— Вот как? — промолвила ее матушка, склонившись над каким-то особенно сложным узелком в рукоделии.

— Именно так, — заверила ее Эвелина, прикидывая на бумаге предполагаемую стоимость доставки пяти сотен оранжерейных гардений в монастырь «Северный крест».

— Как скажешь, дорогая, — согласилась Франческа. — Наверное, тебе виднее. — А кроме того, Джастин Пауэлл не кажется мне джентльменом, который воспользуется леди в своих интересах.

Эвелина, поглощенная своими подсчетами, заявила, не успев подумать:

— Воспользуется. И уже воспользовался.

Руки маркизы, занятые рукоделием, перестали двигаться, и Эвелина поняла, что совершила ошибку. Она подняла глаза и встретилась с изумленным взглядом матери.

— Неужели ты прислушиваешься к сплетням, дорогая? — спросила Франческа. — Чаще всего они не соответствуют действительности.

Эвелина промолчала, вспомнив, как поклялась не говорить ни слова о случае с миссис Андерхилл, и поняла, что чуть было не нарушила клятву.

Франческа положила на колени рукоделие.

— Никогда бы не поверила, что Джастин Пауэлл негодяй.

Эвелина постаралась не пожать плечами. Если ей не удастся в срочном порядке исправить свой промах, мать привлечет на помощь отца, чтобы отговорить ее от поездки в монастырь «Северный крест».

— Я совсем не то имела в виду. Я хотела сказать, что в его биографии встречались кое-какие истории, связанные с женщинами. Но ты не должна расстраиваться, мама…

— Я не расстраиваюсь, дорогая. — И действительно, Франческа в отличие от Эвелины выглядела абсолютно спокойной.

— А кроме того, — продолжала Эвелина, — все уже в прошлом. Мистер Пауэлл уверяет меня, что он перевоспитался.

— Вот как? — воскликнула Франческа. — Ну что ж, мне кажется, такие слова звучат почти как признание прошлых ошибок. Ведь не станет же человек переделывать в себе то, чего не стоило менять, не так ли?

— Гм-м, да… то есть я хотела сказать — нет. Франческа покачала головой.

— Кто бы мог подумать? Ведь он весьма привлекателен и все такое прочее — и не надо смотреть на меня такими глазами, Эвелина. Я еще не так стара, чтобы не заметить, красив молодой человек или нет, но он, кажется, никогда не проявляет интереса, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Я и впрямь не совсем тебя понимаю, — солгала Эвелина, вспомнив о том, что Джастин явно проявлял интерес к миссис Андерхилл.

— Мы с твоим отцом время от времени встречались с мистером Пауэллом в Лондоне. И несмотря на его изысканные манеры, он всегда казался мне несколько рассеянным. — Франческа улыбнулась и покачала головой. — Такое поведение меня удивило еще на приеме, который мы устраивали в честь выхода в свет Верити. Я тогда сказала твоему отцу, что он сильно отличается от других молодых джентльменов.

— Мне он рассеянным не показался, — отозвалась Эвелина.

— Вот как?

— Нет, не показался. Возможно, ты приняла его не принужденность за отсутствие интереса к происходящему, но я уверена, что мало что проходит незамеченным мимо мистера Пауэлла. Видишь ли, он просто не вписывается в привычную схему поведения, и, наверное, его могут неправильно истолковать. — Ей вдруг вспомнились морщинки, появлявшиеся в уголках его глаз, когда он улыбался, и движение его мускулов под сорочкой, когда он поднял ее на руки. Она восстановила в памяти его смех и сама улыбнулась, вспоминая его. — Откровенно говоря, он, по-моему, очень приятный человек, — пояснила она. — И честный. Несколько богемного склада. Немного беспечный. Но если даже богемного склада, то не в отрицательном смысле.

— Говоришь, тебе он нравится? — задумчиво произнесла ее мать, пристально всматриваясь в Эвелину.

— Да.

— Ты абсолютно уверена, что он не попытается приставать к тебе?

Эвелина искоса взглянула на мать.

— Я уверена, что он найдет способ устоять перед мои ми чарами. Ведь он будет там исключительно для того, чтобы наблюдать за прилетом какой-то маленькой птички, которую он открыл.

— Ты могла бы взять с собой Мэри, —предложила неожиданно Франческа.

Представив себе вечно в кого-нибудь влюбленную француженку в роли компаньонки, Эвелина расхохоталась:

— Мэри? Ты, наверное, шутишь?

— Ничуть. Правда, нравственность Мэри несколько хромает, но только в том, что касается ее самой. Она считает, что Господь наказал ее — или вознаградил? — дав ей артистическую душу.

Эвелина не столь снисходительно оценивала нравственные устои Мэри, но поскольку она все равно собиралась послать за модельершей, как только прибудет в «Северный крест», то можно было доставить матери удовольствие и захватить с собой Мэри с самого начала.

— Хорошо, — согласилась она. — Я попрошу Мэри поехать со мной.

— Вот и прекрасно. Чем больше у тебя будет помощников с организацией свадьбы, тем лучше.

Эвелина кивнула.

— Мама, предстоящее свадебное торжество пройдет успешно. Я предусмотрела все возможные случайности. Я продублировала бригаду грузчиков, я продублировала поставщиков и заказала все в двойном количестве. А кроме того, я лично буду присутствовать там, прибыв на место за месяц до торжества, и уеду только тогда, когда уедет последний из гостей. Свадьба Вандервурт — Катберт станет грандиозным событием.

На лице матери появилось какое-то странное выражение.

— Эвелина, дорогая, неужели обязательно превращать свадьбу в грандиозное событие?

— Конечно, — заверила Эвелина. — Люди прибегали к услугам фирмы тетушки Агаты, когда хотели получить не что грандиозное. Они имеют полное право рассчитывать, что так и будет. И я уж постараюсь оправдать их ожидания.

— А что будет, если ты не сумеешь достичь такой достойной цели? — тихо спросила Франческа.

Услышав вопрос матери, Эвелина почувствовала, как защемило сердце.

— Ты думаешь, что я не смогу?

Франческа, взглянув на выражение лица своей дочери, рассмеялась:

— Ах, Эвелина, дорогая моя, я ни на минуту не сомневаюсь в твоих способностях. Если бы ты мне сказала, что решила полетать, то уверена, что я увидела бы, как ты взмыла в небо над крышами и унеслась в сторону заката. Но я бы все равно задумалась о том, что заставило тебя подняться в небо.

Мать смотрела на нее с непривычной озабоченностью. Обычно Франческа подбадривала ее, никогда не сомневаясь в здравом смысле, способностях и предприимчивости Эвелины. Сердце у Эвелины защемило еще сильнее.

— Прошу тебя, мама, не беспокойся. Я смогу.

— Но, дорогая, я не могу не беспокоиться. Возможно, я… Ее прервал стук в дверь, и Эвелина с некоторым облегчением крикнула:

— Войдите!

В комнату вошла миссис Вандервурт, а следом за ней Мэри, которая тоже только что приехала. Поздоровавшись с Франческой, француженка удалилась в уголок и стала ждать.

— Добрый день, миссис Вандервурт, — поднявшись с кресла, приветствовала американку Эвелина. — Позвольте представить вас моей матери, маркизе Бротон. Мама, это миссис Эдит Вандервурт.

Дамы с нескрываемым интересом посмотрели друг на друга. На первый взгляд они казались очень похожими. Обе были изящными красавицами в полном расцвете зрелой красоты. У обеих белокурые волосы и прекрасные синие глаза. Обе одеты по последнему слову высокой моды. Хотя костюм Франчески из шерстяной саржи кремового цвета был немного переделан, чтобы достичь настоящего шика, а темно-синее кружевное платье миссис Вандервурт сидело прямо с иголочки.

Обеих можно назвать спокойными женщинами, но если спокойствие Франчески вселяло чувство умиротворенности, то спокойствие Эдит Вандервурт подразумевало только немногословность. Внешность Франчески очаровывала и привлекала, а красота Эдит Вандервурт позволяла лишь любоваться собой на почтительном расстоянии.

— Рада познакомиться с вами, маркиза, — вымолвила миссис Вандервурт.

— Я тоже рада познакомиться с вами, — вторила ей Франческа и, уложив рукоделие в рабочую корзиночку, поднялась с кресла. — Эвелина, дорогая, ты меня очень порадовала ХОРОШИМИ новостями. — Она повернулась к Мэри: — Мэри, мне необходимо кое-что сказать тебе с глазу на глаз. Пусть Дамы обсудят свои дела.