– Вот именно. Старые друзья хотели тебе добра, а потому вместо конфет подсунули стимулирующее средство, известное под названием «Виагра». Представляю, как бы ты повёл себя, отведав такого угощения!

– Ну и как, интересно? – брякнул Кондаков.

– Разнузданно! – Цимбаларь демонстративно отодвинулся от ветерана. – Ты бы набросился на нас, не принимая во внимание, что Людочка беременная, а я вообще не женщина.

– Скажи пожалуйста! – Кондаков стал аккуратно складывать пилюли обратно в баночку. – Ради такого случая придётся завести сожительницу. Не пропадать же добру… Как же это я сам, дурак, не догадался. Это они меня своим Геркулесом в заблуждение ввели.

– Как раз наоборот, – сказала Людочка. – Это был прозрачный намёк. Кроме всего прочего, Геркулес прославился подвигами, которые и гарантируют приём «Виагры». Отлюбить за ночь сорок девушек было для него обычным делом.

– Да что там девушки! – поддержал её Цимбаларь. – Всем доставалось. И вепрям, и гидрам, и ланям, и титанам, и даже собственным сподвижникам. Когда в мифах говорится о том, что Геркулес наказал кого-то своей дубиной, речь идет вовсе не об оружии.

– Так это в допотопные времена было! – махнул рукой Кондаков. – Совсем другие условия. Ни тебе радиации, ни наркотиков, ни химии, ни феминизма, ни трудовой дисциплины, ни квартальной отчётности. Не жизнь, а малина-ягода. Тут поневоле к девушкам потянет.

– Что-то мы размечтались сегодня, – призывая к вниманию, Цимбаларь откашлялся в кулак. – А дело, между прочим, застряло на мёртвой точке. Какие будут предложения?

– Я навела по спецучёту справки о всех криминальных смертях, последовавших в результате отделения от туловища головы или каких-либо иных частей тела, – начала Людочка, разложив перед собой целую пачку компьютерных распечаток.

– Подожди, – прервал её Цимбаларь. – При чём здесь другие части? У нас мертвец безголовый, а не безногий.

– Все эти случаи совмещены в одну учётную категорию, – объяснила Людочка. – Понимаешь?

– Теперь понимаю. Не злись.

– Список получился весьма внушительный, но ни единого эпизода, хотя бы приблизительно схожего с нашим, я так и не обнаружила. В девяносто из ста случаев головы от трупов были отделены уже после смерти. Остальные десять процентов составляют заложники, казнённые в зоне боевых действий на Северном Кавказе, и самоубийцы, положившие голову на рельс… Впрочем, одна история меня заинтересовала, хотя в ней фигурирует не голова, а рука. Поздно вечером с работы шёл человек, никого, как говорится, не трогал, и у него вдруг оторвало руку по самое плечо. Выжил пострадавший лишь по счастливому стечению обстоятельств. Буквально через пару минут его подобрала проезжавшая мимо машина «Скорой помощи».

– Когда это было? – спросил Цимбаларь. – И где?

– Четыре года назад в Ростове-на-Дону.

– В огороде бузина, а в Киеве дядька, – хмыкнул Кондаков.

Цимбаларь выразился ещё более категорично:

– В Ростове-на-Дону каждый нормальный мужик ходит с обрезом под полой или, в крайнем случае, с гранатой в кармане. Полез за спичками, задел чеку. А признаться потом побоялся.

– Но дело в том, что, кроме оторванной руки, на его теле не было обнаружено никаких других повреждений. Металлических осколков тоже не нашли.

– Тогда это была не граната, а безоболочное взрывчатое устройство. Толовая шашка, проще говоря. Лопаткина, не уводи следствие в сторону!

– Как хотите! Моё дело проинформировать, а уж вы решайте сами, что с этой информацией делать, – разобиженная Людочка умолкла.

Слово опять взял Кондаков, после знакомства с чудесными свойствами «Виагры» (пока теоретического), заметно повеселевший.

– Было время, когда ваш покорный слуга, вследствие происков недоброжелателей отстранённый от службы, пристрастился к чтению детективной литературы, – издалека начал он. – Предпочтение я, конечно, отдавал не массовому чтиву, а классикам жанра, вроде Льва Овалова. Между прочим, его роман «Медная пуговица» – просто шедевр. Нечто среднее между Гамлетом и Штирлицем. Настоятельно рекомендую… И что меня больше всего восхищало в детективе, так это виртуозная работа сыщиков. На основании какой-нибудь ничтожной улики, вроде той же медной пуговицы, они раскручивали любые преступления! Причём такие запутанные, что их и в жизни не бывает… Но на практике всё обстояло совершенно иначе. Соберёшь гору улик, а пользы от них, как от козла молока. Следствие буксует, начальство стоит на рогах, мы не спим ночами. Потом звонит какая-нибудь подвыпившая бабёнка и плаксивым голосом сообщает, что преступник, которого мы ищем уже больше года, отобрал у неё ридикюль с последним червонцем и отправился в гости к проживающей по соседству профурсетке Дуньке. Спустя полчаса особо опасное преступление раскрыто. Нас утро встречает прохладой.

– Что же ты предлагаешь? – поинтересовался Цимбаларь. – Ждать, пока некая добрая душа добровольно поведает нам все подробности этой загадочной истории?

– Ни в коем случае! Прежде чем это случится, наша очаровательная коллега, – последовал полупоклон в сторону Людочки, – выйдет на заслуженную пенсию. Просто я хочу сказать, что в расследовании преступлений логика скорее мешает, чем помогает. Зато счастливый случай частенько играет решающую роль.

– Спорить не буду. Что дальше?

– А дальше я предложил бы этот счастливый случай организовать. То есть на время оставить бесполезную беготню и обратиться за советом к постороннему, но весьма сведущему лицу, без ведома которого здесь даже мухи… хм… не размножаются.

– Похоже, вы имеете в виду самого господа бога? – недоверчиво усмехнулась Людочка.

– С богом, к сожалению, у меня не сложилось, – признался Кондаков. – А потому придётся идти на поклон к Чёрту. Не улыбайтесь, я ещё не рехнулся. Есть такой весьма авторитетный в определённых кругах вор в законе Василь Антипыч Чертков, он же Чёрт, он же Шаман, Султан, Кучум и так далее. Весьма колоритная личность. Так сказать, живая история российской преступности. Впервые осуждён в сорок девятом году.

– Как я понимаю, отношения у вас далеко не официальные, – сказала Людочка. – Выходит, что волк и волкодав могут жить в согласии?

– При чём здесь это… Мы ведь люди, а не звери какие-нибудь. Да и волк не всегда виноват перед волкодавом. Иногда простая человеческая приязнь бывает сильнее всех условностей, принятых в обществе. Я Чёрта раза три сажал. На этой почве, если так можно выразиться, мы и сдружились. Тем более что он на следствии никогда хвостом не вилял. Принцип такой имел – коли попался, так отвечай по полной программе. Правда, подельников никогда не выдавал, да и я особо не копался. Любое преступление – оно как дерево. С корнями, с ветвями, с листьями. Если эту растительность досконально изучать – с ума сойдёшь. Вот я и действовал, как лесоруб на делянке – перед тем, как послать бревно в обработку, отрубал всё лишнее. Кто-то меня за это недолюбливал, кто-то, наоборот, уважал.

– И чем же ваш приятель сейчас занимается? – поинтересовалась Людочка. – Продолжает воровать?

– Куда там! Годы уже не те. От конкретных дел он давно отошёл, но, как говорится, масть держит. Слово Чёрта в преступном мире дорогого стоит. Даже нынешние отморозки его на свои разборки приглашают. Он там сразу и судья, и нотариус. Если своё решение вынес – считай, что печать поставил. Человек по-своему уникальный. Таких, как он, по всей стране не больше сотни осталось. Урка, конечно, но понятие о справедливости и чести имеет. Беспредельщики вроде Гобашвили ему и в подметки не годятся.

– Таких ценных кадров надо в Думу продвигать, – заметил Цимбаларь.

– Считаешь, их там нет? Просто фамилии называть не хочется.

– Короче говоря, вы допускаете, что этот самый Чертков может располагать информацией об убийстве Голиафа? – каждый раз, произнося условное имя покойника, Людочка немного запиналась.

– Ничем таким он, конечно, не располагает, но справки, при желании, наведёт. Если к преступлению причастны криминальные элементы, через пару дней мы уже будем знать об этом.