– Хочу позвонить Маше, – проговорила вслух, не опасаясь, что её кто-то услышит и сделает замечание, что она разговаривает сама с собой.
В дверь постучали, заглянула Эмма.
– Лариса иди, знакомься с главным. Мужик мировой, помнишь, как зовут? – спросила Эмма, пропуская Ларису вперед.
Лариса кивнула головой и пошла, тихо ступая по дорогому паласу в коридоре. Эмма тихо позвала Ларису, привлекая её внимание, взяла за руку.
– Лариса, когда выходишь из кабинета, хоть на одну секунду, закрываешь его на ключ. Правило, номер один, запомни, пожалуйста, – вежливо сделала замечание Эмма.
Лариса повернулась, улыбнулась, вернулась к кабинету, вытащила ключ из кармана халата, вставила в замок, щелкнула замком, бросила ключи в кармашек халата. Она подошла к двери заведующего отделением в другом конце коридора, через локалку, которая открывала сама, другим ключом из связки, которую ей дала Эмма. Прошла мимо кабинета конвоя. Прошла мимо кабинета дежурного по корпусу, удивилась, почему чувствует себя в своей тарелке? Постучалась, не дождалась ответа, дернула ручку двери на себя, дверь распахнулась.
– Олег Игоревич, здравствуйте, – увидела звездочку на погонах, произнесла, – товарищ майор… – и захлопала ресницами, удивляясь, что знает чин военного.
– Ну, ну, все нормально, можно Олег Игоревич! Вы ведь не военнообязанные! Осмотрелись, будем работать? Очень интересно, что вы посмотрели на мои погоны и назвали чин. В анкета не указано, что у вас кто-то из родителей военнообязанный. – улыбался, умный врач, он не понял, что смутило Ларису.
– У меня родители служащие, знание о чинах из книг, – соврала Лариса, она поняла, что её правда будет звучать нелепо. – Я, осмотрелась, я аменозиновая медсестра, – улыбнулась Лариса, она умела быстро справляться со своими эмоциями.
– Парфенова Лариса Александровна? – Уточнил врач, заглядывая в анкету.
– Да, – скромно отозвалась Лариса.
– За вас ходатайствует наш начальник, сильная, сильная… полковник, – уважительно отозвался о начальстве, Олег Игоревич. С уважением в голосе проговорил майор, который не фальшивил, он действительно уважал Веру Витальевну.
Лариса понимающе кивнула головой, согласилась, улыбалась, ей тоже понравилась начальник заведения. Сила и самостоятельность сквозили в каждом её движении.
– Мне очень понравилась Вера Витальевна, – Лариса решила не скрывать своё отношение к начальству.
– Ну, и отлично, завтра с утра познакомитесь с инструкциями, а сегодня можете почитать таблички, которые весят возле каждой камеры, и у вас стоят на столе в подставке. Если не устали от информации, – предложил врач.
– Хорошо. От информации не устала, – отозвалась Лариса.
– Ознакомьтесь с инструкцией предписания, как вести себя с осужденными. Думаю, что это важнейшая информация в нашей работе. – Олег Игоревич не давал указания, что делать, он мягким тоном навязывал план работы.
– Ладно, – Лариса соглашалась легко, по принципу: «я, Герасим – на все согласен».
– Я надеюсь, вам профессия врача по душе. Вы сможете работать с тяжёлыми больными? Наш контингент особенный! – Олег Игоревич внимательно смотрел на Ларису.
– Я, еще не понимая, что значит «особый», пока в моем сознании, наверное, устаревшие понятия, считаю, что все больные беспомощны и нуждаются в уходе и лечении, как-то так, – Лариса улыбалась, только уголками губ.
Больше в кабинете главврача делать было нечего и вопросов у него не нашлось. Лариса встала со стула, кивнула головой в сторону двери. Она спросила разрешение идти и вышла в коридор. Когда шла по коридору, встретились два конвойных, всего их в смене было шесть человек и два медбрата. Не большой коллектив, но понимание и дружелюбие читалось на всех лицах.
– Здравствуйте, привыкаете? – радушно улыбнулся, один из конвоя.
– Осваиваюсь, – отозвалась Лариса, наградив его в ответ улыбкой.
На этом и разошлись, болтать как-то не хотелось. Конвойные смотрели в след красивой, высокой Ларисе. Она заглянула в процедурный.
– Эмма, не забудь, что я существую, – помахала рукой Лариса.
– Не забуду, – подняв голову от писанины, отозвалась Эмма.
Лариса села за стол, плотно придвинула стул, разглядывала предметы на столе, бесцельно передвинула пустой стакан, смахнула с поверхности полироли не существующую пыль. Провела большим пальцем по табличкам, стоявшим столбиком. Вытащила первую попавшую, которую нащупали пальцы, не выбирала, получилось так, как получилось. Положила перед собой на стол, разглядывала красную полосу, проведенную через всю табличку, подумала, что может она там прочитать опасного, понятно одно, сведения в этих табличках и делают контингент особым. Накрыла двумя ладошками, настраивалась на то, чтобы начать чтение, смотрела прямо перед собой в окно, мысленно твердила, одно слово «читай», «читай», «читай»…
***
Лариса не осознавала в какой момент ушла в себя, взгляд затуманился, поплыли радужные круги в глубине сознания, перед масленым взором сначала замелькала, потом четко проявилась картина преступления, которое совершил тот чья табличка оказалась под ладонями, которые казалось пылали фиолетовым огнем. За столом сидели трое мужчин и одна женщина. Женщина встала, села на колени одного из мужчин. Еще выпивали, развязано общались, размахивая руками. Двое мужчин вышли на задний двор, шумно обсуждали что-то. На высокой поленнице дров висела коса. Один мужчина схватил косу и рубанул другого, тот стал падать на поленницу дров, которая его засыпала. Мужчина сорвал пучок травы, вытер косу от крови, вернулся в дом в руках держал косу, где за столом беседовали женщина с мужчиной. Они эмоционально спросили о чем-то между собой, женщина повернула голову, что-то спросила у вошедшего в дом мужчины, он махнул рукой в сторону дверей, сел за стол, косу поставил рядом.
Выпивали, беседовали, мужчина, который принес косу в дом стал тянуть женщину на диван. Срывать с нее одежду, женщина сначала пьяно отбивалась, потом стали заниматься французской любовью. Другой мужчина сначала наблюдал без участия, потом пристроился к женщине сзади, уже сняв с нее остатки одежды. Женщина плакала, мужчины вдвоем насиловали то сзади, то спереди, меняясь. Один мужчина стал бить женщину, потом снова насиловали. Второй взял бутылку, повертел в руке, что-то говорил. Вдвоем мужчины стали запихивать бутылку женщине между ног, смеялись. Засунули, у женщины по ногам сочилась кровь. Она валялась на полу, мужчины пили водку, разговаривали. Женщина лежала лицом вниз. Один мужчина разбил бутылку об ее голову. Другой взял нож со стола и нанес три удара в спину женщине. Отдал другому нож, тот нанес не меньше пяти ударов в бока и спину женщины, забрызгал кровью пол. Кровь попала на лицо мужчине, смеясь, он подобрал какую-то тряпку с пола, это оказались трусы женщины. Расправил, помахал, как флагом, потряс трусами и, смеясь, вытер лицо, скомкал, бросил на спину женщины.
После всего произошедшего они спокойно сидели, пили и беседовали. Встали вдвоем, взяли женщину за руки и ноги, потащили к паласу. Завернули в палас. Вытащили из дома, поволокли в огород. Один остался стоять, другой куда-то сбегал, принес канистру с бензином, брызгал на палас, в котором было завернуто тело, отошли в сторону закурили, один из мужчин поджог под ногами дорожку бензина, огонь играя маленькими язычками пламени побежал к паласу, весь сверток вспыхнул. Второй мужчина сбегал куда-то, принес две штыковые лопаты. Сели, еще за курили, грелись у костра, беседовали. Бегал все время один и тот же мужчина, снова сбегал, принес бутылку и стакан, пили, беседовали. Огонь почти догорел. Осталась обугленная, черная, небольшая кучка, которую, принялись забрасывать землей. Управились, закидали, один наклонился за лопатой, другой мужчина рубанул его штыком по голове, тот упал, он стал его добивать, рубанув еще раз десять. Устал, сел, схватился руками за голову, стал ворошить волосы. Сидел возле окровавленного мужчины, тупо смотрел на рубленные раны. Положил на голову трупа руки замер, очнулся, стал окровавленными руками растирать свое лицо, низко сгибаясь к земле. Лариса разглядела надпись на куртке преступника. Вся панорама видения медленно меркла, все поглотила чернота. В нутрии сознания как будто взорвалась капсула с черной краской, не понятно, как в черноте можно видеть брызги черного, а Лариса их видела.
