На наш взгляд, эта конструкция, призванная показать невозможность “оранжевой” революции в РФ, внутренне противоречива. Вес факторов, толкающих к революции, нам представляется несоизмеримым с теми, что эту революцию блокируют. Модель Д.Юрьева просто не дает оснований, чтобы соизмерить вес этих двух групп факторов.
На одной чаше весов – решение “Глобинтерна” сменить властную верхушку в РФ, а также “тяжелейший кризис” в РФ (“настроения фрустрационного озлобления, массовой неудовлетворенности фиксируются во всех слоях общества”), “мстительная ненависть и безнадежная мечта о реванше” организованных политических сил справа и слева. На другой чаше весов – невозможность “утраты лояльности” разными частями (“ложноножками”) партии власти.
Во всем этом много метафор, но нет меры, позволяющей “взвесить” конфликтующие факторы. Интуитивная оценка, скорее, отдает предпочтение факторам, толкающим к революции. И решение правящей верхушки Запада, и тяжелый кризис в РФ – вещи вполне серьезные. А тот факт, что на Украине не все идет как по маслу, для этой самой правящей верхушки фактор несущественный. В Ираке тоже не все идет как по маслу – ну и что?
Сам же Д.Юрьев признает, что “единственной альтернативой катастрофическому прогнозу становится реальное восстановление властно-общественного диалога, отказ от схематизма, от шаблона, перехват информационно-политической инициативы”. И каковы же возможности этого поистине чудесного преображения власти? Откуда у нее возьмутся ресурсы для диалога с обществом, отказа от шаблона, перехвата инициативы и пр.? В каких “ложноножках” партии власти таится этот потенциал?
Этот потенциал Д.Юрьев оценивает очень низко, а задачи для власти ставит непомерные – совершить “управляемую революцию” с выводом на первый план тематики национального достоинства и социальной защиты”. Надеется ли Д.Юрьев, что власть сможет решить эти задачи? Нет, нисколько не надеется – “в силу инерции политического мышления и ограниченности кадрового ресурса”.
Таким образом, общий вывод, что “оранжевой революции в России пока что не будет”, противоречит и доводам, и конкретным частным выводам самого же Д.Юрьева. Прогноз, вытекающий из его модели, стал бы более реалистичным, если бы он назвал еще одну альтернативу катастрофическому сценарию – проведение невидимой «оранжевой» революции сверху, то есть самой властью. Иными словами, совершение властью такой «управляемой революции», при которой на первый влан выводится не «тематика национального достоинства и социальной защиты”, а совсем наоборот – ликвидация всякого национального достоинства и углубление „социальных реформ“. Будет ли при этом использована радикальная патриотическая риторика, поставят ли на Красной площади памятник Сталину – зависит от выбранного сценария и таланта режиссера.
Другие политологи, отрицающие угрозу переворота для РФ, обычно не дают развернутых доводов, а указывают как на вещи очевидные на два момента: эта революция никому не нужна, потому что и так в РФ правит прозападная элита; эта революция невозможна, потому что народ В.В.Путина любит и свергать его никому не позволит. А если кто и полезет, то В.В.Путин и сам кого хочешь свергнет.
Г. Павловский считает революцию «безудержно популистским» проектом и на этом основании не видит для него условий в РФ. В интервью «Независимой газете» он даже угрожает глупым революционерам: «Кстати, следует помнить, за кем в России есть реальный ресурс популизма. Этот „революционный потенциал“ сегодня, безусловно, в руках Путина. Если бы он захотел, он мог бы перевернуть страну ста словами, отменив политику и партии. Одним своим заявлением он может сформировать общенациональную силу, верную лично ему. То, что он этим не пользуется, а идет на выборы и усиливает партийную систему, – одно из самых надежных подтверждений его демократической лояльности»323 . Трудно понять эту парадоксальную логику. «Революционный потенциал» в руках у Путина, но он его применять не будет, потому что демократ. А если бы захотел… В том-то и проблема, что не хочет , что «демократ ». И Николай II, если бы захотел… Непонятно, как это тайное желание может предотвратить действия тех, кто и хочет, и может.
О том, что “революционным потенциалом” располагает не только В.В.Путин, но и внешние силы, которые, когда считают нужным, используют этот потенциал очень даже эффективно, “советник вождя” отозвался снисходительно: “Я не могу исключать и у нас попыток интернациональной помощи «русским народным демократам». Это надо разбирать отдельно – зачем, почему они это делают, зачем это нужно». В принципе, вопрос «зачем им это нужно » представляет в данном случае чисто академический интерес. Важно, что это зачем-то делают, а задача власти РФ – организовать противодействие . Но эта часть проблемы Г. Павловского не интересует.
Некоторая часть нашей демократической элиты отрицает угрозу «оранжевой» революции «с другой стороны» – дескать, нос у нас не дорос до таких тонких технологий. Будет у нас, конечно, революция, но не такая элегантная. В интервью спросили А.Н. Яковлева: «Возможна ли у нас оранжевая революция?» Отставной перестройки барабанщик, разочарованный в русском народе, мрачно ответил: «Беда в том, что так, как на Украине, не получится. Там стоят, разговаривают два противника и улыбаются, доказывая что-то друг другу. А мы ведь резать начнем друг друга»324 .
В феврале в информационно-исследовательском центре «Панорама» произошла дискуссия на тему революции в среде московской художественной интеллигенции. Для обмена опытом приехали гости-писатели прямо с Майдана Незалежности и из штаба Ющенко, для обмена опытом. Как сказано в репортаже об этой дискуссии, «в заключение московские интеллигенты сошлись во мнении, что, к сожалению, в ближайшее время „бархатная революция“ России не грозит, а ожидается традиционный „бессмысленный и беспощадный“ бунт»325 .
Этот прогноз поддерживает и Б.А.Березовский – видимо, для нагнетания эмоций перед спектаклем: «Ни о какой „бархатной революции“ в России речь не идет. Вопрос только в том, будет много крови или мало. Судя по той глупой и нерешительной власти, какая есть в России, – не думаю, что будет много крови, но она неизбежна».
