«И говори! Прямо сейчас позвони! Давай! Я тебе и номер продиктую», – возмущённо крикнула Ирка и, зайдя в дом, хлопнула дверью. «Похлопай ещё мне дверями! Туда-сюда, туда-сюда! Как швейка шьёт! Только знай, что дверью и хлопает! Тук-тук, тук-тук, спасу от тебя нет никакого! Вот накажу тебя, Ирка, будешь знать, почём сотня гребешков!» – ругался дед на внучку-сорванца.
Ирка не ругалась с дедом. И не противоречила. Не грубила. Не кричала в ответ. Просто закрылась в одной из комнат и не выходила десять минут. Потом нелепыми движениями, как будто пытаясь быть незаметной и невидимой, она прокралась к входной двери и, пока дед не видел, повесила на неё табличку с яркой надписью: «Прихлопывайте дверью! Хозяин от этого просто в восторге!» Затем, выпрямившись на крылечке в полный рост и улыбнувшись саркастически, Ирка с наслаждением открыла дверь и, щёлкнув ею со всего размаху, пустилась к реке.
Светло-голубая лодка так и манила Иринку. Она шла туда, как по зову сердца. Ирина водила носом и не могла понять, откуда идёт этот странный, резкий запах… Подойдя к большой берёзе, она увидела лодку. «Но что с кормой? Опять покрашена?!» – рассуждала про себя Ирка. Облизнув указательный палец, она дотронулась им до светло-голубой поверхности и поняла, что дело её кончено – липко! «Всё, насиделась на лодке, – решила девчонка и побрела вдоль реки, но, не ступив и пары шагов, она вспомнила, что в огороде, должно быть, уже поспели новые ягоды клубники. Дедо Коля посадил их специально для внучки. Быстрыми шагами она отправилась в то самое место, где росла её любимая ягода. Прошмыгнув у таблички с красными словами «Прихлопывайте дверью!», Ирка побежала в сторону огорода. Но и тут её ждал подвох – в цветущем и пышущем душистым ароматом саду, в лучах раскаленного солнца, на старой, дряхлой раскладушке отдыхал её дед! Панама, накинутая на лицо и защищавшая его от жары и разных мошек, немного съехала, но всё-таки закрывала глаза. На животе лежала потрепанная книга Астрид Линдгрен «Расмус-бродяга», он почему-то очень любил её и постоянно перечитывал… Ну, а в ногах его… валялся кот. Ирка знала, что дед может спать в таком положении до тех пор, пока солнце не зайдёт за тучи и на его огород не опустится тень с легким ветерком прохлады. Поэтому, ничего не говоря, она спокойно прошла к своей любимой грядке, и, приподнимая зелёные листочки, выискивала там заветную сладость. «Каррр, каррр», – кричали вороны. Ох, и не любила их Ирка. Взяла она крупный зеленец, замахнулась им на птиц, да и заорала во всё горло: «А ну, пошли отседова, проклятые!» Сон у дедки пропал мигом! Будто и не был он в царстве Морфея! «Эй ты, паразитка! Совсем совести не стало? Не видишь, человек спит?» – заругался дед на внучку. «Кто спит? Никто у нас тут не спит! Глянь, какие все резвые, бодрячком, так сказать! – ерничала девчонка. – А уж, коль на то пошло, так спи, дедо Коля, спи! Я тебе мешать не буду!» Она подбежала к своему дедушке и, как кошка, увивалась вокруг него: «Спи, дедушка, спи! Я панаму-то тебе на лицо положу, отдыхай! Не ругайся! Чего уж там…»
Дед подобрел и начал отходить. Успокоиться-то он успокоился, но ненадолго. Наевшись ягод, Ирка уж было хотела уходить… Как взгляд её приостановила… ножка. Ножка от той самой раскладушки, на которой почивал её любимый дед. И тут же вспомнились Иринушке его слова, которые так и вертелись у неё в голове. Ирка прокручивала их вновь и вновь: «Эй ты, паразитка…» Они так и звенели у неё в ушах!
Поравнявшись с раскладушкой деда, внучка легонечко так, почти незаметно подопнула ножку у раскладушки, которая служила ей опорой. И… раз! Летняя кроватка деда Коли сложилась в одно мгновение! Ирка спешно ретировалась с огорода, но возгласы дедушки она слышала чётко: «Ну, старая рухлядь! Выкину её на хрен!» «Слава богу, не понял», – ухмыльнулась Ирка и продолжила своё путешествие по деревне.
Солнце по-прежнему распекало и томило, и хотя вроде бы всё было хорошо, какое-то неловкое чувство тревожило Ирку. Что-то скребло под лопатками и иногда слезились глаза. «Блин, стыдно. Чего это я? Дед-то вроде и не при чём… – думала Ирка. – Ммм… Это он ещё про лодку не знает. Или знает? Хотя нет… Откуда ему? Задал бы уж трёпу! А может, ждёт, что сознаюсь? Хм… Нет-нет-нет. Мне нужно срочно искупить свою вину!»
Пока она сидела на крылечке дедовского дома и разглядывала поляну разросшейся травы около забора, которую она раньше почему-то и не замечала, у неё вызрел план: «А вырву-ка я её сейчас всю. Вот дед обрадуется! Придёт, а косить уже не надо! Всё сейчас вычищу!»
Спрыгнув со ступенек, внучка принялась за работу. Её спина не разгибалась, а маленькие пальчики пытались ухватить как можно больше травы за раз! Она рвала зелёные пучки и складывала их в одну кучу, которая всё прибывала и прибывала в размерах. Вскоре поясница ребёнка затекла, руки были оцарапаны, но работу она не останавливала. И только громкий и надрывный вздох деда смог оторвать её от уборки территории: «Ирка! Ирка! Паразитка! Ты ж чего удумала? Ты ж чего, паразитка этакая, натворила?!» Иринушка выпрямилась, с помощью нижней губы сильно дунула на чёлку, грязной рукой вытерла выступивший пот со лба и со слезами проговорила: «Что опять не так?» «Что? Ты спрашиваешь что? Глянь! Всю траву выдергала! Я же эту поляну Зойке пообещал! Она не знает, где на корову поближе накосить… Выискивает! Я-то ей и предложил! Эх ты!» – тараторил дед.
Ирка, опустив руки, обиженно посмотрела на деда и поплелась в дом. «Ира! Ирина! Стой, когда старшие с тобой разговаривают! Кому говорят, стой!» – твердил Николай. Но Ирка его не слушала. Она медленно поднималась по крыльцу, пока не ступила на последнюю ступень и не подняла глаза на яркую надпись: «Прихлопывайте дверью! Хозяин от этого просто в восторге!»
Дед стоял у кучи с только что сорванной травой и что-то бурчал себе под нос. Резкий хлопок дверьми заставил его обернуться. Он посмотрел в сторону двери и ничего не заметил: она, как и раньше, болталась после Ирки из стороны в сторону. «Вот паразитка»! – крикнул ещё раз дедо Коля и пошёл следом за ней. У крыльца что-то валялось. Дед наклонился, чтобы посмотреть на перевернувшуюся табличку, как услышал Иркин голос, который доносился из форточки: «Алё, мама! Ма-ма, забери меня домой! Когда ты уже приедешь? Дед только ругает меня!»
Дедо Коля выпрямился и почесал затылок: «Ругаюсь? Да я ж из любви только…» «Ирка-а! Иринушка! Сорванец! Эй, мой любимый сорванец! Ну чего же ты, – бросил он какую-то табличку, которую так и не успел прочитать, и вбежал в комнату к внучке. – Я же тебя люблю!»
– Любишь? – приподняв брови, спросила его Ирка. – А чего ж тогда всё время орёшь на меня?
– Да не ору я. Я и орать-то не умею вовсе. Мать сказала тебя приструнить, а то, мол, совсем от рук отбилась. Не уезжай… Нам же хорошо вместе… Вон у нас какая клубника вкусная. Красная. Спелая. А на крыльце как хорошо сидеть, когда ветерочек подует на личико, так и волосики у тебя разлетаются… А, воробьишко мой шаловливый? Оставайся! А речку свою как оставишь? Ирушка? – уговаривал внучку дед.
Тут Ирке взгрустнулось, и она вспомнила, как ходила купаться и загорать, как отдыхала на дедовской лодке… И вдруг её как током дёрнуло. Она выпучила глаза и отвела их в сторону.
– Что, Ирушка? Что опять-то не так? – заглядывал в глаза оробевшему ребёнку дед.
Девчонка вспомнила, как тонким, острым прутиком она совсем недавно выковыривала в не совсем засохшей краске маленькие светло-синие ручейки на корме деды – Колиной лодки и писала на ней разные слова.
– Чего молчишь-то? – не унимался дед.
Ирка подняла глаза и ссохшимися губами прошептала: «Про лодку вспомнила…»
– А чего про неё вспоминать зря? Я слова твои давно уже закрасил! – засмеялся дед.
– Как закрасил? – вырвалось у Ирки из уст.
– А так… – спокойным тоном произнёс её дед. – Думаешь, я почерка твоего не знаю? Ещё первые открытки твои помню: «Дедо, с днём ВАРЕНИЯ!» Он расплылся в улыбке и подошёл, чтобы обнять своего сорванца: «Ну что? Мир?» Ирка поправила сбившуюся чёлку, обтёрла влажные от холодного пота руки одну о другую и запрыгнула на деда. «Ну, прости меня, дедо. Прости… А окно-то на чердаке разбила, правда, не я…» – висела она на шее у любимого деда. «Да знаю, знаю… Это был Святой Дух», – рассмеялся во весь голос дед.
