Что-то было не так.

Пять минут он шагал из угла в угол, ударяя по мячу рукой в перчатке. Мысли перескочили на показания Питера Эттингера. Он потратил большую часть дня – практически большую часть минувшей недели, – читая и перечитывая протокол толщиной в два дюйма. Большую его часть он уже знал наизусть. Возможно, его беспокоил вовсе и не Роджер Фелпс, но что-то, что сказал Эттингер. Что-то.

Удары мяча стали походить теперь на ружейные выстрелы. Ладонь Мэта начала ныть. Его привычное занятие при решении проблем угрожало теперь раздробить кость руки. Но остановиться он не мог. Ему пришлось вставить губку в перчатку, как он делал, когда выступал против Рики и его ребят. Он мог бы поступить и иначе, подумал он, он мог бы взять себя в руки и бросать мяч не так сильно. Что же его так беспокоило? Какая-нибудь странная формулировка в одном из ответов Эттингера? Какая-то чудная ссылка? Что-то...

Щелкнул аппарат внутренней связи из приемкой.

– Мистер Даниелс, – раздался голос Руфи. – Я ухожу. Вы, наверное, помните, что я предупредила вас, что мне надо уйти раньше.

– Нет, Руфь, не помню. Но все в порядке. Не сомневаюсь, что вы сказали мне об этом. Желаю хорошо провести время.

Руфь – это еще одна проблема, которую ему предстоит решить, подумал он. Она работает у него с первого дня его появления здесь. Но она так и не постаралась изменить свои привычки и перестать болтать с клиентами о чем попало. Пересказы некоторых разговоров ставили его просто-таки в неловкое положение. К тому же в свете того, как теперь шли дела, перед ним может стать выбор – либо оплачивать ей зарплату, либо оплатить авиабилет Гарри. Черт бы вас побрал, Фелпс!

– Мистер Даниелс, что вы хотите этим сказать: «Желаю хорошо провести время»? Я сказала, что записалась к дантисту. Никому не доставляет удовольствия ходить на прием к...

– Руфь, вот именно!

– Что именно?

– Дантист. Вот что. Вот что я пытался вспомнить. Вы заслужили надбавку... Или даже лучше, дополнительный отгул.

Секретарша удивленно пробормотала слова благодарности, но Мэт уже не слышал ее. Он бросил и перчатку, и мяч на кресло и опять погрузился в просмотр протокола показаний. На этот раз он искал не ответ Питера Эттингера. Он искал какие-то слова Джереми Мэллона.

Он потратил двадцать минут, но нашел это место. Он знал, что найдет.

Даниелс: Рассылка тоже идет оттуда?

Эттингер: Из другого помещения, но с той же территории. Рассылка тоже идет из общины «Ксанаду».

Даниелс: Мистер Эттингер, как много денег вы вдвоем гребете на этом порошке?

Мэллон: Возражение! Питер, не отвечайте. Мистер Даниелс, форма и содержание этого вопроса оскорбительны и далеки от содержания нашего дела. Это – ваш всего лишь второй процесс по преступной небрежности в медицинской практике, мистер Даниелс, и я закрываю глаза на некоторую вашу некомпетентность в этой области...

Мэт взял со стола жирный маркер желтого цвета и подчеркнул слова Мэллона. Откуда его противник мог знать, что у него всего одно дело о преступной небрежности в медицине? На этот вопрос был один разумный ответ – всего один.

Мэт снял трубку и набрал номер Организации взаимной медицинской защиты.

– Пожалуйста, мистера Фелпса. Говорит Мэт Даниелс... Послушайте, Фелпс. Я разговаривал с Сарой Болдуин и думаю, она готова пересмотреть свою позицию по вопросу полюбовного урегулирования. Что, если нам завтра встретиться с утра и обговорить детали? Восемь часов, у меня в конторе. Подойдет?.. Прекрасно, Роджер. Великолепно. Мы все вздохнем с облегчением, если, наконец, кое во что внесем ясность. – Он положил трубку на аппарат и вслух добавил: – Начиная с того, почему, черт возьми, вы меня вообще наняли.

Мэт опять поднял тяжелый шарик, что он предскажет?

– Уж не являюсь ли я бычком на веревочке, которого они водят, куда хотят? – спросил он сам себя вслух.

Совершенно определенно, ответ на это – утвердительный.

СРВ113 в кровообращении Лизы Грейсон во время ее заболевания ВСК, а также три с половиной месяца спустя. Сидя в ординаторской на акушерском этаже, Сара вывела буквы и цифры СРВ113 на странице блокнота текущих записей. СРВ113 – искусственный вирус, выведенный много лет назад в лаборатории в Кембридже. Ей надо было сделать обход и кое-что написать, но удивительное открытие вируса практически не позволяло ей сконцентрироваться на работе. Вот уже много месяцев подряд-большинство медсестер держались от Сары на расстоянии. Сара остро ощущала их холодность. Чутко сознавала это. Но сегодня после обеда это отношение не затронуло ее, как прежде. Приближается конец кошмару. СРВ113 получен для того, чтобы ускорить свертывание крови. Разве заражение такого рода микробом не сказалось на заболевании Лизы ВСК?

– Доктор Болдуин?

К ней обратилась медсестра Жоанн Делбанко, примерно одного с Сарой возраста. Одно время они очень хорошо ладили, и один раз даже обедали вместе за пределами больницы. Теперь они за день в лучшем случае обменивались парой слов. Еще одна жертва СРВ113.

– Ах, привет, Жоанн, – воскликнула Сара с преувеличенной бодростью.

– Доктор Болдуин, у вас посетитель. Женщина. Она очень хочет увидеть вас, очень расстроена. Я пригласила ее в ваш приемный кабинет. Мне она не захотела сказать, что ее беспокоит.

– Спаси... – сестра, не дослушав, повернулась и пошла, – ...бо.

Акушерский приемный кабинет находился в конце коридора. Торопливо направившись туда, Сара в уме перебирала женщин, которые могли прийти к ней на прием. Этот перечень не включал Аннали Эттингер.

– О Господи, как я рада вас видеть, – воскликнула Аннали. Она лежала на боку на узкой кушетке, одетая в ночную сорочку и стеганый домашний халат. Коленки она подтянула к животу. На щеках виднелись следы слез. Сара села рядышком и инстинктивно положила руку на большой живот Аннали. Даже через халат чувствовалась твердая, необычная масса внутриутробного плода.

– Просто вцепись в мои руки, пока боль пройдет, – посоветовала Сара. – Не бойтесь, Аннали. Все будет хорошо.

Прошла почти минута, прежде чем вздутие живота начало ослабевать. За это время Сара прикидывала в уме, сколько же прошло времени с момента их последнего разговора сразу после пресс-конференции 5 июля, чтобы определить, как далеко зашла беременность. Всего получалось тридцать три или тридцать четыре недели.

– Как часто у вас приходят схватки?

– Каждые восемь или девять минут, – ответила Аннали. – Уже несколько недель они то появляются, то пропадают. Но теперь цикл схваток не проходит целых двенадцать часов подряд.

– А воды пошли?

– Нет.

– Лихорадит, зябнете?

– Нет.

– Какое-либо кровотечение?

– Никакого.

– А где Тейлор?

– Вы не поверите, он в Восточной Африке. Еще две недели его группа будет продолжать там турне. Точно не знаю, в каком месте они находятся в данный момент. Он хотел отказаться от этих гастролей и побыть со мной дома, потому что у меня вдруг начинались схватки. Но я сказала, ему: «Поезжай». Как глупо с моей стороны.

– Не волнуйтесь, Аннали. Не браните себя. Вы поступили правильно. А что Питер?

– Он... он не знает, что я здесь. Он отказался отправить меня в больницу, хотя я и сказала ему, что рожать мне еще рано. Дело кончилось тем, что я позвонила приятельнице и потом выбралась из спальни через окно. Она подобрала меня на дороге и привезла сюда. Сара. Питер спятил. – Ее глаза наполнились слезами. – В доме он держит тех двух повивальных бабок, которых он доставил на самолете из Мали. Они поят меня каким-то чаем, который, по их словам, остановит схватки. Я только один раз, всего один раз заикнулась о вас, и его взорвало. Он заявил, что если я встречусь с вами независимо по какой причине, то могу не возвращаться домой.

Сара обняла рыдающую, испуганную женщину.

– Аннали, выкиньте из головы и Питера, и все остальное. Давайте сосредоточим свои мысли на вашем ребенке. У вас явно начались схватки, на шесть или семь недель раньше срока. Преждевременные роды вызывают беспокойство, но ничего чрезвычайного в этом нет. Было бы идеально, если бы ваш ребенок оставался в утробе еще пару недель.