Ирина Сергеевна промолчала: обстоятельства эти не способствовали решению ее проблем - москвич же понял Ивана по-своему: -Я ж говорил, все туда упирается! К нему и поехали! Я, между прочим, два чирья уже вскрыл: один на кружке, другой на приеме у Ивана Герасимыча! И оба на шее! Ирина Сергеевна, наделенная здравым практическим умом, но лишенная поэтического воображения, подумала, что в нем все еще играет деревенский "сучок", но тут и Лукьянов решил так же: -Нажаловаться?.. Можно съездить. Они его как огня боятся...- и поглядел на часы:- Одну ходку сделать успеем. -А я что говорю?!- пренебрежительно отозвался москвич.- Я с самого начала говорил, надо в обком двигать. Если б послушали, два часа б сэкономили! -С ребенком?-спросила Ирина Сергеевна, но Лукьянов, которому не терпелось развлечься и размяться душой после вынужденного простоя, принял сторону москвича: -А ему какая разница куда - в обком или в баню? Он еще без понятия...- Он погнал машину в центр города, и Ирина Сергеевна, не видевшая вообще никакого выхода из положения, поневоле согласилась с предложенным. Они подъехали к обкому. Основательное, массивное здание скрывалось в глубине сквера за большими деревьями. Оно отливало верноподданным красным гранитом и подавляло стороннего зрителя официальной строгостью фасада. Перед входной дверью стоял милиционер. -Хотите войти?- спросила Ирина Сергеевна у москвича, показывая и тоном и видом своим, что считает затею пустой и рискованной.- Вас на порог не пустят. -Дай халат свой,- сказал он ей.- У тебя, надеюсь, есть под ним что-то?.. Она поняла, что он имеет в виду, сняла халат - на всякий случай предупредила: -Он женский, с завязками сзади. -Какая разница? Сначала смотрят на мундир - потом на погоны...- Он вышел из машины.- Пойдешь, Иван?..- но Иван успел уже образумиться: при виде казенной архитектуры, гранитной облицовки и, еще больше - постового милиционера: -Зачем?.. Я только вожу вас, а что дальше, меня не касается. -Тоже верно,- согласился москвич.- Ладно, сидите здесь. Может быть, понадобитесь. Если вязать начнут...- и пошел к входной двери. Милиционер, увидав белый халат, ни о чем не спрашивая, пропустил его в здание, и он как ни в чем не бывало прошел в вестибюль - очень большой, но обкраденный темнотой, затененный чересчур плотными, тесно повешенными шторами. Подвязанные с боков, в сочетании с узорными чугунными решетками, они оставляли дневному свету узкие щели, подобные мальтийским крестам и недостаточные для освещения зала. Здесь к Алексею сразу (будто ждали) подошел сотрудник охраны: лейтенант, подтянутый, стройный, подчеркнуто любезный и, не в пример постовому, бдительный. -К кому идете, доктор? -Сам еще не знаю,- поскромничал тот.- К Гусеву, наверно. -Да?..- Охранник оценил ответ по достоинству.- И пропуск у вас есть? -Не знаю, заказывал он его для меня или нет. Позвоните, узнайте. Лейтенант уставился на него. -Да я и телефона его не знаю. Не приходилось... У вас документы есть? -А надо? -Да мы, знаете, без документов как-то не разговариваем. Давайте, доктор, не тяните. Если они у вас имеются, конечно... Паспорт, слава богу, был. Лейтенант проштудировал его от корки до корки, задержался на листке с пропиской. -Я не понял,- отдавая паспорт, сказал он.- Вы что, из Москвы прямо? -Не совсем. С заездом в Петровское. Надо, кстати, прописаться. Временно хотя бы.

-И что вы там делаете? -Заместитель главного врача по санэпидработе. Из всего сказанного им это было самое неправдоподобное. -Заместитель?-недоверчи во повторил тот и оценил профессиональным взором его юную румяную физиономию, халат с женскими, завязывающимися сзади тесемками и под ним джинсы: не выходные, но и не слишком рабочие.- Не очень-то похоже... Знаете что? Давайте-ка к начальнику пройдем. Подождем немного,- и не выпуская его из виду, вызвал к себе подмогу, стал ждать, и лицо его утратило всякую любезность, но сразу поскучнело и построжело: будто упало другой стороной, сменив орла на решку... Подошла замена, и он, не говоря ни слова, но показывая путь кивками и жестами, повел Алексея к начальнику охраны, идя сбоку и чуть сзади: соблюдая положенную уставом дистанцию. Алексей ничего не имел против стражей порядка и подчинился ему без страха и упрека (ему тоже следовало стать военным, но в свое время никто не сказал ему этого, а он сам не догадался). Начальник охраны был старше и медлительнее подчиненного, но и он был само внимание и обаяние. -Так что за проблемы?- спросил он, выслушав доклад лейтенанта, но вместо того, чтобы обратиться к Алексею за разъяснениями, сказал:- Сейчас проверим. Телефон какой в больнице, не знаете? -Нет,- чистосердечно признался тот.- Не звонил никогда. Как ваш товарищ - Гусеву. Начальник, услыхав сравнение, насторожился, но обсуждать его не стал: -Ваш в книжке можно найти,- и поискал в областном справочнике.-Вот. Районная больница в Петровском. Как, кстати, главного врача зовут? -Иван Александрович. Там не написано? -Так они ж меняются...Он набрал номер. Пирогова на месте не было - подошла Таисия, неизвестно как здесь оказавшаяся. Она подтвердила сведения, данные Алексеем Григорьевичем.Как он выглядит-то?- спросил начальник и послушал ее описание.- Джинсы при нем - это точно. Маскировочные. Значит, он... Откуда звонят?.. Этого мы не сообщаем. Сохраняем тайну клиента. Если надо будет, бумагу вышлем...- Он повесил трубку, и Таисия наверняка решила, что москвич попал в вытрезвитель. -Есть у вас такая Таисия?- на всякий случай спросил он у задержанного. -Есть конечно. Как раз в моем отделе. И ее проверяете? -Мы всех проверяем. Верно, Константин?- для поднятия духа обратился он к молодому напарнику, но тот если и поддержал его, то молча.- И что же вы в обкоме делаете? -Не я один.-Алексей перешел в атаку.- На больничной машине прикатили - у входа стоит, справа. Ее из окна видно... Начальник посмотрел в окно, удостоверился в сообщенном ему факте, но и это не улучшило его настроения: ему было уже ясно, что дело - самое скучное и неблагодарное. -Там сотрудники. Может, позвать их?- предложил Алексей. -Да нет уж. Их еще проверять... Что вы хотите хоть - скажите попросту...- и с него тоже слетели и прежняя участливость и радушие: будто человека подменили или в одночасье испортили. Алексей рассказал ему об одинаковых случаях в Тарасовке, сопровождающихся высыпаниями во рту и лихорадкой. Начальник выслушал все это без восторга - даже выпрямился и поотстал от него: а до того все к нему приклонялся - наверно, чтоб получше изучить и исследовать. Теперь такой необходимости не было. -Это, наверно, все не по нашей части?спросил он в полувопросительном-полуутвердительном тоне у своего советчика. -Да наверно,-согласился тот. -И куда девать его? -Пусть разбираются. Надо секретарю позвонить. Алексей воспрянул духом: -Гусеву? -Его секретарю,- одернули его.-У него их десяток... -Скажите, что я в чирьях разбираюсь. На шее если... Это они выслушали уже с полнейшим недоверием, но к сведению приняли и, как подобает военным людям, передали дальше без комментариев... Они позвонили первому секретарю с малой прописной буквы. Первый секретарь Первого секретаря сам никаких вопросов не решал и в суть их не вникал, но был в аппарате обкома чем-то вроде телефонного коммутатора: должен был оценить абонента и воткнуть его штырек в нужное гнездо - в зависимости от специфики и профиля проблемы. В данном случае она находилась в ведении Потапова, который в обкоме занимался всей гуманитарной стороной жизни - от театров до прививок от бешенства включительно: место самое что ни есть склочное. Потапов сидел на совещании у Гусева. Совещание было посвящено предстоящей уборке - он маялся и томился, не зная, зачем его сюда вызвали. Сказали: потому, что отвечает за медицинское обеспечение кампании, но он знал, что на деле это было наказание: неясно только, за что именно. Впрочем, и это был не вопрос, потому что Гусев имел обыкновение подвергать ближайших сотрудников непонятным им и ничем не обоснованным штрафным санкциям: не то злился на всех по очереди, не то они сами не замечали, где и как оступались. Управделами обкома зачитывал по районам и по хозяйствам цифры выполнения плана подготовительных работ, а первый секретарь недоверчиво выслушивал их и сопровождал язвительными репликами в адрес незадачливого или, наоборот, чересчур удачливого руководителя. Таким способом производился смотр хозяйств района, его заочная перекличка: в области была селекторная связь, но присутствие на совещании самих подопечных лишь помешало бы ходу дела. Молоденькая секретарша, которой многое прощалось и дозволялось, потому что она доводилась Гусеву дальней родственницей, вошла в кабинет (на что мало кто осмеливался), доложила о звонке молодого доктора-москвича, явившегося в обком по причине шейной болезни Сергея Максимыча, и сказала, что ей велено вызвать к телефону Потапова. -Почему москвича и почему молодого?- спросил, сбитый с толку, первый секретарь и поглядел вопросительно - мимо проштрафившегося Потапова - на управляющего делами, который отвечал у него за связи с общественностью.- И, главное - почему Потапова? -Кабанцев должен был приехать,- уклончиво отвечал управделами, ничего не зная о москвиче, хотя ему следовало это знать - как и все другое тоже. -И вместо себя его послал?..- не поверил первый секретарь.- Что-то на них не похоже. Обычно, как вопьются в тебя, так не отдерешь - по ночам будут названивать, о здоровье спрашивать. Пусть ждет... Что там, в Медведевке?..- У него была такая манера - не переключаться сразу под чужую диктовку на новый предмет разговора, но вернуться к прежнему: он подчеркивал этим безраздельность власти.- Там Сидоров за директора? -Иван Сидорыч,- подобострастно подсказал управделами.- У него все в порядке. Шестьдесят восемь процентов. -Что-то у них у всех одни и те же цифры. С небольшими отклонениями... Кто-то редактировал? Дай...- и секретарь придирчиво вгляделся в услужливо поданную ему сводку.- Разброс от шестидесяти пяти до семидесяти,- констатировал он и небрежным движением кисти передал ее дальше.- Проверьте,- бросил он второму секретарю, Михал Михалычу, который отвечал в области за сельское хозяйство.-Я липу за версту чувствую. -Да он вроде нормально работает,заступился за товарища тот.- Ни шатко ни валко, но к августу все подчистит. -Вот именно - не шатко не валко,- передразнил его Первый, так что Второй так и не понял, чем не угодил ему.- Пойди переговори с ним,- приказал он управляющему делами.- С москвичом этим. -Здесь же телефон есть? -Отсюда я послушаю... Управделами пошел в приемную. Гусев безошибочно и цепко схватился за трубку одного из пяти аппаратов, которые знал назубок, как пять пальцев. -Вы извините, по какому делу к нам приехали?- Управделами тоже был любезен и обходителен - но не как те двое на первом этаже, у которых это состояние души возникало от случая к случаю и служило их профессии: его любезность гостила и дежурила на лице с утра до вечера, и расставался он с ней только дома, когда, усталый, снимал ее с себя одновременно с верхним платьем и уличной обувью. -По поводу инфекции в Тарасовке.- Алексей решил сменить рубеж обороны или, лучше сказать, линию атаки.- Знаете такую? Недалеко от Петровского. Километров сорок, наверно. Даже точно - по счетчику... Управделами ничего не понял и вспотел от натуги. Его преследовало стесненное дыхание Гусева в соседней трубке: трудно говорить, когда стоят над душою. -Вы, простите, насчет болезни Сергея Максимыча приехали?- помог он неизвестному на другом конце провода.- Нам так доложили. -И это тоже,-беспечно согласился тот.- Это уж - как получится. -Заодно, значит?- уже совсем отчаялся управделами и позволил себе поэтому затаенную иронию.- Вы какой специалист? -Эпидемиолог и хирург по совместительству. Чирьи - моя вторая специализация. -Еще один на мою шею!сказал Гусев.- Сам с ним переговорю. Разговаривать с людьми не умеешь... Кто там?- зыкнул он в трубку.- Это Гусев у телефона. -Вас-то нам и надо!обрадовался москвич, заранее празднуя победу.- Говорить надо всегда с самым главным. -Если у него есть на это время!- склочно поправил первый секретарь.- Кто вам сказал, что у меня фурункулы на шее? Или, как вы говорите, чирьи? -Кабанцев. Вся проблема в нем. Он вас ждет, кстати, у подъезда - дожидается, когда за ним приедут. -А за ним приедут!неопределенно пообещал-пригрозил тот.- Чтоб не болтал лишнее... Он вас, что, сюда за машиной прислал? Непонятно. -Не совсем так. Мне издалека начинать? Или поближе? -Да начинайте как хотите, кончайте только скорей. У нас совещание идет - тоже вот, началось и никак кончиться не может... На самом деле совещание это и ему до смерти надоело. Он затеял его с одной целью - в очередной раз приструнить своих подчиненных, которые не то вышли из повиновения, не то собирались сделать это (в России этого никогда в точности не узнаешь), и в душе был рад образовавшемуся окошку: это и в трубке чувствовалось. Алексей понял, что у него есть время, и рассказал все как на духу: без пропусков и утайки. Первый секретарь недоверчиво и брезгливо выслушал про инфекцию и про язвы. -А Кабанцев тут при чем?-подторопил он Алексея, потому что и вправду был тревожлив и мнителен в отношении заразных заболеваний.- Он ведь и мой врач тоже?- и выразительно глянул на Потапова. Тот завертелся юлой под его взором, но, поскольку не слышал разговора, не смог заступиться - ни за себя, ни за Кабанцева. -Не хочет больного проконсультировать. Несговорчивый оказался. -Правда?- съязвил Гусев.- А мне, наоборот, покладистым показался... Он что, у вас ездит на такие вызовы? -Числится консультантом...- и Алексей решил извиниться наконец за нарушение субординации:- Я бы с этим к нашему секретарю райкома обратился, но там сейчас смена руководства, районная пертурбация, не до этого... Мы уже обращались,- продолжал импровизировать он: у него были задатки сочинителя.За машиной. Нужно было в Тарасовку съездить и, как назло, ни одной машины: все отрядили на проводы Зайцева. Попросили у него райкомовскую "Волгу"... -Это он правду говорит,- ввернул, со своей стороны, управделами, представлявший Гусева на проводах первого секретаря.- Вся площадь была заставлена,- но Гусев заинтересовался отнюдь не этим: на то оно и начальство, чтоб видеть окружающее в неожиданном, неочевидном для других, но на деле наиважнейшем ракурсе. -И он дал вам ее? -Дал. Видно, праздничное было настроение. -Жаль, я не знал: я б его испортил... Совсем Зайцев рехнулся,- прикрыв трубку, сказал он своим ближайшим сотрудникам, которые до сих пор были лишены возможности участвовать в разговоре и могли только догадываться о его содержании.- Дал райкомовскую машину, чтоб врачи на инфекцию выехали. А она в одном гараже с моей стоит! Не рано мы его в Москву учиться послали?.. Вопрос был риторический: Зайцев давно уже разгуливал по столице и обживался с ней всерьез и надолго. Гусев не стал поэтому дожидаться ответа, а сказал в трубку: -Что вы хотите, в конце концов?- Он притомился от необычного разговора и решил закругляться. -Чтоб помогли организовать консультацию. Три часа уже возим ребенка по городу. -С язвами?!- ужаснулся и не поверил своим ушам Гусев.- И он тоже в обкоме?! -Нет, в машине. Стоит рядом. -Хоть в помещение не ввели!.. Вы и в Москве тоже так - чуть что, в Кремль бежите?!. Куда вообще охрана смотрит?!-накинулся он на управделами, которому доставалась здесь каждая вторая шишка.- Я давно говорю, решетку надо вокруг сада делать! Устроили сквер для гуляния! Чтоб через неделю проект ограды был! Чугунной и с пропускными воротами! Ко мне зайдете потом - я набросок сделаю...- Он не был лишен художнических наклонностей и даже навыков. -Так будет консультант или нет?-Алексей испугался, что разговор на этом закончится. -Будет! Это я вам гарантирую. Завтра же приедет с первым автобусом. И никаких машин ему не давайте! - Он бросил трубку - вслед за ним, с аккуратной опаской, положил свою управделами и выглянул из приемной.- Надо менять доктора. По фурункулам, я имею в виду,- приказал Гусев.- К Сорокину с этим обратитесь... Это был уже прямой выпад против Потапова. Кабанцев был его креатурой и, так сказать, выдвиженцем по части чирьев, с Сорокиным же Потапов был в вечном соперничестве и противоборстве: тот был заведующим облздравотделом и они никак не могли поделить между собой прерогативы и функции. -Но он вроде неплохой доктор?- заступился Потапов: не столько за Кабанцева, сколько за себя и в самом заискивающем тоне. -Может, и неплохой, но слишком много ездит... Не поняли ничего?..- и, пряча концы в воду, набросился на него с другого боку:- Что это за профессура у вас?! Что на вызов не могут съездить?! Не засиделись они у вас тут, в области?! Может, их всех по районам разогнать - и вас, заодно с ними?!. Прежде он не знал, за что взыскивает с Потапова, - теперь повод нашелся и он, по простоте душевной, слепо уверовал в то, что он был у него с самого начала. Потапов был крупный, громоздкий человек с тяжеловесной поступью и благообразным чиновничьим лицом, меняющим, в зависимости от обстоятельств, выражение от лисьего к волчьему и обратно. Из-за своих размеров он не умещался за обычным канцелярским столом и не мог усидеть на рядовом стуле: поэтому мебель ему делали, как одежду, по мерке. Одно это могло вывести из себя первого секретаря, который тоже не был хлипкого сложения, но отличался нервозностью и холеричностью характера. -А с этими что делать?- спросил управделами, который, по долгу службы своей, не должен был ни о чем забывать, но все держать в поле зрения. -А этих гоните в шею! И место под машиной, где они стояли, креозотом полейте!.. Черт знает что, а не область!.. Правящий класс в России (а может быть, и не только в ней) боится трех видов болезней среди населения: венерических - потому что у него бывают общие с ним женщины, инфекций - потому что дышит с ним одним воздухом, и сумасшедших: этих потому, что при общем нерадении и беспечности охраны они, того гляди, вбегут в кабинет и устроят секир-башка первому, кто попадется под горячую руку. Поэтому эти три рода заболеваний до сих пор финансируются из госбюджета: в то время как все прочие содержатся страховыми компаниями и подбирают крохи с их стола - впрочем, такие же мизерные, как и бюджетные... 36 Иван Александрович за голову схватился, когда услыхал об их похождениях, а делал он это только в крайних, отчаянных случаях. -Говорил я, надо было с самого начала с этим москвичом расставаться! Как же вы его не остановили?! Ну я понимаю - Иван: этот вредит во всем, а ты-то?!. Мне уже из райкома звонили: пусть, говорят, ваши сотрудники и дальше райкомовскими машинами пользуются, но зачем же говорить об этом на каждом шагу? Я не понял сначала, к чему они... Теперь пойдет звонить губерния! И Сорокина, как назло, нет, в отпуск уезжает!.. Он откровенно трусил, и Ирина Сергеевна, успевшая от него отвыкнуть, удивилась: -Преувеличиваете, Иван Александрович. Пустяки все. Может, пришлют теперь консультанта. -Пришлют-то пришлют, да что из этого?.. Тут ведь и в самом деле непонятно что... Ездил я к этим Шамшуриным. -Шашуриным. -Какая разница?.. Дети больны и жена его тоже. Сначала говорить не хотела, потом зашепелявила: словно кипятком рот ошпарила... Значит, не детская это инфекция. Как хотелось бы... -Иван Александрыч! -А ты что думала? К вашим свинкам и коклюшам совсем другое отношение. Надо снова туда ехать и смотреть всех подряд... Плохо все... И ты еще от меня отдаляешься. Нашла время...- и попытался притянуть ее к себе: разговор происходил в его кабинете, и он не слишком церемонился - к нему без стука не входили. Она отстранилась - мягко, но настойчиво.- Из-за московского доктора? -Из-за кого?!.- удивилась она.- Я о нем не думаю. -Из-за чего ж тогда?.. Я же люблю тебя по-прежнему?.. Это было его первое объяснение в любви, но пришло оно с большим опозданием и не произвело на нее надлежащего впечатления. Вслух она сказала: -Плохо любишь, значит. -Как умею... Поедем: я тебе дачу покажу. Я там новую веранду выстроил. Сосной пахнет - закачаешься...