А Надя тем временем пыталась избавиться от охватившего ее смятения. "Как он опустился! - думала она. - Был такой чистый и хороший парень, а сейчас... Он совсем не рад моему приезду. Даже не поцеловал. Он все забыл, что было между нами. А может быть, вообще ничего не было, и мне только казалось, что он с меня глаз не сводит. Но письма из училища? Планы на жизнь? Он умолял ждать, ревновал, каждый месяц просил фотокарточки. И вдруг такой холодный и чужой. А я - фантазерка! Никакой помощи ему не нужно. Еще подумает, что я набиваюсь в жены. Как глупо и стыдно, стыдно, стыдно". Надя почувствовала, что глаза стали у нее горячими, губы запрыгали и шершавый комочек покатился по горлу. "Только этого не хватало! - сердито подумала она. - Нет, милая, раскисать я тебе не позволю. Сейчас же бери себя в руки! Что затеяла, доводи до конца и убирайся с поднятой головой. А ты, Алеша, если даже будешь умолять меня на коленях, я твоей женой не стану и если смогу тебе помочь, то сделаю это ради того Алешки, с которым целовалась в пустом классе".

Так они сидели в неосвещенном номере - он на подоконнике с письмом в руке, которое уже давно прочитал, а она у стола, делая вид, что не хочет мешать его чтению. И оба мучительно думали, что же им делать, о чем говорить.

Выручили "мушкетеры" - они загалдели, затопали в коридоре, отыскивая номер, который указал им администратор. На секунду затихнув, умышленно осторожно постучали в дверь. "Наверняка стучит Савицкий, - отметил про себя Алексей, - даже в этом проявляется его натура, стучит осторожно, игриво, с намеком на возможность пикантного положения".

- Да, входите.

Веселая троица ввалилась в номер. Их лиц не было видно, однако Шатров и по качающимся силуэтам видел - добавили.

- Пардон.

- Воркуете?

- Айк, поправьте манишку, я включаю свет.

Щелкнул выключатель, и улыбающиеся красные рожи с любопытством уставились на Алексея и Надю.

- Чистая работа, никаких улик! - сказал Савицкий.

- Ну хватит вам трали-вали разводить, идемте на танцы, - предложил Берг.

- Может быть, нам выйти, пока вы наденете вечерний туалет? - спросил Савицкий, склоняясь перед Надей.

"Видно, у них так принято - говорить обо всем развязно, с потугой на остроумие, - подумала Надя. - Ну что же, постараюсь держаться в тон". И она ответила:

- Выходить не нужно, наряды и меха я отправила багажом, а с собой привезла одни драгоценности.

Она открыла чемоданчик, достала простенькие, похожие на пуговицы, клипсы и, прикрепив их на уши, весело добавила:

- Я готова.

- Железно! - промычал Ланев.

На танцплощадке Надя старалась быть веселой назло раскрашенным фифам, которые презрительно кривили губы, кивая в ее сторону. Одна из них громко спросила Берга:

- Где вы подобрали эту пеструшку?

Пьяные "мушкетеры" мужественно танцевали с Надей по очереди, делая вид, что им весело. Но, оставаясь с Алексеем наедине, говорили без стеснения:

- Не то, Айк! Нет в ней породы - село. Для любви надо иметь не только душу, но и тело.

В перерыве Шатров предложил пойти в ресторан.

- Я не пойду, - решительно отказалась Надя.

- Почему?

- Я не хожу по ресторанам.

- Теперь придется пойти. Ужинать надо? Надо. Не умирать же с голоду.

- Пойдемте, Наденька, - убеждал Савицкий. - Это вполне приличное место, туда даже детей водят кушать мороженое. - Он предложил ей руку и повел к выходу.

По пути в ресторан Берг, шедший с Алексеем сзади, вполголоса наставлял:

- Ты смотри, Айк, не вляпайся. Эта пеструшка тебе в жены не годится. Тебе нужно подбирать такую, чтобы после того, как выгонят из армии, могла поддержать, пока получишь высшее образование.

- Тебе не кажется, что это вроде сутенерства?

- Айк, брось хорохориться. Я же не говорю - всю жизнь сидеть на ее шее, а только пока окончишь институт, получишь специальность.

В ресторане офицеры вели себя шумно...

В общем, ночью, когда покачивающийся Алексей стоял в коридоре перед дверью в номер Нади, ей был полностью ясен образ жизни этих холостых офицеров и ее школьного товарища.

Шатров был пьян. Он порывался войти в комнату, Надя его не пускала.

- Пусти.

- Не пущу.

- Почему?

- Я хочу спать.

- Будем спать вместе.

- Не говори глупостей, иди домой.

- Пусти.

- Идем я тебя провожу.

Она довела Алексея до квартиры. Он пытался обнять ее в темноте и завести в дом.

- Как тебе не стыдно!

- Да ты не бойся, их нет дома, они еще где-нибудь мотаются!

Надя освободилась от его рук и пошла в гостиницу. Алексей, покачиваясь, брел за ней, бормотал:

- Надя, подожди. Надо поговорить...

Она пришла к себе, заперлась в номере и долго плакала.

...На следующее утро Алексей столкнулся с Надей у дверей штаба.

- Ты что здесь делаешь? - спросил удивленно Шатров.

- Пришла в политотдел.

- У нас нет политотдела.

- Тогда к замполиту.

- Зачем?

- Рассказать, как живут некоторые молодые офицеры.

Шатров обозлился:

- Там без тебя давно все известно.

- Пусть прибавится и мое мнение.

- Кому оно нужно? - Алексею очень не хотелось, чтобы Надя говорила с Ячменевым. Он ей обязательно скажет о предстоящем суде. - Послушай, брось ты эту затею. Не ходи. Мне будет стыдно за тебя. У офицеров считается позорным, когда жена бежит жаловаться. Это неприлично.

- Я тебе не жена, а школьный товарищ. Я просто расскажу, каким ты был и каким стал. Ты очень опустился, и я хочу, чтобы тебе помогли.

- Да пойми: они знают все лучше тебя. Поняла?

Надя испуганно глядела на Алексея.

- Что с тобой происходит, Алеша? - тихо спросила она.

- Я не хочу служить в армии.

- Но разве для этого нужно падать так низко?

- Поговорим вечером, а сейчас уходи.

- Нет, я повидаюсь с замполитом.

- Да пойми ты наконец, это же глупо. Только в книгах положительные герои критикуют лучших друзей и ставят о них вопросы на собраниях. Если ты пойдешь, между нами все будет кончено.

- Между нами все кончилось. Я так поступаю ради твоей матери. Сколько она, бедная, страдает из-за тебя! Ты здесь пьянствуешь, а ей дрова на зиму купить не на что. Пошли ей хоть рубль на лекарство. Она от одного внимания поправится. Она скрывает от людей, что сын, лейтенант, ей не помогает.

Надя едва сдерживала слезы. Чтобы не расплакаться, она отвернулась от Алексея и решительно вошла в штаб.

Шатров поручил взвод сержанту Ниязбекову, а сам вернулся к штабу, сидел в курилке и следил за выходом.

Надя вышла через час. Ее сопровождал подполковник Ячменев. Он пожал ей руку и кивнул на прощание. К вечернему поезду Надя пришла на перрон. Алексей следил за ней издали, но не подходил. Он же сказал: если пойдешь к замполиту - между нами все кончено. Она купила билет. Прибыл поезд, и Надя вошла в вагон. Были минуты, когда Алексею хотелось броситься к ней, плакать, просить и умолять, чтобы она не уезжала. Он чувствовал - рвется последняя ниточка, связывающая его с юностью, с прошлым. Понимал: это та последняя соломинка, за которую нужно ухватиться. Но не мог заставить себя. Как патефонная пластинка с испорченной дорожкой, мысль кружилась на одном: поздно, поздно. Слишком поздно! Теперь уже все пропало!

14

- Слыхали, ребята, нашего лейтенанта под суд отдают, - сказал, таинственно понизив голос, Колено.

Взвод только что отпустили после вечерней поверки. Солдаты готовили постели на ночь.

Слова Колено так и обожгли Ченцова: "За меня!" Ченцов пролежал в санчасти три дня и, оправившись от солнечного удара, вернулся в строй.

- Откуда знаешь? - спросил Ченцов.

- Офицеры в курилке между собой говорили, - все так же таинственно поведал Колено. - Лейтенант Ваганов сказал лейтенанту Антадзе: "Приходи на тренировку в субботу без опоздания". Они штангой занимаются. А лейтенант Антадзе ответил: "Мы все опоздаем, и ты, Ваганов, тоже - в субботу суд чести дело Шатрова разбирать будет".