— Что это за поместье? — спросил Оскар, указывая на замок Франконвиль, величественно выступавший на фоне огромного сенмартенского леса.

— Как? — воскликнул граф. — Вы же уверяли нас, что часто бываете в Прэле, а между тем не знаете Франконвиля?

— Наш спутник знает людей, а не зáмки, — пояснил Мистигри.

— Будущему дипломату дозволена некоторая рассеянность, — воскликнул Жорж.

— Запомните же, как меня зовут, — в бешенстве вскричал Оскар. — Мое имя Оскар Юссон, и через десять лет я буду знаменит!

Выпалив это с большим задором, Оскар забился в свой угол.

— Юссон де… а дальше как? — промолвил Мистигри.

— Юссон де Ла-Серизе — знатный род,[41] — ответил граф, — наш спутник родился под сенью императорского трона.

Тут Оскар вспыхнул до корней волос, и его охватила ужасная тревога. Карета уже начинала спускаться по крутому склону Кава, в тесную долину, где за сенмартенским лесом высится великолепный замок Прэль.

— Господа, — сказал граф, — каждого из вас ждет блестящая карьера, желаю вам успеха. Помиритесь с королем Франции, господин полковник: Кара-Георгиевичам не пристало дуться на Бурбонов. Вам мне нечего предсказывать, дорогой господин Шиннер, вы уже обрели всю полноту славы, и вы поистине заслужили ее своими восхитительными работами; однако вы столь опасны для женщин, что я, как человек женатый, не решился бы просить вас украсить живописью мой замок. Господин Юссон в покровительстве не нуждается, в его руках — тайны государственных мужей, он может приводить их в трепет. Что же касается господина Леже, то он намерен ощипать графа де Серизи, и я могу только просить его, чтобы он действовал как можно решительнее. Высадите меня здесь, Пьеротен, а завтра заезжайте за мною, — добавил граф и вылез из «кукушки», оставив своих спутников в полном смущении.

— Волосок завяз, всей птичке пропасть, — изрек Мистигри, наблюдая за тем, как граф удаляется по ухабистой дороге.

— Э, да это тот самый граф, который снял Франконвиль, он идет туда, — решил дядюшка Леже.

— Если я еще хоть раз вздумаю болтать в дороге, — я вызову самого себя на дуэль! — сказал мнимый Шиннер. — И ты тоже хорош, Мистигри, — добавил он, хлопнув своего ученика по картузу.

— Да я ведь только последовал за вами в Венецию, — ответил Мистигри. — Но люди всегда так — лишь бы свалить с тупой головы на дорогу.

— А что, если окажется, что это был граф де Серизи? — сказал Жорж Оскару, сидевшему с ним рядом. — Не хотел бы я тогда быть в вашей шкуре, хотя у вас и нет накожных болезней.

Оскар же, вспомнив наставления матери, побледнел, и хмель сразу соскочил с него.

— Вот и приехали, господа, — заявил Пьеротен, останавливая лошадей у красивой ограды.

— Приехали? — спросили в один голос художник, Жорж и Оскар.

— Что за чудеса! — удивился Пьеротен. — Как же, господа? Ведь вы же все бывали здесь? Это же и есть Прэльский замок.

— Ну ладно, ладно, друг мой, — сказал Жорж, к которому вернулась обычная самоуверенность. — Мне нужно на ферму Мулино, — добавил он, не желая открывать своим спутникам, что его цель — замок.

— Вон что! Вы, стало быть, ко мне пожаловали? — спросил дядюшка Леже.

— Как так?

— А я и есть арендатор Мулино. Чем могу служить, полковник?

— Хочу попробовать ваше масло, — ответил Жорж, поспешно схватив свой портфель.

— Пьеротен, — сказал Оскар, — доставьте мои вещи к управляющему, я пойду прямо в замок.

И Оскар решительно зашагал по тропинке, хоть и не знал, куда она ведет.

— Эй! Господин посол! — крикнул ему вслед дядюшка Леже. — Вы так в лес забредете! А в замок — надо сюда, вот в эту калитку.

Оскару пришлось последовать его указаниям, и он с чувством полной растерянности вступил на широкий двор зáмка, посреди которого раскинулась огромная клумба, опоясанная цепями на столбиках. В то время как дядюшка Леже разглядывал Оскара, Жорж, сраженный тем, что хозяином Мулино оказался этот пузатый фермер, скрылся с такой прытью, что, когда удивленный толстяк обернулся, ища своего полковника, того уже и след простыл. По требованию Пьеротена ворота распахнулись, и он с горделивым видом понес в сторожку бесчисленные свертки с кистями, красками и прочими принадлежностями великого Шиннера. Увидев, что Мистигри и художник, свидетели его бахвальства, располагаются в зáмке, Оскар окончательно пал духом. Пьеротен быстро выгрузил поклажу художника, вещи Оскара и еще чей-то изящный кожаный чемодан, который он с таинственным видом вручил жене привратника; затем, щелкая кнутом, вернулся и покатил дальше по лесной дороге в Лиль-Адан, причем на лице его блуждало то хитрое выражение, какое бывает у крестьянина, подсчитывающего барыши. Теперь он был вполне счастлив — завтра он, наконец, получит вожделенную тысячу франков.

Оскар, все еще растерянный, бродил вокруг клумбы, ожидая, чтó будет дальше с его двумя спутниками, как вдруг увидел г-на Моро, который вышел из так называемой кордегардии и стал спускаться с высокого крыльца. На нем был длинный до пят синий сюртук, желтоватые лосины и ботфорты, а в руках он держал хлыст.

— Вот и ты, мой мальчик? Как здоровье твоей милой маменьки? — спросил он, беря Оскара за руку. — Здравствуйте, господа, вы, вероятно, живописцы, относительно которых нас предуведомил господин Грендо, архитектор? — обратился он к художнику и к Мистигри.

Поднеся ко рту ручку хлыста, он дважды свистнул. Показался привратник.

— Отведите этим господам комнаты четырнадцатую и пятнадцатую, госпожа Моро даст вам ключи; покажите им дорогу, они не знают; вечером затопите камины, если там холодно, и отнесите туда их вещи! Я получил приказ от его сиятельства предложить вам столоваться у меня, господа, — продолжал он, снова обращаясь к художникам. — Мы обедаем в пять, как в Париже. Если вы любите охоту, то вам здесь не будет скучно, у меня есть разрешение от Лесного ведомства: здесь можно охотиться на двух тысячах арпанах леса, не считая наших собственных земель.

Оскар, художник и Мистигри, все трое равно пристыженные, переглянулись, но, верный взятой на себя роли, Мистигри воскликнул:

— Наплевать! Семь бед — один обед!

Молодой Юссон последовал за управляющим, который торопливо увлек его в парк.

— Жак, — обратился он к одному из своих сыновей, — поди скажи матери, что приехал Оскар Юссон, а мне придется сходить ненадолго на ферму Мулино.

Управляющий, мужчина лет пятидесяти, был брюнет, среднего роста и казался очень суровым. Глядя на его желчное лицо, отличавшееся благодаря деревенскому образу жизни яркими красками, можно было сделать ложный вывод о его характере. Все способствовало такому неправильному заключению. В волосах у него уже мелькала седина. Синие глаза и большой крючковатый нос придавали ему мрачный вид, тем более что глаза были посажены слишком близко к переносице; но для человека наблюдательного его толстые губы, овал его лица, мягкость в обращении свидетельствовали о доброте. Оскар чувствовал к нему большое уважение, вызванное его решительным характером, резкой речью и проницательностью, объясняющейся любовью, которую он питал к сыну г-жи Клапар. В присутствии управляющего Оскар всегда чувствовал себя мальчишкой, так как мать приучила его высоко ценить г-на Моро, но по приезде в Прэль его охватило какое-то беспокойство, словно он ждал неприятностей от этого отечески расположенного друга, единственного своего покровителя.

— Что это, Оскар, ты словно недоволен, что приехал сюда? — сказал управляющий. — А время ты здесь проведешь недурно: научишься ездить верхом, стрелять, охотиться.

— Я не умею, — промямлил Оскар.

— Так ведь я тебя для того и пригласил, чтоб научить всем этим премудростям.

— Маменька наказывала мне не оставаться здесь больше двух недель, а то госпожа Моро…

— Ну, там видно будет, — ответил Моро, слегка задетый тем, что Оскар усомнился в его супружеской власти.

Тут к ним подбежал младший сын Моро, пятнадцатилетний подросток, складный и резвый.