– Не думаю – кожа на рукояти совсем сгнила. Ты только посмотри! Лезвие будто в воде и не лежало. Гномья работа.

– Гномы и двуручник? Ни разу не слышал.

– На севере – да. А в Анклаве, если хорошо заплатишь, они тебе и церковный колокол отольют. Только кому он такой нужен? Ладно, давай выбираться отсюда – светильник уже гаснет.

Я развернулся вслед за Арчи и со всего размаха налетел на панцирь, который от сильного пинка даже перевернулся. Несмотря на меркнущий свет, мне сразу бросилась в глаза черная рукоять всаженного в бок клинка.

Короткий широкий нож без труда выскользнул из доспехов и как ни странно, ни его рукоять, ни лезвие ничуть не пострадали от долгого нахождения в воде. Я сунул нож за голенище сапога и побежал к Арчи, который уже начал карабкаться по веревке наверх.

Выбравшись из подвала, я первым делом уселся греться у разведенного Шутником костра и, не дожидаясь приглашения, снял с вертела лягушачью лапку. Пахло неплохо, и на вкус было тоже очень даже ничего. Или это мне с голодухи кажется? Как бы то ни было – голод отступил. Надеюсь, желудок и дальше будет относиться к столь странному угощению благосклонно.

Закончив отчитываться перед Дубравой, Арчи вернулся к костру и тоже получил от Шутника лягушачью ножку. Расправившись за пару укусов с мясом, здоровяк вытер руки и начал внимательно разглядывать найденный в подвале меч. Свободные от дежурства дружинники тут же собрались вокруг и принялись обсуждать непривычную форму клинка.

– Ну и что там воняет? – полюбопытствовал Шутник, которого фламберг нисколько не заинтересовал.

– Да, похоже, эта плесень и воняет. – Я попытался вытереть о стену заляпанный рукав камзола, но только еще больше размазал блеклое пятно плесени.

Потом вспомнил о найденном ноже и вытащил его из-за голенища. Странный клинок. Режущие кромки и острие матово-серебристые, а ближе к середине начинали попадаться прожилки черного металла, похожего на тот, из которого изготовлена рукоять. Стараясь получше рассмотреть свою находку, я подошел к одной из бойниц и внезапно сильно раскалившийся металл обжег ладонь. Выроненный клинок тихо зашипел на сыром полу.

– Ни хрена себе! – затряс я рукой.

Подошедший Янек накрыл нож краем плаща, поднял и отошел в тень.

– Фу-у, – разочарованно протянул он и скорчил гримасу. – А я-то думал…

– Чего это с ним? – поинтересовался я, забирая клинок.

– Да просто какой-то недоучка металл загубил. Сплав до ума не довел или просто поторопился. Видишь: лезвие светлое – это гномово серебро. Что за черная ерунда, не скажу, но это из-за нее нож на свету нагревается, можешь не сомневаться. Вытащишь на солнце – запросто без руки останешься.

Странный ножичек. Ничего, хорошему оружию и ночью применение найдется. Клинок, завернутый в лоскут ткани, отправился в потайной карман камзола. Благо, размеры позволяли.

– Как думаешь, мы надолго здесь застряли? – поинтересовался я у Змейки, проверяя, не давит ли рукоять ножа под ребра.

– Да вроде нет. Анджей с Лехом что-то придумали, – мотнул кудрявой головой Янек в сторону костра и, закатав шаровары, принялся рассматривать здоровенный кровоподтек под левой коленкой.

Что они там могли придумать? Вон как Зарницу лихорадка трясет. Он и ходит-то еле-еле. Или мы без него прорываться будем? А уходить отсюда, кровь из носа, до заката надо. Эти выродки зеленые в темноте видят куда лучше нашего брата, как стемнеет – сразу на штурм пойдут.

– Хэй, слушайте сюда. – Опершись одной рукой о стену, Зарница поднялся на ноги, на его бледном лице выступили крупные капли пота. – Я с вами уйти не смогу, не угнаться мне за вами. Один пойду. Пока от гоблинов драпать буду, глядишь, и вам оторваться удастся.

– После того как выйдет Зарница, прорываемся к северному берегу. Ты, Лех, не тяни и сразу уходи на глубину… – Дубрава начал распределять обязанности, но я его уже не слушал. Не оторваться Леху от гоблинов, с прокушенной-то ногой. И сам пропадет, и нам не поможет. Хотя, если…

– Янек, слушай, у тебя еще чертов корень есть?

– Есть, но он размок весь.

– Это ничего. Сможешь его растереть, как для бесова зелья надо?

– Смогу, а зачем тебе?

– Ты делай, потом объясню. – Я направился к Дубраве, на ходу вспарывая подклад камзола и доставая зашитый туда мешочек пыльцы фей.[10] Замотанный в просмоленную ткань порошок не промок и вполне годился для приготовления нужной мне смеси. Чертов корень, вообще-то, у меня тоже был, но зачем тратить свои запасы, если есть возможность прошерстить чужие?

– Анджей, я для Леха одно зелье укрепляющее могу приготовить.

– Какое еще зелье? – уставился на меня Дубрава. – Зачем?

– Нога болеть перестанет, двигаться быстрее будет. Шансов до глубины добраться всяко прибавится.

– И долго, Кейн, твое зелье действует? – Зарница закончил проверять пропитавшуюся кровью повязку и, опершись о стену, выпрямился.

– Минут десять.

– Не, с вами уйти не смогу, – переглянулся с командиром Лех. – Ладно, северянин, готовь свою отраву. Нога ноет – сил нет. Может, хоть полегчает.

– Янек, иди сюда. – Я забрал растертый в ложке корень и начал осторожно смешивать его с пыльцой фей.

– Чего бодяжишь? – принюхался с интересом следивший за моими действиями Язва.

– Чертов корень и пыльцу фей. – Отвечать не хотелось жутко, но деваться было некуда. Слышал кто про пыльцу фей, нет? А если слышал, то все ли?

– А! Перхоть эльфов, знаю, пробовал, – с видом знатока кивнул Язва. – Ведьмина паутина получше будет.

– На вкус и цвет… – Вскоре зелье было готово, и я с облегчением протянул ложку Зарнице. – Не глотай, пальцем в десны вотри. Подействует не сразу, немного подождать придется.

– Живо все сюда! Язва и Арчи впереди, потом я и Семен. Кейн и Влас замыкающими. – Анджей начал отдавать распоряжения, и мы выстроились по обе стороны проема в стене. – Ну, как, Лех, готов? Тогда пошли!

Зарница выскочил наружу первым. Переставшая на время болеть раненая нога не помешала ему уклониться от брошенных гоблинами дротиков и вырваться из кольца слишком поздно кинувшихся наперерез караульных. Через пару мгновений он уже достиг берега острова и, поднимая высокие брызги, скрылся из виду. Что ж будем надеяться на зелье…

Выждав некоторое время, мы тоже выскочили из руин. И вот тут-то и выяснилось, что далеко не все гоблины бросились в погоню за Лехом. Притаившиеся за углом болотные выродки сразу же осыпали нас градом дротиков, и выскочившим первыми дружинникам пришлось вновь укрыться в доме. Серьезных ранений, к счастью, ни у кого не оказалось, только Лебеде бритвенно-острым обсидиановым лезвием отсекло половину уха, и теперь он безуспешно пытался, заматывая рану обрывком рубахи, остановить хлеставшую из раны кровь.

– Ну и что делать будем? – уставившийся на лезвие своего копья Язва старательно старался не смотреть на Дубраву.

– Сейчас отдыхать будем. – Анджей вздохнул и продолжил: – Зеленые раньше ночи не полезут. Будем надеяться, Зарница кого-нибудь приведет.

Да, ситуация. Самим нам не прорваться. Там этих тварей дюжины четыре наберется. Черных лягушек не видно, но это утешение слабое: нас и без них дротиками утыкают, что твоего ежика. И ведь не сблизиться с гоблинами быстро по такой трясине-то…

Надеждам Анджея сбыться не довелось. Не прошло и получаса, как снаружи раздались издевательские завывания, и в дверной проем влетела жутко изуродованная голова Леха. Глаза, губы и язык были вырезаны, череп раскроен. Лично мне с рвотными позывами удалось справиться с трудом. Да и остальные пригорюнились.

Первым опомнился Арчи:

– Не убежал, значит. Что ж, пойду хоть голову похороню.

Я только покачал головой, удивляясь его выдержке. Все здоровяку нипочем. Может, от ограниченности умственной, а может, он и не такое видывал.

– А мозги-то они зачем вытащили? – Вот Янеку удержать в себе скудный завтрак не удалось.