Лэнгдон уже и сам не знал, что ему думать. Тяга Ветра к религии, безусловно, его насторожила, однако не настолько, чтобы он смог заставить себя тут же отвергнуть все научно подтвержденные сведения, которые собрал за годы исследований. Еще к тому же и похищенный глаз…

— Я по-прежнему утверждаю, что иллюминаты не причастны к этому убийству, — заявил он более резким тоном, нежели намеревался. — И пропавший глаз тому доказательство.

— Что?

— Подобная бессмысленная жестокость совершенно… не в духе братства, — объяснил Лэнгдон. — Специалисты по культам считают, что нанесение увечий характерно для маргинальных сект — экстремистов-фанатиков и изуверов, которые склонны к стихийным террористическим актам. Что касается иллюминатов, то они всегда отличались продуманностью и подготовленностью своих действий.

— А хирургическое удаление глаза вы к таковым не относите?

— Но какой в этом смысл? Обезображивание жертвы не преследует никакой цели.

Колер остановил кресло на вершине холма и обернулся к Лэнгдону.

— Ошибаетесь, мистер Лэнгдон, похищение глаза Ветра преследует иную, весьма серьезную цель.

С неба до них донесся стрекот вертолета. Через секунду появился и он сам, заложил крутой вираж и завис над отмеченным на траве белой краской посадочным кругом.

Лэнгдон отстранено наблюдал за этими маневрами, раздумывая, поможет ли крепкий сон привести наутро в порядок его разбегающиеся мысли. Он почему-то в этом сомневался.

Посадив вертолет, пилот спрыгнул на землю и без промедления принялся его разгружать, аккуратно складывая в ряд рюкзаки, непромокаемые пластиковые мешки, баллоны со сжатым воздухом и ящики с высококлассным оборудованием для подводного плавания.

— Это все снаряжение мисс Ветра? — недоуменно выкрикнул Лэнгдон, стараясь перекричать рев двигателей.

Колер кивнул.

— Она проводила биологические исследования у Балеарских островов! — также напрягая голос, ответил он.

— Но вы же говорили, что она физик!

— Так и есть. Точнее, биофизик. Изучает взаимосвязь различных биологических систем. Ее работа тесно соприкасается с исследованиями отца в области физики элементарных частиц. Недавно, наблюдая за косяком тунцов с помощью синхронизированных на уровне атомов камер, она опровергла одну из фундаментальных теорий Эйнштейна.

Лэнгдон впился взглядом в лицо собеседника, пытаясь понять, не стал ли он жертвой розыгрыша. Эйнштейн и тунцы? А может, «Х-33» по ошибке забросил его не на ту планету?

Через минуту из кабины выбралась Виттория Ветра. Взглянув на нее, Роберт Лэнгдон понял, что сегодня для него выдался день нескончаемых сюрпризов. Виттория Ветра, в шортах цвета хаки и в белом топике, вопреки его предположениям книжным червем отнюдь не выглядела. Высокого роста, стройная и грациозная, с красивым глубоким загаром и длинными черными волосами. Черты лица безошибочно выдавали в ней итальянку. Девушка не поражала зрителя божественной красотой, но даже с расстояния двадцати ярдов была заметна переполнявшая ее вполне земная плотская чувственность. Потоки воздуха от работающего винта вертолета разметали ее смоляные локоны, легкая одежда облепила тело, подчеркивая тонкую талию и маленькие крепкие груди.

— Мисс Ветра очень сильная личность, — заметил Колер, от которого, похоже, не укрылось то, с какой почти бесцеремонной жадностью разглядывал ее Лэнгдон. — Она по нескольку месяцев подряд работает в крайне опасных экологических условиях. Девица убежденная вегетарианка и, кроме того, является местным гуру во всем, что касается хатха-йоги.

Хатха-йога — это забавно, мысленно усмехнулся Лэнгдон. Древнее буддийское искусство медитации для расслабления мышц — более чем странная специализация для физика и дочери католического священника.

Виттория торопливо шла к ним, и Лэнгдон заметил, что она недавно плакала, вот только определить выражение ее темных глаз под соболиными бровями он так и не смог. Походка у нее тем не менее была энергичной и уверенной. Длинные сильные загорелые ноги, да и все тело уроженки Средиземноморья, привыкшей долгие часы проводить на солнце, говорили о крепком здоровье их обладательницы.

— Виттория, — обратился к ней Колер, — примите мои глубочайшие соболезнования. Это страшная потеря для науки… для всех нас.

Виттория вежливо кивнула.

— Уже известно, кто это сделал? — сразу спросила она. Приятный глубокий голос, отметил про себя Лэнгдон, по-английски говорит с едва уловимым акцентом.

— Пока нет. Работаем.

Она повернулась к Лэнгдону, протягивая ему изящную тонкую руку.

— Виттория Ветра. А вы, наверное, из Интерпола? Лэнгдон осторожно пожал узкую теплую ладонь, нырнув на миг в бездонную глубину ее наполненных слезами глаз.

— Роберт Лэнгдон, — представился он, не зная, что еще добавить.

— К официальным властям мистер Лэнгдон не имеет никакого отношения, — вмешался Колер. — Он крупный специалист из Соединенных Штатов. Прибыл сюда, чтобы помочь нам найти тех, кто несет ответственность за это преступление.

— Разве это не работа полиции? — нерешительно возразила она.

Колер шумно выдохнул, демонстрируя свое отношение к блюстителям порядка, однако отвечать не стал.

— Где его тело? — поинтересовалась Виттория.

— Не волнуйтесь, мы обо всем позаботились, — слишком поспешно ответил Колер.

Эта явная ложь удивила Лэнгдона.

— Я хочу его видеть, — решительно заявила она.

— Виттория, прошу вас… Вашего отца убили, убили изуверски. — Колер решительно посмотрел ей в глаза. — Вам лучше запомнить его таким, каким он был при жизни.

Она собиралась что-то сказать, но в этот момент неподалеку от них раздались громкие голоса:

— Виттория, ау, Виттория! С приездом! С возвращением домой!

Она обернулась. Небольшая компания проходящих мимо вертолетной площадки ученых дружно махала ей руками.

— Ну как, опять обидела старика Эйнштейна? — выкрикнул один из них, и все разразились хохотом.

— Отец должен тобой гордиться! — добавил другой.

— Они что, еще ничего не знают? — бросила она на Колера недоумевающий взгляд.

— Я счел крайне важным сохранить это трагическое событие в тайне.

— Вы утаили от сотрудников, что мой отец убит? — Недоумение в ее голосе уступило место гневу.

Лицо Колера окаменело.

— Мисс Ветра, вы, вероятно, забываете, что, как только я сообщу об убийстве вашего отца, начнется официальное расследование. И оно неизбежно повлечет за собой тщательный обыск в его лаборатории. Я всегда старался уважать стремление вашего отца к уединению. О том, чем вы занимаетесь в настоящее время, мне от него известно лишь следующее. Во-первых, то, что ваш проект может в течение следующего десятилетия обеспечить центру лицензионные контракты на миллионы франков. И во-вторых, что к обнародованию он еще не готов, поскольку технология несовершенна и может представлять угрозу для здоровья и жизни человека. С учетом этих двух фактов я бы не хотел, чтобы посторонние шарили у него в лаборатории и либо выкрали ваши работы, либо пострадали в ходе обыска и в связи с этим привлекли ЦЕРН к судебной ответственности. Я достаточно ясно излагаю?

Виттория молча смотрела на него. Лэнгдон почувствовал, что она вынуждена была признать доводы Колера разумными и логичными.

— Прежде чем информировать власти, — заключил Колер, — мне необходимо знать, над чем именно вы работали. Я хочу, чтобы вы провели нас в вашу лабораторию.

— Да при чем тут лаборатория? Никто не знал, чем мы с отцом там занимались, — ответила Виттория. — Убийство никоим образом не может быть связано с нашим экспериментом.

— Некоторые данные свидетельствуют об обратном… — Колер болезненно сморщился и приложил к губам платок.

— Какие еще данные?

Лэнгдону тоже очень хотелось услышать ответ на этот вопрос.

— Вам придется поверить мне на слово! — отрезал Колер. Виттория обожгла его испепеляющим взглядом, и Лэнгдон понял, что как раз этого она делать и не намерена.