- Господин Сабуров!
Смирновский стоял над ним, улыбался как ни в чем не бывало:
- Собирайтесь, господин Сабуров, Оказию мы вам отыскали. До самого Губернска. Не венский экипаж, правда, да где ж тут венский раздобудешь? Да и потом - разве вам привыкать, герою суровых баталий?
Сабуров хотел было отказаться, но посмотрел в эти глаза и доподлинно сообразил: в случае отказа следует ждать любой пакости. Бог с ними... Он вздохнул и полез за деньгами - уплатить буфетчику.
- А вот скажите, господин Смирновский, - решился он, когда вышли на улицу. - Эти ваши... вот которых вы ловите...
- Государственные преступники?
- Они. Что им нужно, вообще-то говоря?
- Расшатать престол, - сказал Смирновский. - Интрига внешнего врага. Полячишки, жиды и, увы, жадные на злато продавшиеся великороссы. Ослабить могущество империи норовят.
Все вроде бы сходится, и Смирновский - человек государственный, облеченный и посвященный, врать вроде бы не должен. Да уж больно мерзкое впечатление производит - сыщик, нюхало, земской ярыжка, стрюк... Неужели такой правду может говорить?
Оказия была - запряженная тройкой добрых коней купеческая повозка из Губернска. Гонял ее сюда купец второй гильдии Мясоедов со снедью для буфета, дорогой и подешевле - то есть купец владел и хозяйствовал, а гонял повозку за полсотни верст приказчик Мартьян, кудрявый детина лет тридцати, если убивать - только из-за угла в три кола. Да еще безмен с граненым шаром под рукой, на облучке. Иначе и нельзя в сих глухих местах, где пошаливают, и весьма, такой приказчик тут и надобен...
Сенцо лежало в повозке, Мартьян его покрыл армяком, повозка вроде ящика на колесах, чего ж не ехать-то? И ведь на прощанье попутал бес: поручик достал золотой, протянул Смирновскому с самой душевной улыбкой:
- За труды. Не сочтите...
Глядя ему неотрывно в глаза, Смирновский щелчком запустил монетку в сторону, в лопухи - блеснул, кувыркаясь, профиль государя императора. Сыщик улыбнулся, пообещал:
- Бог даст - свидимся... Счастливого пути.
И ушел.
- Это вы зря, барин, ваше благородие, - тихонько, будто самому себе, сказал Мартьян. - Эти - долгопамятные...
- А бог не выдаст - так и свинья не съест. Кого ищут?
- А кого бы да ни искали, лишь бы не нас, - он весело сверкнул зубами из цыганской бородищи. - Поехали, ваше благородие, или как? Три дня здесь торчу, пора б назад. Мясоедов меня, поди, с фонарями ищет...
- А что ж тут три дня торчал? - спросил поручик, хотя ответ и так был писан на припухшем лике приказчика.
- Да кум тут у меня, вот оно и...
- А Мясоедову скажешь, что лошадь ногу зашибла?
- Вот-вот.
- Ну, трогай, - сказал поручик. - "Рушукского" в дороге налью.
- Это которое?
- Заграничное. Там увидишь. И-э-й!
Тронулись застоявшиеся сытые лошадки, вынесли повозку на проезжий тракт, остались позади и мужики, с оглядкой искавшие в лопухах империал, и стеклянный взгляд Щучьей Морды. А впереди у обочины стоял человек в синей черкеске и овчинной шапке с круглой суконной тульей, держал руку под козырек согласно артикулам, и это было странно: не столь уж привержены дисциплине казаки Кавказского линейного войска, чтобы нарочно выходить к дороге отдать честь проезжающему офицеру, да еще чужого полка, вовсе не казачьего. Что-то ему нужно было, казаку. А потому Сабуров велел Мартьяну попридержать. Присмотрелся.
Казак был, как все казаки - с полным почтения к его благородию, но смышленым и хитроватым лицом исстари вольного человека. Себе на уме, одним словом, казак - и все этим сказано. Свернутая лохматая бурка лежала у его ног, оттуда торчал ружейный чехол. На черкеске поблескивал знак отличия военного ордена св.Георгия - серебряный крестик на черно-оранжевой, цвета дыма и пламени, ленте, новенький совсем. А где его можно было получить недавно? Либо там же, на Кавказе, либо...
И вот что выяснилось. Платон Нежданов, старший урядник одного из полков Терского войска. Был на болгарском театре военных действий. Командирован в числе нескольких других нижних чинов сопровождать в Россию некий ценный груз, но на здешней станции по несчастливому невезению вывихнул ногу, спрыгивая на перрон, - непривычны казаки к поездам, на Кавказе этого нету и в Болгарии тоже, объяснял он (поручик крепко подозревал, что дело тут еще и в водочке, к которой казаки как раз привычны). Был оставлен офицером на станции. Неделю провалялся в задней комнатке у буфетчика. Невольный наем сего помещения да принимаемая в чисто лечебных целях "Анисовая" оставили урядника без капиталов. Вдобавок на станции не имелось никакого воинского присутствия - ближайшее находилось в Губернске. Таким образом, чтобы выправить литер на бесплатный воинский проезд, приходилось отправляться за полсотни верст, но что поделаешь? Не продавать же господам проезжающим черкесскую шашку в серебре? Они, конечно, купят, да ведь позор и бесчестье - продавать трофейное оружие, не в бурьяне найденное.
Словом, старший урядник, встав на ноги, собирался подыскать оказию до Губернска, помня, что на Руси исстари жалеют служивых и помогут, ежели что. И тут он оказался свидетелем геройской атаки господ жандармов на господина поручика, последовавшего разбирательства. Потом усмотрел господина в партикулярном, подряжавшего Мартьяна везти его благородие в Губернск... Так что вот... Он, конечно, не наглец какой, но господин поручик, быть может, не сочтет за труд уделить местечко в повозке воинскому человеку, прошедшему ту же самую турецкую кампанию? А бумаги вот они, в полном порядке...
Бумаги действительно были в порядке. Поручик Сабуров, сидевший уже без фуражки и полотняника [белый летний двубортный мундир, введен в 1860 г.], проглядел их бегло, проформы ради. Все ему было ясно: какой-то тыловой хомяк в чинах чего-то там нахапал и благодаря связям отправил в Россию под воинским сопровождением. Казак наверняка спрыгнул на перрон, чтобы познакомиться поближе с какой-то станционной обитательницей. Офицер-сопровождающий - явно какая-то тыловая крыса: строевой не оставил бы наихладнокровнейшим образом подчиненного на вокзале, а велел занести в вагон. Не хотел лишних хлопот, погань такая. Господи, до каких пор в русской армии людям театра военных действий будут сопутствовать такие вот тыловые крысы?
