Святослав предложил следующее соглашение: русские "возвратятся на родину, а ромеи... не нападут на них по дороге... а кроме того снабдят их продовольствием... Император... с радостью принял эти условия" (значит, он вовсе не считал, что Святослав уже побежден и должен капитулировать без всяких условий). Для переговоров Цимисхий отправил к Святославу свое доверенное лицо - епископа Феофила.
Итак, поражения в прямом смысле слова Святослав так и не потерпел. Согласно "Повести временных лет", он в конце сражения, "видев же мало дружины своея, рече в себе: "Поиду в Русь, приведу боле дружины", то есть собирался позднее вновь вступить в борьбу с Цимисхием.
После переговоров с Феофилом Святослав пожелал встретиться с самим императором - вероятно, захотел увидеть в лицо своего упорнейшего противника. Лев Диакон рассказал, как Святослав подплыл в ладье к берегу, у которого на коне, "покрытый вызолоченными доспехами", ожидал его Цимисхий: "Он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них... умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый... широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные... Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал".
Так подробно (здесь приведены к тому же далеко не все детали) изобразил византийский историк Святослава, чувствуя. что он призван запечатлеть облик одного из величайших полководцев. Предельную простоту Святославова бытия отметила, как известно, и "Повесть временных лет" (перевод Д. С. Лихачева): "...не имел он и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах".
Тот факт, что русский полководец, не победив Цимисхия, все же и не потерпел действительного поражения, ясно выразился еще и в следующем: после описанной встречи с императором в конце июля 971 года он, очевидно, еще долго находился на Дунае. Ибо на не столь далеком Днепре Святослав оказался уже поздней осенью. У грозных днепровских порогов его поджидали печенеги...
Иоанн Скилица сообщает, что ранее Святослава на Днепр прибыл посол Цимисхия - уже упомянутый Феофил. Скилица уверяет, что, согласно договоренности Святослава с Цимисхием, Феофил должен был, в частности, предложить печенегам "беспрепятственно пропустить росов", но те, мол, "отказались" это сделать, недовольные-де примирением Святослава с Цимисхием. Едва ли можно верить этой версии; она, скорее всего, выдумана ради прикрытия низкого коварства Цимисхия10, который только что оказал Святославу знаки высокого уважения. И, надо думать, Феофил, напротив, даже заплатил печенегам за нападение на возвращающегося на Русь Святослава.
Воевода Свенельд, о котором шла речь выше, убеждал Святослава: "Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги". Но гордый полководец не захотел обходить опасность. Правда, он отложил свое возвращение в Киев до весны,- вероятно, потому, что Днепр уже замерзал: "И остановился зимовать в Белобережье (у устья Днепра.- В. К.), и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и тут перезимовал Святослав. В год 972, когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него. Свенельд же пришел в Киев к Ярополку".
Ясно, что голодная зимовка окончательно подорвала силы уцелевших в войне с Цимисхием Святославовых воинов. Печенеги же, по своему поверью, стремились воспринять из сделанной ими "чаши" великую воинскую мудрость и доблесть погибшего полководца...
Но византийский император не надолго пережил своего русского соперника: не прошло и четырех лет после гибели Святослава, и в начале января 976 года узурпатор Цимисхий, против которого не раз составлялись заговоры, был, согласно сообщению Льва Диакона, отравлен одним из своих приближенных. На византийский престол взошел законный император Василий II - внук того самого Константина Багрянородного, который в свое время заключил тесный союз с Ольгой. И при Василии союзные отношения Византии с Русью были восстановлены; есть сведения, что уже в 980 году сын Святослава Владимир отправил в Константинополь дружественное посольство.
Подводя итоги рассказа об Ольге и Святославе, хочу еще раз возразить тем историкам, которые так или иначе "противопоставляли" этих деятелей.
М. В. Левченко справедливо писал, что, хотя Святослав не смог победить Цимисхия (ибо, как писал этот византинист, "будучи отрезанным от своей родины, не получая подкреплений, он должен был сражаться со всеми силами византийской армии в период ее наивысшего расцвета, когда она, бесспорно, была наиболее хорошо организованной и обученной армией Европы и находилась под командованием одного из лучших своих полководцев"), все же именно при этом князе, "разгромив хазар" и продемонстрировав свою военную мощь в противоборстве с Цимисхием, "Русь становилась первостепенной политической силой и, по существу, добивалась гегемонии в Восточной Европе". Однако далее М. В. Левченко утверждал, что "политика Святослава была глубоко отлична от политики Ольги", которая созидала внутренние государственные и духовные устои Руси63.
Разумеется, между Ольгой и Святославом были определенные разногласия (так, мать очень огорчало его неприятие христианства, и она, очевидно, считала ошибкой его попытку прочно обосноваться в дунайском Переяславце). И все же, как я стремился доказать, сам поход Святослава на Дунай был естественным порождением того самого прочного союза с Византией, который утвердила именно Ольга. Сподвижник Иоанна Цимисхия Лев Диакон искажал реальность, пытаясь приписать Святославу агрессивные намерения в отношении пригласившего его на помощь императора Никифора. Святослав, начав затем борьбу против Цимисхия, предательски убившего его союзника Никифора, очевидно, полагал, что он действует вовсе не против истинных интересов Византии; нельзя не упомянуть, что в 987 году, через пятнадцать лет после гибели Святослава, когда на Руси правил его сын Владимир, в Византии вновь возник военный заговор против тогдашнего законного императора Василия II, и, как писал тот же М. В. Левченко, "Владимир... без промедления послал шеститысячный отряд... в Константинополь. Этот отряд явился вовремя, чтобы изменить ход войны и спасти Василия II"64 (вскоре император отдал свою сестру Анну в жены Владимиру).
