Аналитик тоже, конечно, был испуган: смерть грозила ему в той же мере, что и остальным Кругам, и даже в большей, потому что первой умирает от страха именно способность к анализу. Но именно поэтому он и хотел отыскать путь к спасению как можно скорее.
Но это было трудно, потому что такие пути, кажется, все были уже испробованы и безрезультатно.
Волей-неволей пришлось обратиться к биографу, чтобы он напомнил все, что уже было испробовано. Биограф же воспользовался этим и вернулся к тому, с чего все началось.
А началось с того, что в тесной каморке вахтенного электрика загорелся сигнал. Сигнал показывал, что в районе третьей палубы вышла из строя восьмая антенна защитного поля.
Посредством этих антенн поддерживается защитное поле, предохраняющее корабль от встречи в пространстве с частицами вещества. Вещество – даже если это просто пыль, – сталкиваясь с кораблем, имеющим высокую, очень высокую скорость полета, быстро разрушает корпус, каким бы прочным он ни был. Поэтому корабль защищен статическим полем, закутан в него, как в пуховое одеяло. Это поле наводится и поддерживается при помощи множества небольших антенн. Стоит выйти из строя хотя бы одной из них, и настройка поля искажается. Пыль при этом еще не страшна, но если навстречу попадется даже небольшой метеор, даже крохотный камешек, то он сумеет, чего доброго, прорваться к обшивке и даже повредить ее.
Конечно, заторопился тут Круг-биограф, это необязательно. Во-первых, вещество во Вселенной сосредоточено, как всем известно, главным образом в звездах, а не в пылинках и метеорах. Так что надо быть уж очень невезучим, чтобы встретиться с чем-то подобным. А во-вторых, если этот метеорчик даже доберется до корабля, то может что-то произойти, а может и ничего не произойти. Последнее даже вернее: не такая уж хрупкая вещь «Ньютон».
Биограф хитрил, явно хитрил. Он был страшный лентяй, этот биограф. И в тот момент вахтенным электриком был, по сути дела, он. Дело происходило тогда, когда по корабельному распорядку была ночь. Все, кроме вахтенных, спокойно спали, а члены экипажа спали особенно крепко: за три часа до этого перезарядка реактора была завершена, аврал кончился, и все смертельно устали. Была ночь, и аналитик-Круг тоже задремал: аналитики ночью спят. Бодрствовал другой Круг – влюбленный. Но ему не было дела ни до каких вахт на свете, он сидел и, как полагается в этот час суток, в мечтах беседовал с той девушкой, которая занималась электрохимией на Эвридике. Но до этого-то она была на Земле, там они и встретились и встречались еще неоднократно, а когда ей пришла пора лететь на три года на Эвридику, они расстались с трудом, и было сказано много слов и так далее. Три года истекали, и было известно, что девушка эта – ее звали Инна, очень хорошее имя – полетит назад именно на «Ньютоне». Круг-влюбленный развил в этой связи немалую активность и, кроме прочего, договорился с некоторыми коллегами и теперь отстаивал вахты то за одного, то за другого из них, имея в виду, что на обратном пути они ему отплатят тем же. Аналитик с этим ничего не мог поделать, в споре с влюбленным он всегда проигрывал, но на вахте он положил за правило дремать.
И вот получилось, что на вахте был именно Круг-лентяй, он же биограф. Да и он смотрел вполглаза, потому что то и дело помогал влюбленному вспомнить, как все тогда было, а то и пытался представить, как все будет. И по этим причинам он в первую очередь понадеялся, что сигнал зажегся случайно, и сейчас погаснет. Но сигнал не гас. Тогда биограф стал размышлять так, как вот только что: не может быть, чтобы так не повезло, и они напоролись на метеорит за те несколько часов, которые им осталось провести в этом пространстве до разгона и перехода в надпространство. На размышления ушло некоторое время, и только тогда аналитик проснулся.
Проснувшись, он сразу напомнил, что Правила звездной навигации не оставляют места никаким размышлениям. В них прямо сказано, что в случае нарушения настройки защитного поля должны быть немедленно приняты меры по ее восстановлению. До тех пор, пока неисправность не будет устранена, всякое увеличение скорости, а тем более разгон для Н-перехода, запрещается. Так что надо было исправлять, да побыстрее. Потому что никакая задержка немыслима; и тут он напомнил нечто, о чем все остальные Круги, находясь в расслабленных чувствах, совершенно забыли, а теперь схватили себя за волосы.
Дело в том, что незадолго до вылета «Ньютона» были получены с Эвридики сообщения об участившихся случаях странных заболеваний. Возникла опасность эпидемии. Болезнь была на Земле неизвестна, и в этом нет ничего удивительного: у каждой планеты свой характер и свои болезни. Поэтому на корабль погрузили немало всяческих лекарств, части пассажиров пришлось остаться, а их каюты заняли врачи. Круг об этом знал; аналитик знал и то, что Болезнь – ее пока так и называли «Болезнь», она даже приличного имени еще не получила, – угрожает Инне в такой же степени, как и всем другим. Но остальные Круги в это просто не верили, и сейчас, когда аналитик спал, ухитрились вовсе забыть. Он напомнил, и оказалось, что действительно рассуждать не о чем.
Но какое-то время было уже потеряно. Потому что вахтенный пилот позвонил из центрального поста и спросил: «Ну, как вы там, исправляете?» Растерянный и смущенный Круг-лентяй проговорил только: «Исправляю». «Давайте побыстрей, – сказал пилот, – до разгона осталось два часа, забыли?» «Нет, что вы», – ответил Круг, положил трубку и сообразил, что и впрямь забыл, ночь эта была сокращена на три часа, чтобы поскорее разогнаться и уйти, другие-то все время помнили, что на Эвридике Болезнь.
«Исправляю», – сказал он, а на самом деле еще не начал. Но теперь он выскочил из своей каморки и бегом направился к отсеку, в котором хранились скваммеры. Для этого следовало миновать два коридора, и когда он прошел первый, то, по всем правилам, ему надо было свернуть налево, добраться до центрального поста и испросить у вахтенного пилота разрешение на выход. Так полагалось. Но он этого не сделал. Прежде всего, наверное, потому, что выход был пустячный: до антенны и обратно. А во-вторых, вахту в тот момент правил третий пилот, молодой, прямо зеленый, но очень заносчивый. Круг успел с ним уже схватиться, отстаивая честь электриков. Третий пилот считал, что электрики – вообще не космонавты: корабль они не ведут, в навигации не разбираются и даже в пространстве, по сути дела, не бывают. И вот сейчас идти к нему и докладывать, после того, как Круг уже сказал, что исправляет, оказалось невозможным: врать ни один из Кругов как следует не умел, во всяком случае, глядя в глаза – нет. А пилот, кстати, в антеннах и защитном поле не разбирался, раз он вообразил, что исправить антенну можно, находясь в дежурке. Вот пусть он так и думает, а Круг быстренько выйдет, исправит и вернется, а потом еще расскажет ребятам о завидной эрудиции третьего пилота.
Аналитик понимал, что это не очень хорошо и, во всяком случае, неправильно. Но он сейчас был занят в основном мыслями об антенне, а не о формальностях.
Круг подошел к камере. В обычное время никому не удалось бы попасть туда, где хранились скваммеры, и уж, разумеется, не удалось бы открыть ни один из люков, ведущих за борт. Но Круг знал, что ему не о чем беспокоиться, потому что он выходил по аварийной причине. А это значило, что те самые автоматы, которые сообщили о неисправности антенны, уже послали сигнал киберинженеру, и оттуда было дано разрешение устройствам, блокирующим дверь камеры и выходные люки.
Теперь можно было надеть скваммер и выйти через малый люк, только через малый, потому что он был ближе всего к месту аварии, и только он один и был разблокирован: ничего лишнего киберинженер не позволял ни себе, ни другим, так как был всего лишь машиной.
Круг вошел в камеру, где помещались скваммеры, устройства для работы в пустоте – при монтаже искусственных спутников и звездолетов и при их ремонте. Полное название этих костюмов было «Скафандр для вакуума, антимагнитный, металлопластовый, с реактивным приводом». Вообще-то они были похожи не на костюмы, эти скваммеры, а скорее на здоровенное яйцо какой-то космической птицы – а может быть, Черных Журавлей, только те яиц не клали, – на яйцо, снабженное руками и ногами. Впрочем, бывают люди, выглядящие так и без скваммеров.
