Дубельт. Какие книги?

Битков. Что успел, запомнил, ваше превосходительство. По левую руку от камина - Сова, ночная птица, Кавалерист-девица, История славного вора Ваньки-Каина... и о запое, и о лечении оного в наставление каждому... в университетской типографии...

Дубельт. Последнюю книгу тебе рекомендую. Пьешь?

Битков. В рот не беру.

Дубельт. Оставим книги. Далее.

Битков. Сегодня обнаружил лежащую на полу чрезвычайной важности записку. "Приезжай ко мне немедленно, иначе будет беда". Подпись - Вильям Джук.

Дубельт звонит. Ракеев входит.

Дубельт. Василия Максимовича ко мне.

Ракеев выходит. Входит Василий Максимович, чиновник в статском.

Вильям Джук.

Василий Максимович. Уж все перерыли, ваше превосходительство, такого нету в Санкт-Петербурге.

Дубельт. Надобно, чтобы к завтрему был.

Василий Максимович. Нахожусь в недоумении, ваше превосходительство, нету такого.

Дубельт. Что за чудеса, англичанин в Питере провалился.

Ракеев (входит). Ваше превосходительство, Иван Варфоломеевич Богомазов по этому же делу.

Дубельт. Да.

Ракеев выходит. Входит Богомазов.

Богомазов. Прошу прощения, ваше Превосходительство. Отделение Джука ищет? Это Жуковский, он шуточно подписываться любит.

Дубельт (махнув рукой Василию Максимовичу). Хорошо: (Богомазову.) Извольте подождать там, Иван Варфоломеевич, я вас сейчас приму.

Василий Максимович и Богомазов выходит.

Ну, не сукин ты сын после этого? Дармоеды! Наследника цесаревича воспитатель. Василий Андреевич Жуковский, действительный статский советник! Ведь ты почерк должен знать!

Битков. Ай, проруха! Виноват, ваше превосходительство!..

Дубельт, Отделение взбудоражил. Тебе морду надо бить, Битков! Дальше.

Битков. Сегодня же к вечеру на столе появилось письмо, адресованное иностранцу.

Дубельт. Опять иностранцу?

Битков. Иностранцу, ваше превосходительство. В голландское посольство, господину барону Геккерену, Невский проспект.

Дубельт. Битков! (Протягивает руку.) Письмо, письмо мне сюда! Подай на полчаса.

Битков. Ваше превосходительство, как же так - письмо? Сами посудите на мгновенье заскочишь в кабинет, руки трясутся. Да ведь он придет - письма хватится. Ведь это риск!

Дубельт. Жалованье получать у вас ни у кого руки не трясутся. Точно узнай, когда будет доставлено письмо, кем, и кем будет в посольстве принято, и кем будет доставлен ответ. Ступай.

Битков. Слушаю. Ваше превосходительство, велите мне жалованье выписать.

Дубельт. Жалованье? За этого Джука с тебя еще получить следует. Ступай к Василию Максимовичу, скажи, что я приказал выписать тридцать рублей.

Битков. Что же тридцать рублей, ваше превосходительство. У меня детишки...

Дубельт. "Иуда искариотский иде ко архиереям, они же обещаша сребреники дати..." И было этих сребреников, друг любезный, тридцать. В память его всем так и плачу.

Битков. Ваше превосходительство, пожалуйте хоть тридцать пять.

Дубельт. Эта сумма для меня слишком грандиозная. Ступай и попроси ко мне Ивана Варфоломеевича Богомазова.

Битков уходит. Входит Богомазов.

Богомазов. Ваше превосходительство, извольте угадать, что за бумага?

Дубельт. Гадать грех. Это копия письма к Геккерену.

Богомазов. Леонтий Васильевич, вы колдун. (Подает бумагу.)

Дубельт. Нет, это вы колдун. Как же это вы так искусно?

Богомазов. Черновичок лежал в корзине, к сожалению, неполное.

Дубельт. Благодарю вас. Отправлено?

Богомазов. Завтра камердинер повезет.

Дубельт. Еще что, Иван Варфоломеевич?

Богомазов. Был на литературном завтраке у Салтыкова.

Дубельт. Что говорит этот старый враль?

Богомазов. Ужас! Государя императора называет le grand bourgeois... (Вынимает бумагу.) И тогда же Петя Долгоруков дал списать...

Дубельт. Хромоногий?

Богомазов. Он самый.

Дубельт. Так. Еще, Иван Варфоломеевич?

Богомазов. Воронцовский бал. (Подает бумагу.)

Дубельт. Благодарю вас.

Богомазов. Леонтий Васильевич, надобно на хромого Петьку внимание обратить. Ведь это что несет, сил человеческих нет! Холопами всех так и чешет. Вторую ногу ему переломить мало. Говорит, что от святого мученика происходит.

Дубельт. Дойдет очередь и до мучеников.

Богомазов. Честь имею кланяться, ваше превосходительство.

Дубельт. Чрезвычайные услуги оказываете, Иван Варфоломеевич. Я буду иметь удовольствие о вас графу доложить.

Богомазов. Леонтий Васильевич, душевно тронут. Исполняю свой долг.

Дубельт. Понимаю, понимаю. Деньжонок не надобно ли, Иван Варфоломеевич?

Богомазов. Да рубликов двести не мешало бы.

Дубельт. А я вам триста выпишу для ровного счета, тридцать червонцев. Скажите, пожалуйста, Василию Максимовичу.

Богомазов кланяется, уходит.

(Читает бумаги, принесенные Богомазовым.) "Буря мглою небо кроет... вихри снежные крутя". (Слышит что-то, глядит в окно, поправляет эполеты.)

Дверь открывается, появляется жандарм Пономарев, вслед за ним в дверь входит

Николай I, в кирасирской каске и шинели, а за Николаем - Бенкендорф.

Здравия желаю, ваше императорское величество. В штабе корпуса жандармов, ваше императорское величество, все обстоит в добром порядке.

Николай I. Проезжал с графом, вижу, у тебя огонек. Занимаешься? Не помешал ли я?

Дубельт. Пономарев, шинель.

Пономарев принимает шинели Николая I и Бенкендорфа, уходит.

Николай I (садясь). Садись, граф. Садись, Леонтий Васильевич.

Дубельт (стоя). Слушаю, ваше величество.

Николай I. Над чем работаешь?

Дубельт. Стихи читаю, ваше величество. Собирался докладывать его сиятельству.

Николай I. А ты докладывай, я не буду мешать. (Берет какую-то книгу, рассматривает.)

Дубельт. Вот, ваше сиятельство, бездельники в списках распространяют пушкинское стихотворение по поводу брюлловского распятия. Помните, вы изволили приказать поставить к картине караул? К сожалению, в отрывках. (Читает.)

Но у подножия теперь креста честного,

Как будто у крыльца правителя градского,

Мы зрим - поставлено на место жен святых

В ружье и кивере два грозных часовых.

К чему, скажите мне, хранительная стража?

Или распятие - казенная поклажа,

И вы боитесь воров или мышей?..

Здесь пропуск.

Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила

Того, чья казнь весь род адамов искупила,

И чтоб не потеснить гуляющих господ,

Пускать не ведено сюда простой народ?

Бенкендорф. Как это озаглавлено?

Дубельт. Мирская власть.

Николай I. Этот человек способен на все, исключая добра. Ни благоговения к божеству, ни любви к отечеству... Ах, Жуковский! Все заступается... И как поворачивается у него язык!.. Семью жалко, жену жалко, хорошая женщина. Продолжай, Леонтий Васильевич.

Дубельт. Кроме сего, у студента Андрея Ситникова при обыске найдено краткое стихотворение в копии, также подписано: А. Пушкин.

Бенкендорф. Прочитайте, пожалуйста.

Дубельт. Осмелюсь доложить, ваше сиятельство, неудобное.

Николай I (перелистывая книгу.) Прочитай.

Дубельт (читает).

В России нет закона.

А - столб, и на столбе - корона.

Николай I. Это он?

Дубельт. В копии подписано: А. Пушкин.

Бенкендорф. Отменно любопытно то, что кто бы ни писал подобные гнусности, а ведь припишут господину Пушкину. Уж такова персона.

Николай I. Ты прав. (Дубельту.) Расследуйте.

Бенкендорф. Есть что-нибудь срочное?

Дубельт. Как же, ваше сиятельство: не позднее послезавтрашнего дня я ожидаю в столице дуэль.

Бенкендорф. Между кем и кем?

Дубельт. Между двора его величества камер-юнкером Александром Сергеевичем Пушкиным и поручиком кавалергардского полка бароном Егором Осиповичем Геккереном-Дантес. Имею копию черновика оскорбительного письма Пушкина к барону Геккеренуотцу.