Право на истину и открытие монополизируют тут те, кто признан в качестве носителей истины. Это не значит, что эти люди на самом деле знают истину. Они ее изрекают тогда, когда и без них что-то становится ясным. Их по их социальному положению и по социальной значимости признают носителями истины, а не тех, кто на самом деле способен делать открытия, но не допущен в их число. Для обывательски мыслящих людей человек, занимающий высокое положение или имеющий известность и определенную репутацию, знает больше и понимает все лучше, чем человек, не занимающий постов, неизвестный, не имеющий титулов и наград. Тут бессмысленно человеку низкого социального уровня делать открытия. Все результаты разворуют. Авторство за собой такому человеку удержать невозможно. Слишком много образованных, но бездарных жуликов, имеющих в своих руках средства массовой информации. Гениев тут просто назначают.
Если у тебя маленький талантишко, то ты имеешь шансы стать крупным ученым, писателем, артистом, художником... Но если у тебя огромный талант, то горе тебе. Или ты приспособишь его к общим условиям, чтобы добиться жизненного успеха, и тогда будешь страдать оттого, что загубил его. Или ты попытаешься проявить его во всю мощь, и тогда ты будешь страдать от зависти и мести своих менее одаренных собратьев. Бездарность, выглядящая как талант, есть главный талант нашего времени.
Гений есть вообще явление, чужеродное коммунистическому обществу. Для гения нужны покровители и поклонники, которые с точки зрения восприятия его творчества находятся на высочайшем уровне культуры. А тут имеет место засилье посредственности. Посредственность порождает псевдогениев воинствующую посредственность, которая вытесняет и убивает настоящих гениев. Тут вообще нет слоя высоконравственных, чутких, высокодуховных интеллигентных людей. Такой слой возможен лишь в условиях существования многовековой аристократии, которая избавлена от житейских хлопот и забот. Но особенно ужасно то, что в наше время подлинного гения, не прогремевшего при жизни, не откроют и после смерти. Все его наследие разворуют, а его самого навечно вычеркнут из истории.
- Так что суди сам, есть у тебя шансы пойти путем гения или нет, сказал Социолух. - А если ты подаешься в сферу социальных явлений, то тут к сказанному выше присоединяется еще одно обстоятельство. Здесь число людей, считающих себя специалистами, больше, чем в любой другой сфере познания. Они воображают, будто нет ничего проще, чем понимание явлений жизни, происходящих на их глазах. На самом же деле они переносят средства обывательского способа мышления на сложные общественные явления, с необходимостью впадая в заблуждения. Им вообще не нужна никакая истина и ясность. Им нужна лишь правдоподобная ложь, запутанность, мутность. Истина в понимании общественных явлений есть удел одиночек. По моим наблюдениям, у тебя есть задатки социального мыслителя. Но чтобы развить их, нужна профессиональная подготовка и долгие годы кропотливой работы по обработке гигантского эмпирического материала. Для этого надо родиться заново. Добавь к сказанному то, что ты - русский гений. Это значит, что у себя дома тебе не дадут проявиться и быть признанным в качестве гения свои русские бездарные и завистливые собратья, а на Западе тебе не пробиться потому, что ты русский. Русскому гению на Западе не позволят быть признанным в качестве такового ни в коем случае. Так что мой тебе дружеский совет: не строй иллюзий и не пытайся даже раскрыть заложенные в тебе потенции.
Диагноз Малова
Осмотрев Юрия, Малов посоветовал ему отдохнуть с месяц где-нибудь в деревенской глуши. Юрий взял очередной отпуск. В месткоме ему дали бесплатную путевку в дом отдыха комбината. Учитывая особенность Юрия, путевку за небольшую плату (со скидкой) дали и его матери. Кормили в доме отдыха сравнительно неплохо. Погода стояла прекрасная - бабье лето. В первое же воскресенье Черновых навестил Малов. Он был трезв и на редкость весел. Рассказывал забавные истории, новые анекдоты. Вечером Юрий проводил его до железнодорожной станции.
- Знаешь, я много лет наблюдаю людей в их психологических крайностях, сказал Малов, когда они ожидали поезда. - Психически больные в некотором роде суть характерные представители своего народа. Я наблюдал тысячи психически больных людей. И не могу отделаться от мысли, что различные народы даже с ума сходят различно. Если бы меня сейчас попросили рассказать, что такое русский народ, я бы мог сделать это, рассказав, что такое русский сумасшедший. Но я сейчас хочу другое сказать. По моим наблюдениям наш народ изначально болен неизлечимой психической болезнью. Сейчас он находится на грани психической катастрофы. Еще чуть-чуть, и он свихнется окончательно. И тогда у нас начнется такое, чего еще не было за всю прошлую историю России. Это я говорю как специалист, причем - как хороший специалист. Если бы я был дурак и прохвост, я бы давно был академиком.
- Я Вам верю. Я не специалист, а тоже чувствую, что что-то плохое движется. А что делать, чтобы это остановить?
- Остановить это невозможно. Жаль, что ты не пьешь. Эх, напились бы мы с тобой по этому поводу!!
Чего мы хотим
В другое воскресенье Чернова навестила вся группа Горева. Привезли еду и выпивку. Расположились на высоком берегу реки. Говорили сначала о том о сем. И как всегда перешли к политике.
- Давайте ответим себе с полной откровенностью, чего мы хотим, - сказал Горев. - Хотим мы свергнуть наш социальный строй или нет? Если хотим, можно ли это сделать, не уничтожив миллионы людей и не ввергнув страну в состояние разрухи и хаоса? Как к этому отнесется сам спасаемый народ? Пойдет ли он на это? Что создавать на место свергнутого коммунизма? Капитализм? Годится ли он нам? И возможен ли он теперь у нас? Если же мы не хотим свергать коммунизм, принимаем ли мы его таким, каков он есть у нас? Хотим ли мы его реформировать? Допускаем ли мы возможность его усовершенствования? Если да, какими путями?
По мере дискуссии определились такие позиции. Позиция Горева, которую поддержал Слепой, свелась к следующему. Социальный строй не выбирают подобно тому, как выбирают представителей власти на Западе. Это - результат большой истории, явление эпохальное. Нам социальный строй уже дан историей, причем -дан на века. Мы лишь в начале новой исторической эпохи - эпохи коммунизма. Конечно, со временем встанет вопрос о его свержении, а именно - тогда, когда он исчерпает свои потенции. Но альтернативой ему будет не социальный строй прошлого, а что-то другое. Появятся новые критерии, новые потребности. Наши потомки вряд ли будут сражаться за возврат в дореволюционное прошлое и за капитализм. Мы принимаем нашу социальную структуру в целом, организацию наших деловых коллективов, структуру власти и основы образа жизни вообще. Мы признаем даже неизбежность социальной иерархии и различия в уровне потребления. Но мы за справедливость в рамках нашего общественного строя, мы за то, чтобы повысился уровень жизни (зарплата, жилье, одежда, еда, отдых), чтобы не были такими огромными различия в распределении материальных благ, чтобы не было бюрократизма, коррупции и прочих мерзостей. Мы за то, чтобы тот, кто лучше работает и кто способнее других, получал больше материальных благ. Мы за то, чтобы вся наша жизнь была лучше организована в рамках тех возможностей, которые нам предоставляет наш социальный строй. Как этого добиться? Чтобы выработать реалистическую программу Преобразований, необходимо изучить наше общество на уровне серьезной науки, а не довольствоваться дилетантскими соображениями.
