Булыкин замолчал, вновь переживая случившееся когда-то событие. Захаров тоже молчал, но, похоже, уже приготовился рассказать свою историю. В это момент посвистывающий носом Незнайкин открыл глаза и заинтересованно произнес:

– У меня по этой теме тоже есть что рассказать.

– Ты, видать, не спал, Колюха? – удивился Захаров.

– Да разве под ваши непристойные разговоры уснешь? – невинно спросил Незнайкин.

– Тогда валяй-рассказывай! – разрешил Дмитрий.

– История, в общем-то, не со мной произошла, но на моих глазах. Попал я когда-то в санаторий «Красные горки», меня направили после того, как я уже отлежал в областной больнице с месяц. Ну, знаете, к ним – невропатологам как попадешь, так не знаешь, когда домой вернешься. Могут и до смерти залечить. Мой лечащий врач сообщила мне, что организму моему требуется дополнительное реабилитационное лечение, а такое лечение возможно только в санатории узкого профиля. И она рада, что нашлась бесплатная путевка именно для меня. Сам я не был в восторге, но жена моя тоже настаивала продолжить лечебный курс.

– Может быть, не так вести себя будешь дома, подобреешь! – предположила она и этим меня сильно огорчила. Конечно, работа нервная, трудная, за день так устанешь, что иногда пошумишь на домочадцев, сына за двойку поругаешь, жену – за холодное пюре и чай. Тоже мне, нашла злобного героя!

Короче, прямо из больницы меня на скорой помощи отправили в санаторий. Протрясся я полтораста километров и прибыл туда весь разбитый. Мне повезло, что в тот день почти все уже заехали, и процедура оформления оказалась очень быстрой. Когда я вошел в двухместную палату, оформленную в виде гостиничного номера – умывальник, унитаз, ванная в отдельной комнате – сразу встретил своего соседа Ивана Рыбина. Познакомились, он мне порядки все рассказал: что, где, куда, когда… Хороший парень оказался Иван, моего почтенного возраста – ему до полста лет три месяца оставалось, а мне уже стукнуло. Росточка Иван был небольшого – не сильно за полтора метра. Подружились мы, часто беседовали на свободные темы, обсуждали политику партии и государства. Люди, конечно, все разные, но сильного отличия от других у Ивана я не заметил. Но это сначала. Потом уже, через неделю, Иван мне сказал:

– Меня друг собирается навестить в субботу, мы с ним много вина выпили, вместе два десятка лет проработали. Говорит, что приедет с подарком.

– Ты, Ваня, знаешь, что законы в санатории строгие, – я подумал, что его друг – алкаш. – Выгонят, если нарушим режим. Да еще на работу сообщат. Вот вылечишься – тогда пей какие угодно подарки.

На этот упрек Иван среагировал как-то странно. Он высказался в том духе, что давно соскучился по женскому телу, жена его прогнала и хорошо, что в этом же доме он прикупил однушку, а то бы и ночевать негде было. Чуть раньше он мне рассказал, что у него на работе есть три женщины – секретарша, бухгалтер и экономист – и вроде бы со всеми он переспал:

– Хорошие девки, тебе скажу! Любая по моей просьбе на работе со мной задержится. Веселые, не то, что жена у меня – по каждому поводу устраивает концерты.

Иван продолжил про своего друга и про его подарок:

– Ты тоже ведь здесь находишься на голодном пайке, так что я другу заказал и для тебя бабу.

Я чуть в кровати не подпрыгнул!

– А санаторный режим? – попробовал я отговорить Ивана. – Да и как ты женщин внутрь проведешь? Учти, мне никого не нужно!

Иван снисходительно на меня глянул и сказал:

– Мой дружбан привезет таких, что не откажешься…

Я был в панике и в таком состоянии ждал субботы. Наконец, она наступила, а примерно в шесть вечера крепкий, хорошо одетый мужчина вместе с Иваном привели с улицы в нашу палату двух невзрачных женщин, а также принесли большую сумку с гостинцами. Достали большие бутыли с темным напитком, назвав его коньяком, и разного закусона. Коньяка было литра три. Я сразу придумал несколько причин, чтобы не участвовать в этом разврате, но Иван с Вячеславом меня не отпустили. Пришлось немного пригубить дерьмовый левый коньяк, для вида еще и закусить. Не обижать же соседа. Женщины оказались очень веселые. «Уж не те ли, которые с Ивановской конторы?» – ужаснулся я. Видно было, что эти точно выполнят любую просьбу. Побыв с нами с часик, Вячеслав откланялся:

– Развлекайтесь, а мне пора домой. Ехать еще долго, да по темноте…

Остались мы четверо. Иван на ухо мне прошептал:

– Моя та, которая у окна.

Я чисто механически сравнил. Если уж выбирать из этих, то у окна была поинтересней. Я ничего не ответил, а Иван продолжал накачивать женщин «коньяком». Он был очень оживлен и то и дело подмигивал мне. Поскольку обе гостьи поняли, что я интереса к ним не испытываю, они полностью переключились на моего соседа. А он решил отвезти их домой на своей машине.

– Вань! Одумайся, ты же прилично на грудь принял…

Предупреждение не помогло, троица собралась, забрали оставшуюся еду и спиртное и пошли на выход. Были уже глубокие сумерки. Я в окно наблюдал, как Иван посадил дам в машину и не спеша выехал с территории санатория. Только теперь я успокоился и лег спать соответственно распорядку дня лечебного заведения. Сосед вернулся под утро очень возбужденный, с ходу начал было рассказывать, как он обоих удовлетворял, причем очень подробно. Я отмахнулся от него и опять заснул. Утром Иван не встал к завтраку, что говорило о его действительной усталости. И до сих пор, вспоминая этот эпизод в своей жизни, я не могу не поражаться небывалой энергии невысокого щупленького Ивана, с которым познакомился в тот далекий год. Когда я недавно – в конце декабря – позвонил ему и поздравил с наступающим Новым годом, он очень мне обрадовался, сообщил, что благополучно излечился после той групповухи и неожиданно для себя самого сошелся с женой, причем налево его больше не тянет.

Федот Захаров задумчиво дослушал исповедь Незнайкина и перешел к своему монологу:

– У меня вышло все совсем по-другому. Когда мне исполнилось пятьдесят лет, попала мне на глаза заметка в прессе про кризис среднего возраста. И там всякие примеры, как у мужиков в такие годы происходит повышенное влечение к лицам противоположного пола, которое доводит некоторых до ухода из семьи, разводам, убийствам из-за ревности и тому подобное. Приводились в пример фамилии известных лиц из научной среды, от искусства, шоу-бизнеса. Почитал я и задумался, а почему это меня на такое не тянет? Потом догадался: да потому, что я еще холостой! Меня мама долго при себе держала, не подпускала ко мне никаких женщин, расстраивала все мои попытки начать самостоятельную жизнь мужчины. Когда она умерла, я по инерции долго не мог сближаться с женщинами, нормально жил один, как будто так и надо. А после этой статьи я быстренько познакомился с давней разведенкой, жившей неподалеку, мы с ней поженились, родили близнецов Машу и Пашу, а затем, занимаясь хозяйственными делами, я одновременно ждал, когда ко мне придет этот заинтриговавший меня кризис. Ну, не мужик я что ли? Положено прийти кризису? Ну и приходи! А он не приходит год, не приходит два… Я стал немного расстраиваться, получается, что со мною не все благополучно! Даже моя супруга Зина заметила мои страдания и стала расспрашивать, что со мной? Конечно, я ей не стал говорить о причине, это же сугубо мужское дело… Она долго не унималась, не верила, что я – в порядке. Даже в моих вещах рылась, номера телефонов в мобильнике проверяла, у коллег по работе интересовалась. Потом, наконец, успокоилась. И вот по прошествии еще нескольких месяцев у меня началось! А все из-за телефонного звонка не по адресу. Ну, это когда тебе звонят, а оказывается, что совсем не тебе хотели звонить. Ошиблись, значит. Голос был женский, очень приятный. «Вова! Это ты?» – спросили этим приятным голосом мне на работу. Я извинился, сказал, что я не Вова, а Федя. Трубку сразу положили, но голос во мне остался. Целый день я думал, что мне с этим голосом делать. Ночь не спал. Кризис что ли начинается? На следующий день не выдержал и по этому номеру, сохраненному в мобильнике, позвонил и глупо так поинтересовался: