– Хорошая мысль, – невозмутимо заметила Иста, выслушав весьма поверхностное, но в целом верное описание собственного зятя.

– А зовут меня Кария. Я из Палмы. Недавно была женой местного седельщика. Теперь вдова. А вы, милая леди? Этот приятель ваш муженек, не так ли?

Услышав такое фамильярное обращение, управляющий замка собрался было придержать коня и оттеснить надоедливую даму, но Иста знаком приказала ему остановиться:

– Не надо, ди Феррей.

Тот удивленно поднял брови, но потом пожал плечами и промолчал.

Иста обратилась к паломнице:

– Я вдова… из Валенды.

– Надо же! Прям как я! – обрадовалась женщина. – Мой первый муж родился здесь. Вообще-то я похоронила трех мужей.

Она сообщила об этом, как о своеобразном достижении.

– Ну, не всех сразу, конечно. По очереди.

Затем дама окинула взглядом траурное облачение Исты:

– А своего-то вы недавно похоронили, да? Сочувствую. То-то вы такая грустная и бледная. Это, дорогая моя, тяжело пережить. Особенно в первый раз. Сначала хочешь умереть – это я точно знаю, самой хотелось, но об этом и говорить-то страшно. Ничего, все вернется на круги своя.

Иста улыбнулась и чуть качнула головой, словно не соглашаясь, но не стала объяснять женщине ее ошибку. Ди Феррею ужасно хотелось поставить паломницу на место, раскрыв высокое положение Исты, а заодно и свою должность, и отправить разговорчивую вдовушку своей дорогой, но Иста с интересом обнаружила, что Кария ее забавляет. Болтовня вдовы ее совсем не раздражала и не было желания ее останавливать.

Тем более что это никому не приносит вреда. Кария из Палмы перечисляла всех своих спутников, развлекая Исту запутанными перечислениями их общественного положения, мест рождения и святых целей. Если предмет обсуждения ехал достаточно далеко и не мог ничего слышать, паломница сдабривала свой рассказ бесплатными комментариями их манер и поведения. Помимо пожилого дедиката Сына Осени и его краснеющего отпрыска, в отряд входили четверо членов гильдии ткачей, которые совершали паломничество, чтобы помолиться Отцу Зимы о благоприятном исходе судебной тяжбы; отец с лентами Матери Лета просил для дочери успешного разрешения от бремени; и отмеченная бело-голубой повязкой женщина молила Дочь Весны ниспослать ее дочери мужа. Худая дама в хорошо скроенных зеленых одеждах служителя ордена Матери, имевшая при себе служанку и двух слуг, оказалась ни акушеркой, ни целительницей, а ревизором. Торговец вином ехал принести благодарность Отцу Зимы и выполнить обет за успешное возвращение своего каравана, едва не пропавшего прошлой зимой в заснеженных горах по дороге в Ибру.

Те паломники, что ехали поблизости, периодически выразительно закатывали глаза, потому что знали Карию уже не первый день и уже наслушались ее россказней. Единственным исключением был весьма тучный молодой человек в белом, правда забрызганном грязью, одеянии служителя Бастарда. Он ехал медленно, пристроив книгу между шеей своего грязного белого мула и собственным внушительным животом, и только тогда, когда нужно было перевернуть страницу, он поднимал голову, окидывал окружающих близоруким взглядом и рассеяно улыбался.

Вдова Кария взглянула на солнце, которое как раз достигло зенита:

– С нетерпением жду момента, когда мы наконец доберемся до Валенды. Там есть таверна, где можно хорошенько поесть и попробовать знаменитых жареных молочных поросят. – Она причмокнула в предвкушении.

– Да, там есть такая таверна, – кивнула Иста. За все годы пребывания в Валенде она ни разу там не побывала.

Ревизор ордена Матери, одна из наиболее постоянных невольных слушательниц вдовы, неодобрительно скривила губы.

– Я до мяса даже не дотронусь, – заявила она. – Я дала обет, что на протяжении этого пути не буду есть мяса.

Кария перегнулась через луку седла и прошептала Исте:

– Мне кажется, если бы она дала обет проглотить свою гордость вместо салата, это было бы более веской причиной для паломничества.

Посмеиваясь, она снова выпрямилась; служительница Матери вздохнула и сделала вид, что не расслышала.

Торговец с черно-серой повязкой на рукаве возвел глаза к небу и, ни к кому не обращаясь, произнес:

– Богам ни к чему пустая болтовня. Следует проводить время с пользой, беседуя о высших материях, дабы подготовить наши умы к молитве, а не желудки – к обеду.

Кария бросила на него косой взгляд:

– Или кое-что пониже – для развлечений получше? И вы носите на рукаве цвета Отца! Как вам не стыдно!

Торговец вскинулся:

– Тот бог, которому я собираюсь – или вынужден – молиться, такими вопросами не занимается, уверяю вас, мадам!

Служитель Бастарда отвлекся от книги и примиряюще заметил:

– Боги распоряжаются всеми частями нашего тела, от головы до пальцев ног. Бог есть для всех, даже для каждой части тела.

– У вашего бога определенно низкие вкусы, – заносчиво ответил торговец.

– Боги не оставят никого, чье сердце открыто Святому Семейству. Даже самых высокомерных. – Служитель кивнул торговцу.

Кария весело рассмеялась; торговец презрительно фыркнул, но промолчал. Служитель снова уткнулся в книгу.

Вдова зашептала Исте:

– Мне нравится этот толстый парень, правда нравится. Говорит немного, но всегда в точку. Мало кто из книжных людей может меня вынести, да и сама я плохо их понимаю. Но у этого манеры что надо. Но все же, я думаю, мужчина должен обзавестись женой, детишками, работать, чтобы прокормить семью, а не гоняться за богами. Вынуждена сознаться, что мой второй муженек не работал, а вместо этого пил… И спился окончательно, к облегчению всех тех, кто его знал, упокойте пятеро богов его душу. – Она коснулась лба, губ, солнечного сплетения, пупка и потом сердца, прижав ладонь с растопыренными пальцами к пухлой груди.

Затем Кария поджала губы, вздернула подбородок и крикнула:

– А вы нам так и не рассказали о цели вашего паломничества, Шивар.

Служитель Бастарда закрыл книгу, заложив пальцем страницу, и взглянул на разговорчивую вдову.

– Верно, я не помню, чтобы рассказывал, – туманно ответил он.

– Да вы все молитесь о том, чтобы встретиться со своим богом, – вставил торговец. – Разве не так?

– Я всегда молила о том, чтобы богиня коснулась моего сердца, – сказала ревизор ордена Матери. – Моя основная духовная цель – увидеть Ее воочию. И время от времени у меня появляется ощущение, что я ее действительно чувствую.

«Всякий, кто жаждет увидеть богов воочию, – большой глупец», – подумала Иста. Но отсутствие ума отнюдь не препятствие для общения с богом, это она знала на собственном опыте.

– Ну, об этом молиться не стоит, – заметил служитель. – Для этого нужно просто умереть. А это совсем не сложно. – Он почесал второй подбородок. – Во всяком случае, это неизбежно.

– Быть осененным богом при жизни, – холодно уточнила ревизор, – великое благо для всех нас.

«Нет, вовсе нет. Если бы ты, женщина, прямо сейчас увидела лицо Матери, то упала бы наземь и, не вставая, прорыдала бы здесь, в грязи несколько дней подряд».

Иста почувствовала, что служитель Бастарда со странным любопытством смотрит на нее.

Неужели он один из тех, кого коснулся бог? У Исты была возможность научиться выделять их из толпы. Они, к сожалению, отвечали ей тем же. Или он так смотрит, потому что страдает близорукостью? Почувствовав себя неуютно, Иста нахмурилась.

Служитель жестом извинился и сказал:

– Я еду по делу моего ордена. Один дедикат обнаружил маленького заблудшего демона, которым завладел хорек. Я везу демона в Тарион, чтобы глава ордена соответствующим образом вернул его богу.

Служитель Бастарда повернулся к вместительным седельным сумкам, порылся в них, и вместо книги у него в руках появилась небольшая клетка из ивовых прутьев. Внутри нее клубочком свернулась серая фигурка.

– Ага! Вот, значит, что вы там прятали! – Кария сморщила нос и подъехала поближе. – По-моему, самый обычный хорек.