Услыхав эту новость, Руднев задумался. Вспомнился ему собственный сынишка, Юрик, скрывавшийся вместе с матерью. Если бы не война, мальчик как раз ходил бы сейчас в первый класс.
- Учить ребят нужно, учить правильно, по-советски! Но рисковать собой, дорогие товарищи педагоги, нельзя. Поступайте обдуманно, осторожно. Присматривайтесь к окружающим вас людям, чтоб не попасть в беду.
Учителя последовали совету комиссара, только слово "история" в расписании уроков заменили словом "география". И все же опасность была очень велика. Во время этих уроков приходилось выставлять постовых, чтоб никто из оккупационной администрации или местный староста не заглянули с нежданной проверкой в класс.
Узнав об этом, Руднев сказал взволнованно:
- Когда-нибудь люди, наверное, и представить себе такого не смогут! Наши дети начинают учебу с того, что рискуют собственной жизнью, как в эпоху самого мрачного средневековья, когда студента за изучение анатомии или астрономии могли сжечь на костре.
Много лет спустя после войны мне, автору этой книги, довелось побывать в Италии и, знакомясь с Падуянским университетом, одним из старейших в мире, мы увидели профессорскую кафедру великого Галилея, подвергавшегося гонениям инквизиции. Сейчас эта кафедра, сколоченная из грубых некрашеных досок, обнесена золоченой цепью. А в крохотном анатомическом театре, где когда-то, рискуя жизнью, Леонардо да Винчи вместе со студентами изучал анатомию человеческого тела, теперь всемирно известный музей. Именно там, в этих залах, принадлежащих ныне истории мировой культуры, я вдруг отчетливо вспомнил простые, из глубины души идущие слова нашего любимого комиссара Руднева.
- Нашим советским учителям, которые в черные дни фашистской оккупации учили детей любить свою Родину и ценить свое человеческое достоинство, я бы поставил памятник!
Несколько дней спустя после встречи комиссара с сельскими учителями, в Спадщанский лес прибежала из яцынской подпольной группы комсомолка Вера Силина. Она сообщила, что немцы скрытно сосредотачивают в Путивле свои войска. Прошел слух, что они собираются уничтожить партизан. Вера сама видела в городе мотопехоту, артиллерию - более двух десятков пушек.
- Спасибо за информацию, - пожимая руку молодой учительнице, сказал Руднев. И чтобы успокоить взволнованную девушку, спросил: - Ну, как поживают ваши ребята в школе? Говорят, вы развиваете новые, подпольные методы преподавания истории?
- Да, нашелся у нас свой метод! - ответила Вера с лукавой улыбкой. На уроке немецкого языка я, например, дала ребятам перевести такую фразу: "Союз Советских Социалистических Республик непобедим, а сердце нашей Родины - Москва никогда не будет взята врагом!". Ребята так обрадовались, что я еле утихомирила их...
- Вот это - настоящий урок немецкого языка! - рассмеявшись, сказал Руднев и еще раз крепко пожал руку смелой учительнице.
Весть о сосредоточении войск в Путивле в тот же день 30 ноября подтвердили и другие ковпаковские разведчики. Да, около трех тысяч солдат и офицеров, направлявшихся якобы на фронт, вдруг задержали на станции Бурынь и направили в Путивль. Кроме того, к Путивлю стягивались мелкие гарнизоны и полицаи из соседних райцентров. Было ясно: готовится очередная карательная операция.
Ковпак и Руднев отлично понимали: соотношение сил не в их пользу, на каждого партизана приходилось более чем по три десятка гитлеровцев. Возник вопрос: что же делать? Уходить в другой лес? Нет, этот более удобен для обороны. Уже испытан не раз. Да и базы бросать, пока отряд не окреп, нельзя. Рискнули остаться, принять неравный бой. Выдержать еще один удар! Но выстоять, а значит - победить, отряд сможет только в отчаянно-упорной круговой обороне, которую партизанские группы уже подготовили в районе штабных землянок. Чтобы усилить это основное оборонительное кольцо, Ковпак и Руднев решили сначала встретить наступающего противника на краю леса, то есть на внешней оборонительной линии, причем, встретить из засад, выставленных на всех вероятных направлениях наступления карателей, и изрядно потрепать их прежде, чем они достигнут основного оборонительного рубежа.
По предложению Руднева, вечером собрали весь личный состав (за исключением тех, кто нес охрану лагеря) и со всей прямотой объяснили бойцам создавшуюся обстановку.
Начал этот ответственнейший разговор сам Ковпак. Потом слово взял комиссар.
- Товарищи! - сказал он мягким и спокойным голосом. - Фашисты хотят во что бы то ни стало уничтожить наш отряд, Для этого гитлеровское командование сосредоточило в Путивле крупные силы - почти по взводу на каждого из нас. Оно, видимо, рассчитывает на легкую победу. Однако оккупанты забывают о том, что на нашей стороне особая партизанская тактика, рожденная неиссякаемой народной смекалкой; что мы защищаем священную советскую землю, на которой нам помогают каждое дерево, каждый куст, каждая кочка, каждая складка местности! Вот во всем этом мы и должны будем завтра в упорном бою убедить фашистских захватчиков! - Комиссар обвел всех присутствующих внимательным взглядом и, энергично сжав правую руку в кулак, заключил: - Словом, друзья мои, от исхода завтрашнего боя будет зависеть: быть или не быть нашему отряду!..
Между тем ночью как назло ударил мороз, и к утру 1 декабря замерзло большое болото, называемое Жилень, которое до этого надежно защищало ковпаковский отряд с запада. К тому же опали с деревьев и кустов последние листья, и видимость в лесу намного улучшилась, что тоже было на руку карателям.
- Да, погода - штука сурьезная в наших условиях, - сказал Сидор Артемович Рудневу после завтрака. - Мэнэ дуже тревожить цэ болото. Трэба будэ за ным посматривать.
Его последние слова потонули в грохоте разрывов артиллерийских снарядов, обрушившихся на лес. Руднев глянул на часы.
- Да-а, что-то поздновато начали фашисты свою карательную акцию. Уже половина одиннадцатого.
- Чем позже, тем для нас лучше, - хитро улыбнулся Ковпак. - Тем меньше у них останется на цэ дило времени: дэнь в декабре короткий!
Снаряды сыпались градом. Ясно было, что огонь ведут несколько батарей - не менее двадцати орудий. И немцы не жалеют снарядов, но рвутся они далеко от лагеря, враскидку, по всему лесу. Это обрадовало Ковпака и Руднева. Вслушиваясь в разрывы, Ковпак, озорно сверкнув глазами, воскликнул:
- Шоб я вмэр, нимци стреляють наобум!
- Прекрасно! - подхватил комиссар. - Следовательно, они не знают, где мы находимся... И откуда будем их бить - тоже.
Базыма, Панин и Дед Мороз молчали, прислушиваясь к густым разрывам, отдававшимся толчками в штабной землянке.
Двадцать пять минут засыпали гитлеровцы лес снарядами или, точнее сказать, выбрасывали их попусту. Потом двинули на проческу свою пехоту.
Как только артобстрел прекратился, партизанское командование покинуло землянку. Все напряженно ждали: откуда же начнут наступать каратели?
Услышав первый гулкий стук станкового пулемета, Руднев, по своей военной привычке, глянул на часы (они показывали ровно одиннадцать) и тут же с тревогой бросил:
- Это пулемет Василия Ильина! Значит, немцы наступают из Новой Шарповки!.. По кратчайшему пути к нам.
Ильин строчил короткими частыми очередями, будто отбивал лихую чечетку. Ему отвечали немецкие автоматы. Группа Ильина, как вскоре сообщил связной, встретила из засады батальон немецких автоматчиков, еще не успевших развернуться в цепь.
Вслед за пулеметом Ильина заработало сразу два "дэгтяря" справа, в направлении хутора Зезюлин. Потом - слева, со стороны Старой Шарповки. А спустя минуту-две донеслись длинные очереди партизанских пулеметов и со стороны села Спадщина.
- Сидор Артемович! Нас, оказывается, обложили со всех сторон! воскликнул Семен Васильевич.
- А ты як думав? - ответил Ковпак. Потом деловито добавил: - Цэ их дило. Наше дило хорошо встретить фашистов. И встретили их наши хлопци, по-моему, добрэ. Молодци!
Вскоре связные, примчавшиеся с остальных застав, подтвердили, что со стороны Спадщины, Зезюлина и Старой Шарповки наступают каратели и что партизанские заставы, проинструктированные еще с вечера комиссаром, подпустили вражеские цепи почти вплотную и прижали их огнем к мерзлой земле, а сами быстро отошли на новый рубеж.
