Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Ги БРЕТОН

НАПОЛЕОН И ЖЕНЩИНЫ

Памяти моего предка Жана-Батиста-Проспера Жоллуа, египтолога, участника бонапартовской экспедиции в Египет

«Когда мы терпим поражения, удел женщин — скрашивать наши невзгоды».

Наполеон

* * *

Нет сомнения, что портрет Наполеона в этой книге удивит читателя.

В изображении историков, унылых, серьезных и чопорных, император лишен человеческих черт. Стремясь создать облик полубога, они упустили из виду человека и не показали нам императора в человеческом аспекте, например, в постели с дамой.

А ведь Наполеон обожал женщин. Ради них он откладывал в сторону досье, планы военных кампаний, забывал и про своих солдат, и про маршалов.

Он тратил миллиарды французских денег, чтобы привлечь женщин, написал тысячи любовных писем, чтобы соблазнить их. Лаская их, он потратил столько дней и ночей, что трудно понять, когда же он управлял своей империей и вел войны.

Многие ли знают, что у него было столько любовниц, сколько у Людовика XV, Франциска I и Генриха IV вместе взятых?..

Он не мыслил жизни без женщин, и те, кто не может представить его себе резвящимся в постели, никогда не поймут его характер.

Среди своих подруг он проявляет одно из своих самых ярких качеств — мальчишество. Как мальчишка он скачет с дамами своего двора по газонам Мальмезона, играя в догонялки; прячется под подушками, чтобы посмешить м-ль Жорж; переодетый в мещанское платье, крадется по ночному Парижу, направляясь к любовнице, или бегает босиком по коридорам дворца за молоденькой лектрнсой, чьи аппетитные ягодицы восхитили его.

Некоторые женщины дали ему только минуту наслаждения, другие повлияли на его судьбу: благодаря Жозефине он получил командование итальянской армией; Полина Фуре помогла победе в Египте; Дезире Клари содействовала успеху переворота 18-го брюмера и т. д.

Вполне очевидно, что мы далеко отошли от стандартной Великой Легенды об Императоре.

Но, конечно, такой необычный портрет Наполеона — мальчишки и юбочника — требует бесспорных доказательств. Вот почему, изображая наиболее необычные сцены, мне приходится вводить длинные цитаты — свидетельства современников.

Итак, я покажу вам, что Наполеон далеко — о, далеко не всегда красовался в величественной позе, заложив руку за отворот жилета…

ЖОЗЕФИНА ПРИНОСИТ В ПРИДАНОЕ БОНАПАРТУ КОМАНДОВАНИЕ ИТАЛЬЯНСКОЙ АРМИЕЙ

«Приданое — причина брака; любовь — только повод».

Коммерсон

2 октября 1795 года около четырех часов дня два конных жандарма из Парижа заняли пост у входа на мост Круассисюр-Сен и начали подкручивать свои усы с тем задумчивым и подозрительным видом, который уже тогда был присущ конно-полицейской страже.

В то же время семьдесят их коллег выстроились на дороге из Нантерра в Буживаль на расстоянии ста метров один от другого и прилежно занялись тем же делом.

Это построение (а его можно было наблюдать регулярно, раз в неделю) не имело целью охрану военных лиц или чрезвычайного посла.

Семьдесят два жандарма должны были покручивать свои усы в золотой осенний день на одной из дорог Иль-де-Франса, потому что сегодня Баррас отправлялся к своей возлюбленной м-м де Богарнэ, живущей в маленьком домике в Круасси, для того, чтобы предаться с ней греховным, но приятным радостям плоти.

Будущая императрица сняла этот домик в 1793 году, с помощью своей землячки с Антильских островов мадам Остен. После ареста виконта де Богарнэ Жозефина, беспокоясь за судьбу своих детей, поместила дочь ученицей в парижскую модную лавку, а Евгения — подмастерьем столяра в Круасси.

Чтобы усилить пикантность своих забав, Баррас, который иногда проявлял в любви некое стадное чувство, пригласил к своей метрессе [1] нескольких ее подруг, неугомонных, легкомысленных и уступчивых. Был заказан обед. Около пяти часов большая карета, нагруженная отборными деликатесами, корзинами вин и шампанского, подъехала к воротам мадам Богарнэ. Мари-Роза [2] выбежала в сад и велела кучеру закрыть ворота. Во времена нехваток жителям Круасси незачем было знать, как снабжает свою метрессу председатель Конвента.

Сад заперли, провизию и вино выгрузили из кареты. Стол был накрыт в маленькой гостиной, за тарелками и стаканами Мари-Роза послала к соседу, мосье Паскье, который впоследствии стал префектом императорской полиции [3].

К шести часам прибыла еще одна карета: приехали мадам Тальен и мадам Амлен, сладострастная креолка, походка которой околдовывала мужчин, и при ней два молодых красавца крепкого сложения, которых прекрасная Терезия возила с собой «на всякий случай».

Мари-Роза встретила их светскими выражениями преувеличенного восторга, которым с некоторым удивлением внимал кучер.

Потом все расположились в розовой аллее, чтобы до изнеможения обсуждать очередной светский скандал.

Без четверти семь у ворот появился всадник — прибыл Баррас. Три женщины кинулись нежно его обнимать, и все направились к столу, в то время как семьдесят два конных жандарма, с великолепными усами, исполнив свой долг, рысцой возвращались в Париж.

* * *

Обед прошел очень весело. После супа все три женщины сняли платья и белье, оставшись голыми. Перед вторым блюдом Терезия окунула кончики своих грудей в бокал шампанского, налитый себе Баррасом. Когда подали птицу, Мари-Роза украсила себя, воткнув левкой «в корзиночку». Когда приступили к салату, Фортюне Амлен, обвязав талию салфеткой, исполнила чувственный танец. Перед десертом Терезия, встав на четвереньки на ковер, «изобразила рассерженную африканскую пантеру». И, наконец за сыром Мари-Роза, сев на колени к Баррасу, «показала ему, — по выражению барона Буйе, — как искусно она умеет разжечь мужчину своей прелестной подвижной задницей»'.

Дела принимали все менее гастрономический оборот. Будущая императрица увлекла будущего члена Директории на канапе и повела себя — продолжаем цитировать барона Буйе — «как добрая хозяйка, заботящаяся о благоденствии своих гостей».

В то время как Баррас вслед за левкоем проник «в хорошенькую корзиночку», мадам Тальен развлекалась у камина с одним из своих спутников «на всякий случай», а мадам Амлен предоставила свое упоительное тело гурманству второго красавца.

Ночь закончилась весьма бурно, и когда ранним утром лучи солнца прорезали распластавшийся над Сеной туман, они осветили в гостиной на ковре Мари-Розу и ее подруг, сраженных сном в довольно непристойных позах.

* * *

В семь часов утра семьдесят два жандарма были уже на своем посту у моста Круасси для охраны возвращающегося в Париж Барраса и его любезных статисток. Нельзя же было подвергать риску нападения бандитов с большой дороги или злокозненных роялистов такого рьяного и самоотверженного защитника демократических свобод.

В девять часов Баррас, слегка усталый, вышел из комнаты Мари-Розы, с удовольствием вдыхая запахи осеннего утра. Он чувствовал себя превосходно. Когда он отвязывал лошадь, на дорожку сада вышла Мари-Роза в прозрачном пеньюаре и окликнула его:

— Поль!

Она обвила руками его шею, ласковая, лепечущая, очаровательная. Он понял и спросил довольно сухо:

— Сколько тебе надо?

Она потупилась.

— Я должна за платья три тысячи франков (девять тысяч наших старых франков).

— Пришлю сегодня вечером.

Она радостно кинулась ему на шею. Со слегка раздосадованным видом он отстранил ее, потрепал по щеке, вскочил на лошадь и пустил ее в галоп.

вернуться

1

«Метресса» — здесь и далее это слово употребляется в смысле «постоянная любовница значительного лица», т. е. героя этой книги. Бонапарта, у которого, как в данном случае и у Барраса, нередко бывало одновременно несколько связей. Это слово, как нам кажется, в контексте книги подходит более, чем русские слова «любовница» или «содержанка», передавая присущий стилю колорит французской галантности и иронии. — Прим. пер.

вернуться

2

Мадам де Богарнэ тогда еще не носила имя Жозефина, которое Бонапарт придумал для нее позднее. — Прим. пер.

вернуться

3

Паскье. Мемуары: «В доме мадам Богарнэ, как нередко бывало в креольских домах, изобилие причудливо сочеталось с недостатком необходимого: птица, дичь, редкие фрукты громоздились на кухне (это во времена самых острых нехваток!), но в доме не хватало кухонной и столовой посуды».

1
{"b":"4698","o":1}