Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Вместо документов, которые передавали те два его предшественника, Гордиевский передавал уникальное знание внутреннего мира Кремля, которое было доступно ему в силу его высокого ранга и тех постов, которые он ранее занимал в своей карьере. Как у Пеньковского и "Фэрвела", у него была своя миссия. В его случае вклад в отношения между западом и Востоком состоял не в военной или научно-технической информации, а в глубоком проникновении в умы советских лидеров. Некоторые из его открытий потрясали. Все вместе они помогли Западу изменить свои представления о советском режиме, и они работают до сих пор (напоминаем, что книга вышла в 1985 году - примеч. перев.).

Первым таким открытием, в начале 80-х годов, было то, что Запад даже не заметил, как он тогда прошел в опасной близости от войны. И дело было не во всплеске советской агрессивности, а в приступе паники. Гордиевский служил тогда в Москве , когда была запущена "Операция РЯН" - по начальным буквам слов "ракетно-ядерное нападение".

В конце ноября 1981 года в резидентуры всех столиц натовских и других важных и влиятельных стран вроде Японии, Швеции и Швейцарии, а также некоторых латиноамериканских государств была направлены циркулярная телеграмма. Получателям приказывалось отслеживать признаки того, что Запад готовит молниеносный ядерный удар по Советскому Союзу. Далее следовало перечисление пунктов, по которым надо было собирать информацию - они варьировались в зависимости от конкретной страны. Гордиевский сам направлял приказ по "РЯН" в Лондон.

От лондонской резидентуры требовалось внимательно наблюдать за режимом работы Даунинг-стрит 10, министерств обороны и иностранных дел (и докладывать, горит ли по ночам свет). Аналогичное наблюдение вменялось вести за американским посольством на Гросвенор-сквер и штаб-квартирами Ми5 и Ми6, прослеживать активность передвижений курьеров и офицеров связи между этими ведомствами, наблюдать перемещения министров, отмечать, как часто Маргарет Тэтчер ездит в королевский дворец, обращать внимание на необычные передвижения войск и на оживление на авиабазах и в морских портах, отмечать, не проводится ли накопление запасов продовольствия, банков крови и прочие меры гражданской противовоздушной обороны, свидетельствующие о подготовке советского ядерного контрудара. Регулярные доклады следовало посылать каждые две недели, но в случае наличия чрезвычайной информации направлять её немедленно.

Циркуляр намечалось разослать из Москвы намного раньше, но были потеряны месяцы, потому что сводная команда из шестидесяти офицеров КГБ и ГРУ, на которую была возложена разработка циркуляра, с самого начала не восприняла это задание слишком всерьез (Это было время, когда во главе КГБ стоял ещё Юрий Андропов. Он, якобы, скептически отнесся к этой затее, но его убедил присоединиться к ГРУ "ястреб" - советский министр обороны маршал Устинов).

"Операция РЯН" датируется маем 1981 года, когда впервые в своей истории два конкурирующих ведомства по приказу Политбюро скооперировались в работе по сбору глобальной информации. ГРУ поручили отслеживать чисто военные признаки планирования Западом нанесения первым ядерного удара, тогда как КГБ - собирать доказательства принятия политического решения о пуске ядерных ракет против Советского Союза Соединенными Штатами или в рамках НАТО. В Москве считали, что критическое решение может быть принято за 7-10 дней до нападения. Это, считали в Кремле, было минимальным сроком, необходимым для осуществления всех многоплановых тайных приготовлений - не только по части собственно ракет, но и по широкому спектру правительственного управления, связи между союзниками, экономического планирования и гражданской обороны. За обнаружением этих различных признаков подготовки последовал бы преход советского руководства и всех вооруженных сил и ракетных войск на более высокий уровень готовности.

Что касается Первого главного управления (где служил Гордиевский), занимавшегося шпионажем за рубежом, то все сомнения в серьезности операции были развеяны обращением главы ПГУ генерала Владимира Крючкова к высшим офицерам. Он сказал им, что указание о проведении "специальной военно-стратегической оценки" исходит напрямую из Политбюро (это происходило в заключительной фазе брежневского застоя). "Милитаристские империалистические круги в США, - говорилось в наставлении руководства, проводят военные приготовления и разрабатывают новые виды оружия, которые могли бы сделать внезапное нападение реальным". Советское руководство решило, таким образом, мобилизовать все свои разведывательные службы на глобальную кампанию по повышению бдительности. Лозунгом было "Не прозевать!"

Тогда некоторых головах в Советском Союзе (а позднее, когда появилась информация Гордиевского, и на Западе) возник вопрос: что это - настоящий политический страх или сложная разведывательная и военная игра? Гордиевский считал, что первое. Он утверждал, что, хотя этот страх самовозбужденный и подогреваемый изнутри, он базируется на внешне достоверной оценке ситуации в Вашингтоне (явно взаимоисключающие доводы, тем более что автор следующие абзацы посвящает обоснованию упомянутых опасений - примеч. перев.). Советская истерия насчет того, что мир может оказаться на грани ядерной войны вспыхнула в конце 70-х - после кризиса вокруг тегеранских заложников и возникновения амбициозных планов президента Картера по созданию крупных и с прицелом на использование во всем мире сил быстрого развертывания США. Но запал по-настоящему начал дымиться в начале президентства Рейгана. В КГБ думали, что, как и Никсон, Рейган после нескольких месяцев жесткой риторики пойдет на разрядку, но он как начал, так и продолжал гнуть свою линию.

Масла в огонь добавил факт, который Москва расценила как угрозу на ракетном фронте - появление новых и более точных американских ракетных систем. Она увидела в этом возросшую способность Запада к нанесению ответного удара по советскому ядерному арсеналу, выживанию и победе. Техническими индикаторами этого явилось развертывание ракет МХ ("Защитник мира"), "Трайдент II" и "Першинг II", а также крылатых ракет наземного, морского и воздушного базирования.

Еще большую тревогу в Москве вызвало так называемое "двойное" решение НАТО, принятое в 1979 году - развернуть наземные крылатые ракеты в Европе и одновременно продолжать переговорный процесс. Кремль обратил внимание на одну сторону этого решения - на развертывание и усмотрел в нем отчетливые признаки того, что весь западный яльянс поддерживает американские усилия по достижению решающего военного перевеса над Советским Союзом, несмотря на дорогостоящую советскую пропагандистскую кампанию, направленную на предотвращение западной солидарности. В Москве возобладали искренние опасения насчет того, куда может завести жесткий курс Белого дома.

Последняя публичная речь Леонида Брежнева подтверждала оценки Гордиевского. 27 октября 1982 года советский лидер заявил высшим военачальникам: "Военные приготовления Соединенных Штатов достигли беспрецедентного уровня... Мы переживаем период, когда боеготовность нашей армии и флота должна стать ещё выше... Советская Армия должна быть на высоте во всех областях... Отставание в этой конфронтации нетерпимо".

Через две недели, 10 ноября 1982 года, Брежнев умер. Однако, как показали заключения Гордиевского, с ним не умер военный невроз Кремля. И действительно, ещё более тревожный случай (более тревожный потому, что явился неожиданным и специфичным) имел место почти точно через год после смерти Брежнева, когда в Кремле подходил к концу короткое и полное катастроф время властвования ещё одного из его ископаемых лидеров - Юрия Андропова. Со 2 по 11 ноября 1983 года в НАТО проходили командные учения "Меткий стрелец" ("Able Archer") по отработки процедур применения ядерного оружия. Как обычно, разведки Варшавского пакта занялись наблюдением за ходом учений, а западные разведки, тоже как обычно, наблюдением за наблюдателями.

Скоро и британским и американским прослушивающим центрам стало ясно, что что-то идет не так, и здорово не так. Вместо нормального прослушивания через "железный занавес" зафиксировали резкое увеличение радиообмена - по объему и интенсивности - между странами восточного блока. 8-9 ноября паника в Кремле достигла предела. Заметив изменения формата радиообменов в ходе учений "Меткий стрелец", московский Центр разослал во все резидентуры запрос по "РЯН". Случилось, казалось бы, немыслимое: Варшавский пакт заподозрил, что он в любой момент может подвергнуться ядерному нападению.

57
{"b":"47424","o":1}