У Фрейлиха зуб на меня, тут я ничего не могу поделать. Посуди сам. Надо было решить уравнение с помощью неопределенного коэффициента. Он, значит, меня вызвал, я, значит, сказал, что надо умножить, но у меня, конечно, не получилось, но Фрейлих этого не заметил. Я быстро сообразил и начал объяснять, как надо решать эту задачу. И тут Фрейлих поймал себя на том, что сам не знает, как решить это уравнение... Ну и, конечно, ему неприятно стало, он сразу посадил меня на место и с тех пор имеет на меня зуб за то, что я лучше его знаю алгебру. Он не хотел больше меня вызывать, хотя по правилам до января каждого ученика обязаны вызвать еще раз, в противном случае отметка считается недействительной...
По поведению потому стоит четверка, что если есть три тройки, то никак не могут вывести "пять". А когда ставят "три", то посылают родителям специальное письмо.
Это?! Да это ведь не "З", а "5", только наш господин классный наставник так странно пишет "5", что всегда загибает верхний хвостик не в ту сторону... Пожалуйста, папа, распишись здесь... Можешь сокращенно... Но не сразу иди, пожалуйста, в гимназию... Знаешь, у нас там ремонтируют ворота - хотят сделать новые... Сейчас просто нет ворот... некуда даже войти... Как-нибудь через неделю-другую...
ДЕВЧОНКИ
Девчонки ходят по улице Вадас: я там всегда их встречаю ровно в час дня. Они высыпают пестрой гурьбой на бульвар, хихикают и перешептываются. На косичках болтаются красные и голубые бантики. Три или четыре девчонки берутся за руки, а то и под ручку, кто-нибудь шепотом что-то скажет, и все хохочут.
Я смотрю на них недоумевающе и с любопытством: над какой такой чепухой они постоянно смеются? О чем можно все время секретничать? Стоит встретиться двум девчонкам, и они сразу начинают шептаться. О чем? Это мне неизвестно. Я сразу становлюсь серьезным и подозрительно, настороженно хмурю брови. Вероятно, есть все-таки какая-то тайна, о которой знают только они, посвященные, и не перестают о ней говорить. Взглянут на меня насмешливо и коварно и убегают. Что это значит?
Наверно, они знают что-то такое, чего не знаю я.
А вообще они глупые гусыни и ни на что не способны, не коллекционируют ни растений, ни жуков, ни даже марок.
Им неинтересно мастерить ни лейденскую банку, ни магдебургские полушария.
Однажды было затмение солнца, тень луны закрыла солнечный диск. Я несколько дней готовился к этому событию, специально закоптил стеклышко и с замиранием сердца ждал предсказанной астрономами минуты. Когда ослепительный солнечный блин заслонила черная морда лунной тени, я ликующе и восторженно закричал. С закопченным стеклышком в руке я искал кого-нибудь, чтобы рассказать, что происходит в этот миг за миллиарды километров отсюда, во Вселенной.
В соседней квартире жили две знакомые девчонки.
Я ворвался к ним и, сгорая от нетерпения, стал звать их, чтобы они быстрее шли ко мне, так как потрясающее зрелище длится всего лишь короткие мгновения. Но ни одну из девчонок нельзя было уговорить перейти ко мне в комнату с видом на двор. Они о чем-то шушукались, издеваясь надо мной, и потом сказали: "Оставь нас, пожалуйста". Я злился, махал руками, объясняя, что речь идет о большом и редкостном событии - затмение вот-вот кончится. "Ну что вам стоит-зайти ко мне на одну минутку!" - кричал я в полном отчаянии. На это они мне ответили какой-то двусмысленной чепухой, снова стали хихикать, не пошли и так ничего и не увидели.
Что же все-таки в них есть? Ведь что-то все-таки в них есть. Что-то есть, о чем знает каждый, кроме меня, ради чего с девчонками обращаются, как с какими-то особыми существами, и они принимают это как должное.
Я был еще совсем маленьким, когда мои родные говорили мне:
"Ты заставил девочку стоять, а сам сел. И тебе не стыдно? Что за кавалер из тебя выйдет?"
И я должен был вставать с удобного стула только для того, чтобы на него уселась маленькая обезьяна в кружевах. Мое лицо горело от стыда и злости. (Почему? Что за глупая привилегия? Кто установил такой несправедливый закон?) Влепить бы ей оплеуху-вмиг свалилась бы со стула. Так нет же! Она может дать мне пощечину и всячески издеваться, а я не имею права! И все потому, что она слабее меня, и я, как кавалер, не могу ответить ей тем же? Неужели не видят, что девчонки злоупотребляют этим? Вот и сейчас маленькая обезьяна глумится надо мной и нарочно рассаживается на стуле со всеми удобствами!
Почему? За что? Ради чего?
Девчонок никто не трогает. Даже плаксивых первоклассниц учитель уже зовет на "вы", не дает им подзатыльников и вообще церемонится с ними. А уж старшеклассниц так совсем именуют барышнями даже в стенах школы. Молодые педагоги первыми раскланиваются с ними на улице - неслыханно! Повсюду их окружает ласковое внимание, а я вчера получил в драке такого тумака, что весь день дышал с трудом. Если бы я пожаловался, то мне бы ответили: "Так тебе и надо! Почему не дал сдачи? Не стыдно тебе?" - "Так ведь это он начал первым, господин учитель, кто же за меня заступится?" - "И тебе не стыдно? Взрослый парень, и его еще надо защищать! Какой из тебя солдат получится?"
Вот оно, "солдат"! На уроках гимнастики и строевой подготовки мы готовимся к этому. Жесткие нары, ранец за спиной, муштра до потери сознания, ружье и штык.
Я знаю, что это прекрасно, великолепно, я мечтаю об этом, но почему это касается только нас, мужчин? Отечество надо защищать. Тот, кто не рискует жизнью ради отечества, тот трус и негодяй. А они? Почему они не трусихи и не негодяйки? Им даже на ум не взбредет рисковать своей жизнью они только и знают хихикать и жеманиться. И тем не менее никто им не говорит, что они трусливы и бессовестны. Более того: их делают нашим кумиром! "Наш долг-защищать дам, представительниц слабого пола!", "За императора, за родину и... за дам!"
Что же это получается - девчонки вровень с императором?
Почему? Почему? Почему?
Почему всегда и везде предпочтение отдается им, девчонкам? К чему эта исключительность, зачем этот культ?
В трамвае из-за них ты должен стоять, сладости - для них, если они что-нибудь уронят, то и не подумают сами поднять - ждут как ни в чем не бывало, чтобы нагнулся ты, словно это предусмотрено самой природой.
