- Что ты! Ах, бедная сиротка! Ну, и что ж?
- Только пузыри пошли...
- И не пымали?
- Где пымать!
- Ну, а он?
- Он хотел было туда ж за дочкой, да молодцы не пустили, связали... А там, как пришел в себя, достал с мачты женину голову и был таков!
- Как? Пропал?
- Пропал без вести. Одни сказывали - в Ерусалим пошел молиться, другие - что утопился.
- Я здесь! Я - Спиридон Иванов, сын Хилков, не пропал и не утоп! раздался вдруг словно из-под земли глухой голос. - Здесь я!
Стрельцы оцепенели от этого голоса и от этих слов. Они сидели в окопах, подведенных почти к самым монастырским стенам, и отдыхали после земляных работ, готовясь к приступу на следующее утро и слушая рассказы бывалого человека, старого стрельца, не раз бившегося на Волге с понизовою вольницею, в том числе с шайками атамана Спири Бешеного, а потом попавшего в водоливы к Стеньке Разину. Самый рассказ Чертоуса, - так звали старого стрельца, - подготовил слушателей к чему-то страшному, и вдруг этот подземный голос!.. Многие из стрельцов крестились, с испугом озираясь кругом; другие вскочили, чувствуя, что подземный голос выходил как будто у них из-под ног...
- Чур! Чур! Чур! Наше место свято! Ох!
- Аминь! Аминь! Аминь! Рассыпься!
- Помилуй мя. Боже, по велицей... охте мне!
- Это нечистый дух либо водяной, - говорили иные стрельцы, глядя на воду и невольно вздрагивая.
- Нет, это ево душа бродит, земля ево не принимает, - пояснил Чертоус.
- То-то! Не надо было поминать его не в добрый час.
- А как было знать его! Кабы знатье - вестимо что...
Где-то в ночной тишине заплакала чайка... Что-то проснулось в воде... Опять словно плач протяжный над морем, и опять тихо...
- Это, поди, она плачет чайкою, Оленушка - что утопла.
- ...Матушка! Матушка! - окликает Оленушка Неупокоева спящую мать.
- Ты что, дитятко? - спрашивает сонный голос.
- Мне страшно что-то.
- Чего страшно, глупая? С нами крестная сила.
- Вон кто-то за окном царапается.
- То голуби спросонья крыльями.
- А это кто плачет?
- Чайка, али не слышишь?
- Да, слышу, чайка.
- Что ж ты не спишь?
- Я сон видела... я летела над морем... лечу это и стала падать в море, ух!
- Это к росту, глупая.
- А меня из воды Спиря вытащил...
- Ну, чего ж еще! Перекрестись истово, сотвори молитву Исусову и спи.
- Жарко... в окно кто-то глядит...
- Что ты! То бузиновая ветка... Придвинься ко мне ближе и баинькай, глупая...
- Ох! Что это!..
Это грянула с сторожевой башни вестовая пушка, и глухой гул ее, казалось, отскочив от монастырских зданий, покатился по морю. Вздрогнули кельи, и сонный монастырь ожил: и ратные люди, и черная братия спешили к монастырским стенам, крестясь и спрашивая друг друга, что случилось, хотя каждый догадывался, что случилось что-то недоброе.
В самом деле, над монастырем висела страшная опасность. Стрельцы, сделав в одном месте подкоп, под защитою которого они могли подобраться под самую стену, и протащив туда до десяти лестниц, ночью приставили эти лестницы и, пользуясь сном часового в этом месте, полезли на стену. Так как лестницы приставлены были одна бок о бок к другой, тесно, чтобы на одном этом пункте сосредоточить силу нападения и стойко выдержать сопротивление на стене, в случае если монастырь вовремя проснется, то казалось, что на стену взбиралась сплошная масса людей, сверкавших в темноте бердышами. Монастырь был на краю гибели. Уже верхние стрельцы, во главе которых взбирался старый Чертоус, почти касались верхушки стены. В монастыре была мертвая тишина. Все спало.
Не спал один человек: это был Спиря-юродивый. Из своей подземной засады, из "печерушки", он высмотрел, что враги подкопались под самую стену. Он видел, что готовится что-то. Когда он из своей засады, напугав стрельцов словами "Я, Спиридон Иванов, сын Хилков, здесь", пробрался в монастырь и оттуда на стену, он увидел, что лестницы были уже приставлены, а стрельцы взбирались по ним. Выждав, чтобы они подобрались выше, он разбудил часового, стоявшего у вестовой пушки, и велев ему приложить фитиль к затравке, остановился у самого края стены.
Пушка грянула... Дрогнули лестницы, сверху донизу покрытые стрельцами, и стрельцы дрогнули. Подняв головы, они, при свете северной весенней ночи, с ужасом увидели наверху, над самыми их головами, страшного человека с черепом в руках...
- Я, Спиридон Иванов, сын Хилков, здесь, а вот женина голова! раздался знакомый стрельцам голос, который еще недавно привел их в ужас.
Вслед за возгласом сухой костяк черепа с треском ударился о голову Чертоуса.
- Ох, батюшки! Мертвец! Это он! - И Чертоус навзничь полетел с лестницы.
Неожиданный пушечный выстрел, страшный возглас со стены, отчаянный крик и падение Чертоуса произвели общее смятение: на стрельцов напал ужас, они падали с лестниц, сбиваемые верхними товарищами и увлекая нижних...
- Батюшки! Мертвецы на стене! Нечистая сила! - слышались испуганные крики.
За ними следовали стоны падающих и разбивающихся о камни, напарывающихся на острия копий и бердышей. Стрельцы, раненые и здоровые, падали один на другого, давили раненых, душили своею тяжестью здоровых, упавших раньше. Кучи народу, кричащего и стонущего, барахтались под стенами. А на стенах не умолкал страшный голос:
- Я здесь! Сарынь на кичку! Го-го-го-го! Здесь, здесь я!
Когда монастырские ратные люди и черная братия, всполошенные вестовою пушкою, выбежали на стену, те из стрельцов, которые не были ранены при падении или не получили никаких тяжелых повреждений, успели спрятаться за окопы, а те, что были ранены или тяжко ушиблись, отчаянно метались под стеною и стонали.
Старый Никанор, выбежавший на сполох в одном подряснике и босиком, поняв в чем дело, широко перекрестился и поклонился до земли юродивому.
- Господь Бог наградит тебя на небесах, и святая обитель будет молиться за тебя вечно! - сказал он, целуя руку юродивого.
Но тот вырвался и побежал к лестницам.
- Ох-ох-ох! - кричал он. - Головушка моя упала! Охте мне, о-о!
И он стремительно стал спускаться со стены по лестнице. Все с недоумением смотрели, что из этого будет. А что, как стрельцы опомнятся и схватят его? Но юродивый недолго оставался под стеною: он поднял что-то с земли и снова стал взбираться по лестнице... В руках у него оказался знакомый всем череп...
