Твою тень! Медяки готовьте! А они есть, эти медяки? Мне ж за два меча платить придется. Ладно, пару шлемов я наскребу, но если с продажей серебряного шара заминка выйдет – останусь на мели.

– Сколько мы в городе пробудем? – спросил у Дубравы Арчи, явно задетый тем, что оставить оружие приказали не ему. И чего гоношится? Ясно ведь – сабли в городе более эффективны, чем длиннющий фламберг. Да и молот никто сдать не потребует.

– Платите за седмицу. – Дубрава ухватил писца за рукав хламиды и потянул в сторону. – А скажите, любезный, таверну «Морской змей» еще не спалили?

С таверной «Морской змей» за прошедшее с последнего визита Дубравы в Геладжио время ничего непоправимого не произошло. И не могу сказать, что меня это сильно обрадовало: предоставленные нам комнатки в мансарде были тесными, темными и весьма обветшалыми. После прошедшего дождичка с потолка капала вода, а воздух был сырым и, мягко говоря, прохладным. Думаю, город немного бы потерял, реши кто спалить это злачное место – уж больно бандитские рожи были у завсегдатаев. Так и вертится на языке слово «пираты». Только бороздят эти пираты не волны Олькского моря, а подворотни и темные улочки Геладжио.

Неужели нельзя было найти более приличное заведение? Или общак дружины находится в столь плачевном состоянии, что такие расходы уже не потянет?

– Клоповник, – пробурчал я, возвращая толстую иглу и катушку просмоленных ниток Шутнику, который развалился на соседней кровати. Сапог с горем пополам удалось привести в порядок, но долго подошва не продержится.

– Видали и хуже. – Габриель стянул лохмы кожаным зажимом и посмотрел на потолок. – Ты даже не представляешь, насколько хуже.

– Да я разве спорю? – вздохнул я, подставил ладонь под мерно капавшие с потолка капли воды и с тоской огляделся по сторонам.

И хуже, конечно, бывало, куда без этого. Спать в чистом поле тоже не сахар, но там хоть клопов нет. А «Морской змей» самый натуральный клоповник.

Дощатые стены не оштукатурены и даже толком не зашпаклеваны – ветер по комнате так и гуляет. На грязном полу подозрительного вида пятна, меж рассохшихся досок ставен щели в палец толщиной. Одна радость – белье свежее постелили, да подушки сухой соломой набиты.

А Шутнику хоть бы хны, вообще все как с гуся вода. А чего ему, с другой стороны, расстраиваться? Даже цеп в хранилище сдавать не пришлось – отбрехался. Только за кинжал раскошелился. А я три медных шлема выложил, почти последних, между прочим. Теперь о новых сапогах можно и не мечтать.

– Как думаешь, сдаст сегодня серебро Дубрава? – задумался я.

– Сегодня? Сомнительно это. Но тут уж как Ильга-торговец решит.

– Ты бы это, поаккуратней с еретическими святыми, – невольно поежился я. – Не поминай, как говорится, всуе.

– Да ладно, ты ж на меня не донесешь, – хохотнул Шутник.

– Вот именно – не донесу. Поэтому и осторожней: как-то нет желания потом рядом с тобой на соседней дыбе болтаться.

– Прям уж на дыбе!

– А в церковном подвале жизнь тоже не сахар. – Я развалился на заскрипевшей кровати. – Так думаешь, сегодня шар продать не получится?

– Не-а. – Габриель натянул сапоги и подошел к окну. – Нам бы за седмицу покупателя найти. И то это вилами по воде писано.

– А за каким лядом мы тогда в Геладжио приперлись? – неприятно удивился я столь безрадостной перспективе. Нет, мне сюда в любом случае пришлось бы тащиться, но другим-то мало радости здесь целую седмицу куковать.

– Ну, сам посуди… – Шутник отвернулся от окна и присел на перекошенный подоконник. – Что на серебре следы темной волшбы остались, слышал? И плавь ты его, распиливай – не избавиться от них, хоть тресни. А попробуй продать – любой законопослушный торговец первым делом в Инквизицию донесет. Что дальше будет, догадываешься?

– Плакали наши денежки. – Я поправил подушку под головой.

– Ладно бы денежки, Кейн. Тут и без головы остаться можно. Это если на кол не посадят.

– Добрый ты, Шутник.

– Да уж, не злой. – Габриель соскочил с подоконника, заложил руки за спину и, скрипя половицами, прошелся по комнате. – Скупщики краденого тоже не вариант – тут и нужных людей знать надо, и хорошо, если треть цены дадут.

– Выходит, приплыли?

– Почему – приплыли? У вас в Северных княжествах серебро в цене.

– Так серебро и золото туда только Церковь вывозить может, – уселся я на кровати. – Да и при чем здесь Геладжио?

– А Геладжио здесь при том, что корабли отсюда в Альме заходят. И покажи мне капитана, который контрабандой не балуется. Остается только на нужных людей выйти. Они, конечно, свою выгоду поимеют, но и мы в накладе не останемся.

– Может быть, может быть, – задумался я. – А почему бы нам самим в княжества не отправиться? В тот же Тир-Ле-Конт? Я там несколько не самых щепетильных торговцев знаю. Провезли бы уж как-нибудь через границу – всяко выгодней серебряный шар пристроили.

– Не, тогда в Заозерье к началу похода на орков обернуться не успеем. Да и не стоит овчинка выделки, по большому счету.

– Дался Дубраве этот поход, – фыркнул я.

– Кто там горланит? – присушиваясь к доносящимся из коридора голосам, наклонил голову набок Габриель. – Семен?

– По голосу, Арчи, – предположил я, протирая промасленной тряпицей метательные ножи. Мне б клинками по-серьезному заняться, но времени нет: Дубрава общий сбор в четыре пополудни назначил, а еще по городу пробежаться надо.

– Арчи? Он же по делам в город умотал? С чего бы так скоро вернулся?

– Да он это, я тебе говорю.

– Он так он, – не стал спорить Шутник. Достав из дорожной сумы еще с постоялого двора припрятанную бутыль с вином, он вытащил пробку и отхлебнул из горла. – Будешь?

– Не-е, – отказался я и поднялся с кровати.

– Как знаешь, – не стал настаивать Габриель. – Ну что, по бабам? Я тут одно заведение поблизости знаю – «Распутная русалка», там такие девахи…

– Если только вечером. Мне сначала кое-кого навестить надо. – Я толкнул заскрипевшую дверь и выглянул в коридор.

– Смотри, я в «Русалке» буду! Если что, как в Селедочный переулок пройти, тебе кто угодно объяснит. – Шутник отложил кистень на рассохшийся стул и, развязав кошель, высыпал монеты на застеленную одеялом кровать.

– Угу, – выходя, промычал я, уверенный, впрочем, что так скоро не освобожусь. И пусть мне всего одного человека найти надо, но город незнакомый, да и вряд ли тот дома сидит, меня дожидается.

Я уже подошел к лестнице, когда мое внимание привлекли громкие голоса, доносившиеся из-за двери в самом конце коридора. До крика дело не дошло и слов разобрать не удалось, но разговор шел на весьма и весьма повышенных тонах. Никак Арчи с кем-то ругается? Точно, он. Странно, в эту комнату, вроде бы, Анджей Дубрава въехал.

На улице было по-прежнему мерзко: дождь уже стих, но в воздухе висела противная морось. По узеньким улочкам текли стремительные ручьи, бурлящие потоки которых несли дохлых крыс, конский помет, солому, щепки и совсем уж непонятный мусор. Вскоре все это окажется в одном из каналов, чтобы немного позже навсегда исчезнуть в море.

На улице было немноголюдно: жители города старались пережидать последствия непогоды дома, но в переулок к «Морскому змею» то и дело заворачивали насквозь промокшие подозрительные личности.

Пропустив ватагу подвыпивших матросов, я вздохнул, поднял воротник и осторожно сошел с крыльца. Впрочем, осторожность оказалась тщетной – дырявые сапоги сразу же хлебнули воды и размокшей дряни, толстый слой которой покрывал подгнившие доски мостовой.

Стараясь держаться поближе к стенам домов, крыши которых почти смыкались над улицами, я вышел из переулка и начал пробираться против течения стремительно мчавшегося мне навстречу потока. Насквозь промокшие ноги моментально закоченели, а пальцы потеряли чувствительность, но, к счастью, вскоре уровень воды снизился, и бурлящим ручьям стало хватать ливневых стоков. Или это мостовая стала выше?