П а р а с ю к. Ну, уж это вы, Анатолий Эсперович, положим, сильно преувеличиваете...
Э к и п а ж е в. Нет, нет! Я понимаю вашу скромность. Это делает вам честь. Но факт остается фактом. Против факта, батенька, не попрешь.
П а р а с ю к. С этим, конечно, можно спорить, но... Однако ж вы и дымите, Анатолий Эсперович. Как паровоз.
Э к и п а ж е в. Увы! Скверная привычка. Я, знаете, ужасно много курю. Особенно во время процесса мышления или же когда чем-нибудь взволнован.
П а р а с ю к. Чем же вы взволнованы?
Э к и п а ж е в. Ах, не говорите. У нас в семье такое несчастье! Мне даже вам как-то совестно говорить. Но все равно, вы свой человек. Шила в мешке не утаишь! Моя другая дочь вышла замуж за хама.
П а р а с ю к. За хама?
Э к и п а ж е в. За формального хама. Это ужасно, но факт. Просто за мастерового.
П а р а с ю к. У нас нет мастеровых. У нас рабочие.
Э к и п а ж е в. Это безразлично. Мастеровой, рабочий - одно и то же. По-ихнему - рабочие, а по-нашему - хамы.
П а р а с ю к. Однако вы чересчур загибаете!
Э к и п а ж е в. Но если б вы его только видели! Я лежу болен. У меня сорок. И вдруг он вваливается! Водкой несет, как из бочки. Руки непропорционально длинные. Череп - обезьяний. Уши плебейские. Двух слов связать не умеет. Только мычит нечто нечленораздельное: "Папочка, папулечка, ку-ку". А вы говорите - Дарвин... И нагло требует приданое. Приданое, а? Как это вам покажется?
П а р а с ю к. На четырнадцатом году пролетарской революции - приданое? Анекдот!
Э к и п а ж е в. Именно анекдот. Скверный анекдот. Да как требует чуть ли не через милицию. С ножом к горлу. Верите ли, он меня почти задушил. И знаете, какое кровожадное животное? Все время каких-то младенцев требовал. Я их, кричит, сейчас жарить буду. Младенцев жарить - а? Ужас! Ужас!
П а р а с ю к. Ничего себе зять! Так это ж просто какой-то уголовный тип. Люмпен.
Э к и п а ж е в. Во, во! Золотые слова! Уголовный тип! Именно! Но ужаснее всего - это приданое. Откуда-то он вообразил, что я даю за дочерьми приданое. Действительно, в свое время я предполагал. Были такие небольшие сережки... Но теперь, вы сами понимаете... А? Вы ведь понимаете? А он требует. Разве так бы поступил интеллигентный человек, как, например, вы? А?
П а р а с ю к. Действительно анекдот. Прямо для "Крокодила". Что у нас - эпоха феодализма, чтобы брать за девушками какое-то приданое? Еще, может быть, калым!
Э к и п а ж е в. Вы действительно так думаете?
П а р а с ю к. А как же иначе?
Э к и п а ж е в. Благодарю вас. Благодарю вас. (Жмет ему руку.) Другого я от вас и не ожидал. А дочь еще опасалась. Но я был уверен. Так вы, значит, действительно не претендуете?
П а р а с ю к. Я? Претендую??? На что??? На приданое? Да вы меня просто смешите. Какие могут быть разговоры! Конечно, нет. Все совершенно ясно.
Э к и п а ж е в. Ясно? Мерси! Мерси!
Рукопожатие.
П а р а с ю к. Да, наконец, советское законодательство не признает никаких приданых.
Э к и п а ж е в. Не признает?
П а р а с ю к. Но признает.
Э к и п а ж е в. Вы это наверное знаете?
П а р а с ю к. Да господи ж!
Э к и п а ж е в. О, благодарю вас! Благодарю!
Рукопожатие.
Я этому хаму так и заявлю. Вы знаете, антр ну суа дит, это единственное мероприятие Советской власти, которое я вполне одобряю. Но все-таки это ужасно. Каждую минуту он может ворваться сюда. Я даже не знаю, ну как мне с ним говорить: "ты" или "вы", "братец", или "голубчик", или "любезнейший", или "товарищ"? И о чем, ну о чем мне с ним говорить? О кабаках? О харчах? О спинжаках? О портянках? Не представляю себе! Посоветуйте!
П а р а с ю к. Да что ж тут советовать! Будет безобразничать - гоните его в шею, не глядя, что зять.
Э к и п а ж е в. Что вы! Что вы! Нельзя. Он же партийный.
П а р а с ю к. Партийный? Ну, значит, тем более. Таких партийных надо из партии вон.
Э к и п а ж е в. Из партии вон? Вы меня воскрешаете! Мерси! Мерси!
П а р а с ю к. Да вы не расстраивайтесь. Все уладится.
Э к и п а ж е в. Мерси! Мерси! Я так и сделаю.
П а р а с ю к. Анатолии Эсперович. Мои старики очень вас просили. Особенно папаша. Вечерком - к нам, на стаканчик чаю.
Э к и п а ж е в. О, с восторгом, с восторгом! Я давно мечтал потолковать с вашим батюшкой. Мы ведь с вашим батюшкой, можно сказать, люди одной закваски. Последние, так сказать, дубы. Так сказать - обломки старого русского либерализма. Ведь ваш батюшка отчаянный либерал?
П а р а с ю к. Да... как сказать. Пожалуй, что и отчаянный, но только либерал ли, кто его знает.
Э к и п а ж е в. Либерал, либерал. Я знаю - либерал!
П а р а с ю к. А уж поговорить с интеллигентным, просвещенным человеком - это у него первое удовольствие.
Э к и п а ж е в. Хе-хе-хе! Да и я, знаете, не прочь стариной тряхнуть.
П а р а с ю к. Так я вам адресок запишу.
Э к и п а ж е в (мечтательно декламирует). "О чем шумите вы, народные витии..."
ЯВЛЕНИЕ XV
Врывается 2-й жилец.
2-й ж и л е ц (бурно). Анатолий Эсперович! Ключ!
Э к и п а ж е в. "Зачем анафемой грозите вы России?.." Который раз?
2-й ж и л е ц. Второй! Второй!
Э к и п а ж е в. Ой, третий?
2-й ж и л е ц. Второй! Второй! Ключ!
Э к и п а ж е в. На руки ключ ни-кому! Пожалуйте вместе. Извините, дорогой мой, я вас оставлю на две-три минуты. Мне тут нужно по одному общественному делу. Я, знаете ли, как старый общественный деятель, даже в частной жизни не могу без общественных обязанностей...
2-й ж и л е ц. Да ну вас! Ну же! Идем!
Э к и п а ж е в. Пардон.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ XVI
Парасюк один, пишет адрес.
П а р а с ю к. Рогожская застава, Третий Песочный переулок, дом номер три А, четвертый корпус, третий подъезд, квартира номер семьдесят, спросить Парасю... Цыц! Никаких Парасюков! (Зачеркивает слово "Парасюк".)
ЯВЛЕНИЕ XVII
Входит сияющая Шура.
Ш у р а. Ванька! Здорово!
П а р а с ю к. Шурка Ключикова! Ты как сюда попала?
Ш у р а. Так же само, как и ты.
П а р а с ю к. Как это?
Ш у р а. А очень просто. Парасюк! Ох, нет, ни за что не скажу!
П а р а с ю к. Ну все-таки?
Ш у р а. Я здесь постельку нанимаю.
П а р а с ю к. Что нанимаешь?
Ш у р а. Ну, постельку, коечку.
П а р а с ю к. Ах, у Экипажевых угол снимаешь?
Ш у р а. Угол! Фи, как вы вульгарно выражаетесь! Может, еще ночлежка скажете. Постельку, постельку. А ты что, в зятья к Экипажеву заделался?
П а р а с ю к. Экипажев сам по себе, а я сам по себе.
Ш у р а. Такую себе подругу оторвал!
П а р а с ю к. Что, хороша?
Ш у р а. Во!
П а р а с ю к. А ты все ездишь?
Ш у р а. Езжу, чтоб им всем повылазило! Ох, Парасюк, поди сюда, что я тебе скажу. Нет, нипочем не скажу! Хоть ты меня зарежь!
П а р а с ю к. Учиться бросила?
Ш у р а. Какой там! Учусь. И Мишка учится. Мишка - это Экипажев-сын, Михаил Анатолиевич. Мы оба думаем в сентябре держать в техникум.
П а р а с ю к. Ишь как разоделась! В пух и прах. Ты что - ограбила кого-нибудь или обокрала?
Ш у р а. Сверхурочные получила. Сорок два рубля. Тапочки новые купила. Во! Гуляем! Ох, Парасюк! Значит, мы теперь с тобой вроде как... ох, не скажу!
П а р а с ю к. Малохольная! (Смотрит на часы.) Ого! Мне еще в Комакадемию надо смотаться. Тут где-то Агнесса, так ты ей скажи, чтоб меня не ждала. И старику скажи. Он тут по каким-то общественным делам пошел.
Ш у р а. Дежурит с ключом возле уборной, чтоб жильцы свет тушили. Вот тебе и всех общественных делов.
П а р а с ю к. А, ты, маленькая язва! Приходи вечерком... с Мишкой со своим... А?
Ш у р а. Ах ты, язва.
Парасюк уходит.
ЯВЛЕНИЕ XVIII
Шура одна.
Ш у р а. А набросано! А накурено! Только выскочи из квартиры... (Поднимает с полу квитанцию.) Квитанция какая-то: "Магазином Госторга уплачено Экипажеву А.Э. за дамские бриллиантовые серьги четыре тысячи пятьдесят рублей". Такой документ прямо на полу валяется, как сметье. Ей-богу, эти интеллигенты - чистые дети. Такой денежный документ! Надо его спрятать и Мишке отдать, а то старик уж совсем никуда не годится.
