
Захаров, становится "смирно". У лестницы в специальной подстановке из белой жести - цветы. У барьера вешалки два диванчика, обитые кожей. У входных дверей пушистый половик, и
все входящие обязательно вытирают ноги.
Забывчивых часовой знаком или словом приглашает к порядку. У денежного шкафа Клюкин. Сверху спускаются Крейцер, Дмитриевский,
Воргунов, Троян.
К р е й ц е р : Совещание ни в чем меня не убедило. (Остановился.) У нас есть все: инженеры, рабочая сила, станки, материалы, инструменты, вот этот самый ваш технологический процесс. Все есть, понимаете, а продукции нет. Вы мне рассказываете: то не так, другое не так, это не выходит. А я вас не понимаю. Должно выйти. И Троян вот говорит.
Т р о я н : Должно выйти.
К р е й ц е р : А не выходит. Может быть, молебен отслужить нужно? Позовите попа, отслужите молебен. Святой водой покропить? Кропите все ваши агрегаты. Давайте делать то, что нужно, по вашему мнению. А что нужно? Ну? Что нужно, Петр Петрович?
В о р г у н о в : Я так думаю, что поп и святая вода не помешают.
К р е й ц е р (смеется): Видите?
В о р г у н о в : Получится полный ассортимент: головотяпство, лень, чудеса и попы. Попы определенно соответствуют. Стиль будет выдержан...
Д м и т р и е в с к и й : Петр Петрович по обыкновению шутит. Причины ведь более или менее известны, только вы не хотите назвать их серьезными. Я уже докладывал вам: производство у нас сложное, мальчики работать не умеют, и, кроме того, как это ни неприятно признать, - крадут. Крадут инструменты, материалы. Я вот только сейчас узнал: у коммунара Собченко украли штанген, он стоит сто пятьдесят рублей, и без него работать нельзя. Штанген заграничный. И все это на самом ответственном участке, на выключателях.
К р е й ц е р : Что вы скажите, Петр Петрович?
В о р г у н о в : То же самое. Кражи тоже соответствуют: тоже стиль.
К р е й ц е р : Но нужно же бороться с этим стилем! Надо же принимать меры. Найти воров, наладить учет и ответственность. Ведь и на заводах могут красть. Никто из нас никогда не думает: вот он пролетарий, так и не украдет. Пролетарий тоже может спереть. Надо организовать дело, а вы сидите и руками разводите.
Т р о я н : Я думаю так: организм физически здоров, но наблюдаются, понимаете... так сказать, мозговые явления. Мальчики работой интересуются, к станкам относятся любовно, у нас все есть, это верно... Но вот - кражи, потом как бы это сказать: именно мозговые явления...
К р е й ц е р : В чем дело?
В о р г у н о в : Я вам скажу, в чем дело. Психическая установка не такая. Другая нужна психическая установка. Нужно более точное отношение к себе и к задаче. А у нас этого нет. Ведь сегодня целый скандал: диаметр штатива пять сантиметров, а диаметр пружины, которая на штатив надевается, - понимаете? - у нас вышел четыре с половиной сантиметра. Кто виноват? Виноватого, конечно, мы найдем, но это же не про
изводственная работа - искать виноватого. Второе: выключатель. Вы говорите: мальчики виноваты. Не то, не то, Георгий Васильевич. (К Крейцеру.) Это сложная, довольно противная штука: всякие винтики, штифтики, осики, шарнирчики. У нас все это разлезается. Мы не знаем, как он собирается в Вене, а наш способ не годится...
К р е й ц е р : Теперь понял, чего вам не хватает. Вам не хватает немца. До каких пор мы немцев будем целовать?
В о р г у н о в : Еще долго будем целовать...
К р е й ц е р : Глупости.
В о р г у н о в : Будем...
К р е й ц е р : А я говорю: глупости.
В о р г у н о в : Ну и говорите. А пока что мы выключатель делаем вручную и накладываем заклепки по методу Иванушки-дурачка. Делаем, а того нет, чтобы задуматься, напряжения нет, воли, всего такого...
