© Игорь Владимирович Михеев, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я шел уставший по пыльной дороге, ведущей к небольшому поселку на границе Узбекистана. Жарило жестокое солнце. Вокруг каменистая местность, растительность скудная и потому найти укрытия от палящих лучей не представляется возможным. Я понимаю, что спасение от жары – это добраться до того поселка. Название я не помню. Возможно, дорога была не такой и длинной, но она казалась бесконечной. Как-никак середина июля. Знал, на что шел. Потому скулил, стонал, терпел, но шел. За плечами у меня рюкзак примерно килограммов тридцать – тридцать пять, но кажется, что он весит тонну.

Я пришел в поселок под вечер. Солнце уже садилось. Это сложно было назвать поселком, аул. Бродят ослики, бегает детвора. Дома похожи на глиняные коробки. Кое-где местами растет трава. За аулом сразу же начинаются огромные скалистые горы. Огромными они кажутся вблизи. И еще потому, что практически нет на них растительности. Именно в эти горы я и направлялся.

Судя по всему, это должно быть начало Зеравшанского хребта, который проходит через узбеко-таджикскую границу. Карты у меня не было. Пока был в России, был мобильный интернет. Но теперь я в другой стране и далеко от цивилизации. Онлайн-карту посмотреть не могу. Связи нет.

С гор в лицо подул свежий ветер. И это меня немного привело в чувства. Голова от жары и усталости перестала кружиться. Пройдясь по аулу вдоль и поперек, я понял, что магазинов здесь нет. И даже смешно стало, что я среди штук десяти глиняных построек ищу ларек с минералкой.

Как назло, никого из взрослых не увидел на улице, только детвора лет пяти – десяти. Я подозвал одного из них, чтоб спросить, где могу увидеть кого-нибудь из старших. Я у этих ребят вызывал неподдельный интерес, но все же они немного меня побаивались и не подходили близко. Сложность была еще в том, что они не знают русского. Но кое-как жестами, я донес, что мне нужен кто-то старший. Пара ребят убежали в один из домов, а остальные трое с интересом меня разглядывали и что-то друг другу говорили и хихикали. Они вызывали у меня умиление, и на душе становилось спокойнее.

Пока я улыбался пацанам, не заметил, как ко мне, неизвестно откуда, подошла полная женщина в платке. По интонации понятно, что она спрашивала, что мне нужно. Я жестами объяснил, что не понимаю. Сказал, что русский. Она затем отвела меня в один из домов. Кстати, в этих домах очень прохладно, словно работает кондиционер. Только вот электричества нет во всей деревне. Да и не было.

В доме было двое мужчин, одетых, как и подобает жителю Узбекистана. Один из них был очень стар, с седой бородой, второй моложе, тоже с бородой, но не очень большой. В общем, мне стало ясно, по внешним признакам, что это не религиозная семья, коих большинство в тех районах.

В центральной части Узбекистана ислам, можно сказать, не поощряется властями. Публичная демонстрация своей религиозной принадлежности сурово карается законом. Это все средства пассивной борьбы с экстремизмом. Так сказать, создание почвы, в которой не должно вырасти зерно терроризма. Но, несмотря на жесткость законов, простой народ все же ходит в мечеть и притом, очень много. И соблюдает все предписания религии. Только дома, не афишируя. Ближе к границам страны люди более смелые и горячие, более верны традициям. Да и контроля властей над ними меньше. Именно в приграничных районах и находишь весь колорит и самобытность этого народа.

В общем, это была семья простых крестьян. Молодого мужчину звали Сайфулла. Он немного говорит по-русски. Они меня пригласили к себе в гости и предложили переночевать у них до завтрашнего утра. Его отец Фазлый Мирзоевич излучал удивительное спокойствие и доброту. Я таких людей не встречал в городах. Пацанов звали Умар и Али. Жена Сайфуллы беременна, поэтому за мной ухаживал он сам. Постелил место возле достархана, налил чай.

Пока Сайфулла суетился и готовил мне постель, я немного попытался пообщаться с его отцом и женой. Получилось не очень. Но у меня так постоянно было на протяжении последней недели. Как-никак я добрался до приграничного района автостопом. Общаться приходилось больше жестами, чем языком. Сайфулла рассказал мне о своей жизни, о том, что ждут мальчика. Я в свою очередь тоже рассказал, кто я и откуда. Рассказал, что иду в горы снимать фильм про свое путешествие, про природу. Он все дословно переводил своим родным. Я понял по интонации, что они мне искренне желают удачи.

Мне рассказали, что два дня назад мимо их аула прошла группа альпинистов. Человек шесть. И что за горой в пяти километрах, совсем возле границы есть туристический лагерь. Там много собирается русских.

Ночь была тихой. Ночи здесь очень темные, а звезды яркие. Луна светила как огромный прожектор. Все вокруг было очень хорошо видно. И выглядело волшебным. Я не заметил, как уснул. Спалось очень хорошо, поскольку было прохладно в доме. Раньше приходилось спать в палатке, в ней жарко и часто не высыпаешься. В общем, я полностью набрался сил.

Утром, пока не наступила жара, прямо на восходе солнца я отправился в путь, в горы. Сайфулла дал мне немного еды в дорогу и сказал, что ждет меня, когда я буду возвращаться обратно. Он хотел, чтоб я его снял на свое видео.

Горы. Кто был в горах, тот меня поймет. А кто никогда не был, тому я не смогу даже самыми красивыми словами передать всю гамму ощущений от этой атмосферы. Атмосферы величия природы и ее красоты.

В горах дует ветер, хоть и горячий, но все же обдувает. Поэтому путь по пересеченной местности до лагеря альпинистов был не так уж и труден. Лагерем это можно было назвать с натяжкой. Простые два покосившихся деревянных дома. Я зашел в самый крупный. Там было пять человек. Три парня и две девушки. Мне были рады и очень удивлены. Оказалось, что я пошел по неизвестной никому дороге, закончившейся в ауле. А все туристы ходят в обход, точнее едут на машинах по другой дороге, ведущей прямо к границе через эти два домика.

Я со всеми познакомился. Но имен все равно не запомнил. Две девушки были не из России, а откуда-то из Европы. Чуть позже подошла еще одна. Она ходила за водой к ручью, что течет неподалеку у подножия холма, на котором и были расположены эти два домика. Там же вдоль ручья дорога.

Я первый раз в жизни увидел, как выглядят альпинисты-профессионалы. У них такое диковинное оборудование. Я много про него расспрашивал, рассматривал. Все эти карабины, застежки, тросы, устройства. Они рассказали, что идут не только в горы, но еще посетят парочку пещер. Но мне с ними нельзя. Да и не только потому, что я не подготовлен. Просто они идут в Таджикистан. У них готовы все документы для перехода границы. У меня таковых не было. Все, на что я мог рассчитывать, это горные вылазки вблизи приграничной зоны, не приближаясь к границе. Но они мне позволили проводить их до пограничного поста. Потом я буду должен пойти назад.

Ребята оказались совсем молодые, ветреные. Мы много шутили. Всем еще не было и тридцати. Две девушки из Европы немного понимали по-нашему. Мы обменялись контактами. Они обещали, что если я к ним приеду в гости в России, то они меня натаскают в альпинистском мастерстве.

Примерно километров семь мы прошли по дороге, пока на горизонте не появилось здание пограничного поста. Когда мы к нему приблизились, перед нами возникла интересная картина. Совершенно не было никаких столбов, колючей проволоки. Не было шлагбаума. И не было ни одного человека. А здание это было всего лишь двумя уцелевшими стенами. Вокруг много мусора, полусгнивших досок. Судя по всему, этот кордон был очень давно заброшен.

Оказалось, что ребята не бывали здесь ранее и не знали, что в этом месте уже давно нет перехода границы. Точнее, что в этом месте она открыта. Когда мы посмотрели по другую строну уцелевших стен здания (оно было двухэтажное), то увидели помимо груды кирпичей еще и яму. Кто-то догадался, что здание было взорвано. И давно. Мы осмотрели стены. Да, были следы от пуль на кирпичах. Но все это не вызывало опасений, потому что никого вокруг не было и не было признаков недавнего присутствия людей. И руины казались совсем старыми. Девчонки начали фоткаться на фоне развалин. Мы все посмеялись. Стали фантазировать, как здесь шли бои с талибами.