Они оба родились в Москве, с той разницей, что он до революции, а Аня после. Разница в возрасте пять лет, по его мнению, была идеальной. Его родной дом Стас имеет возможность рассматривать в данный момент, а Аня родилась в соседнем переулке. Его родители, дядюшки и тётушки пытались уехать после революции из страны, но, увы, никому не удалось это сделать по причинам, которые не хочется вспоминать, такое уж тогда было время. Осталась в Москве только тётя Сергея, которая решила, что она тут родилась и никуда не поедет, будь что будет. Новые власти отнеслись к ней равнодушно, разрешили занять одну из комнат родного дома после его перестройки. Перестройка заключалась в возведении перегородок и установке новых плохоньких дверей, в результате чего получилось жильё с кучей коммуналок. Сергей, уехавший с родителями, которые в дороге заболели какой-то инфекционной болезнью и очень быстро умерли, был чудом не отправлен в дом для беспризорников. Его подобрали и привезли в Москву добрые люди. Тётя Таня, приютившая Сергея, тихо прожила до самой смерти, которая осталась для страны незамеченной на фоне траура по Отцу всех народов. Тётя выправила ему документы, прописала в своей комнате и заботилась как о родном сыне. Работала она в школе, благо образование, полученное ещё при батюшке царе в дворянской семье, позволяло ей преподавать практически все дисциплины средней школы, кроме физкультуры. Сергей окончил школу с медалью и тут же поступил в медицинский институт. Там он был на хорошем счету, вокруг него был хоровод из девушек, которые ему нравились, но все сразу. На этом месте он запнулся, а Анна Семёновна сурово погрозила ему пальцем, типа ври, да не завирайся. Тихую девочку Аню Сергей привёл в дом, оканчивая последний курс института, и представил тёте как свою жену. Тётя Таня, будучи в душе старорежимным человеком, такое дело не приветствовала, но выбора у неё не было и Аня со своими вещичками, которые легко поместились в большой ободранный чемодан, на следующий день перебралась к ним. Однако довольно быстро женщины нашли общий язык. Аня закончила школу и собиралась поступать в тот же институт, который кончал Сергей. Семья Ани ничем не могла помочь дочери, поскольку она была третьим ребёнком, а зарабатывали её родители очень скромно. Год они втроём прожили благодаря тёте Тане и её заначке, а потом Сергея распределили, как женатого человека и коренного москвича, в большой военный госпиталь. Хирурги были очень нужны стране, которая готовилась к большой войне. Жизнь в семье наладилась, и до войны у них в доме появилось два ребёнка, мальчик и девочка. Когда Аня закончила институт, она также была направлена в госпиталь, где уже работал Сергей. Казалось, что всё хорошо, но война, которую хотя и ждали, началась неожиданно. Серей и Аня были откомандированы в составе группы врачей и младшего персонала госпиталя для укомплектовки санитарного поезда, которых тогда в стране были сотни. Дети остались на руках уже немолодой тёти Тани, а Сергей с Аней, собрав свои вещи, ушли на сборный пункт. Так начался новый этап их жизни.
Тут Сергей Петрович остановился, почувствовав, что собеседники начали уставать, каждый по своей причине. Придирчиво осмотрев Стаса, он удивлённо заметил, что тот даже не задремал под звуки его неторопливой и ритмичной речи. Стас, в свою очередь, всегда умел внимательного слушать, замечать нюансы в речи собеседника, обнаружил, что в речи деда не была ни тени фальши или самолюбования, но при этом рассказчик явно гордился тем, что может о себе так говорить. Когда все сидевшие за столом вернулись в настоящее, они бодро продолжили чаепитие и быстро съели половину тортика. Сергей Петрович встал из-за стола, чтобы размять ноги и подошёл к окну, за которым было уже темно. Лишь яркий фонарь маленьким солнцем освещал двор. Стасу хотелось задать вопросы о том, как же сложилась жизнь у детей, оставленных в военное время на старую тётю Таню, как они прошли войну и что было с ними дальше, но не решался открыть рот.
Анна Семёновна, посмотрела на мужа вопросительно, тот слегка покивал в ответ. Стас удивился такому взаимопониманию, но вида не показал. А бабушка быстро прошла к стенке, открыла один из множества шкафчиков и достала оттуда небольшой серебряный подсвечник с двумя слегка обгоревшими свечами и поставила его на середину стола. Стас увидел её взгляд и развёл руками – не курю. Однако, сориентировавшись, быстро встал и принёс с кухни коробок со спичками, который лежал в жестяной коробочке рядом с газовой плитой. Увидев лёгкий кивок Анны Семёновны в сторону свечей, он зажёг их и с чувством выполненного долга, гордо посмотрел на хозяев. Старички замерли, глядя на горящие свечи.
– Хороший канделябр, – сказал Стас, рассматривая подсвечник, – похоже, серебряный.
– Точно, мои предки любили серебро, причём намного больше, чем золото, – подтвердил Сергей Петрович, – это, пожалуй, единственное, что осталось с дореволюционных времён у нас в доме.
– Давай уж, доставай заначку, – с усмешкой сказала Анна Сергеевна. Сергей Петрович легко передвигаясь по комнате, открыл шкафчик в стенке и достал оттуда почти полную пол-литровую бутылку Hennessy и поставил её на стол вместе с малюсенькими стаканчиками. Стас взял один из них в руки и понял, что это настоящая ручная работа. Серебряный стаканчик был внутри отполирован, а снаружи покрыт вязью, которая хоть и потемнела от времени, но была отлично видна.
– Ух ты, – сказал он, – красивый.
– Да, – ответил в унисон Сергей Петрович, – они все у нас разные и стоят в шкафчике уже целую вечность, нам подарил их врач родом из Дагестана, с которым мы прошли вместе всю войну на нашем поезде. Он сказал, что их делал ещё его дед в прошлом веке. Мы пытались отказаться, но он так обижался, что пришлось взять.
– Да, да – подтвердила Анна Семёновна – изумительный был человек, хирург от бога.
– Был? – как-то нечаянно спросил Стас.
– Да, умер лет пятнадцать назад, он ведь был намного старше нас с Серёжей, – ответила Анна Семёновна и задумалась.
После небольшой паузы Сергей Петрович открыл бутылку и разлил по тридцать грамм напитка в стаканчики, а Анна Семёновна ещё раз налила всем крепкого ароматного чая, который хорошо настоялся в заварнике. Свою порцию коньяка она вылила в чай, по комнате поплыл терпкий приятный запах. Покивав головой, Сергей Петрович, поднял свой стаканчик и предложил просто выпить глоток коньяка с удовольствием, а поводом считать сегодняшнюю встречу. Стас кивнул головой и с удовольствием приложился к стопке губами. Пока он держал стаканчик в руке, коньяк согрелся и его аромат, казалось, греет душу.
Допив чай, они перешли на диван, где Анна Семёновна, развернув на коленях Стаса большой альбом с фотографиями, повторила со своей позиции рассказ о довоенном периоде их жизни, иллюстрируя его старыми, пожелтевшими или очень сильно выцветшими фотографиями. Стас поразился альбому, в таком небольшом объёме были все основные этапы их семьи и близких за полвека. Рассматривая фотографии и слушая краткие и притом весьма ёмкие характеристики на людей, которые на них изображены, Стас осознавал, что почти всех уже давно нет в живых, и воспринимал слова Анны Семёновны как некрологи. Дойдя до фото, на котором они с Сергеем Петровичем были в военной форме, она остановилась.
– Это в другой раз, – решительно сказала она – нельзя всё валить в кучу. Если Стас ещё соберётся к нам на чай, мы продолжим наше повествование – тут она засмеялась, но глаза были абсолютно спокойными и серьёзными.
Стас понял, надо уходить и почувствовал невероятную усталость, которую и сравнить то было не с чем в прошлой жизни. Посмотрев на часы, он был потрясён, стрелки показывали три часа ночи. Анна Семёновна отследила его взгляд и сказала, что это не страшно, и он спокойно поспит в отдельной комнате, а утром, когда сочтёт нужным, поедет по своим делам. Она пошла на кухню помыть посуду, а когда собралась накрыть Стасу постель, обнаружила его спящим сном праведника в кресле. Подумав немного, она махнула рукой и сама пошла спать.
