"Последняя ночь! -думал он,- Чем хуже, тем лучше. Ах, Айрис, зачем ты..:" И не кончив, вошел в залу. Казино помещалось выше, а здесь внизу устраивались балы, пьянки, ужины.

Любители, похабных зрелищ в весенних нарядах смешивались с мелкими коммерсантами соседнего участка, проходившими в обыкновенных пиджаках, чтобы выпить кружку пива и угостить девушку. Содержательницы богатых притонов держались начеку, пронюхивали, нельзя ли заполучить какого-то пресыщенного клиента. Царицы бала в пастушеских костюмах или римских тюниках, открывавших их бюсты и ноги, с гордостью расхаживали в густой толпе, наполнявшей громадный зал. В первом и в бельэтаже образовалось два течения в противоположные стороны, стремившиеся по боковым галереям и между столами, где сидели мужчины, которые тянули вино, пиво, ликеры, отравлялись спиртом со смехом и криками. Вокруг электрических фонарей плавали облака густой пыли.

Директор подошел к нему под охраной нескольких человек.

- Сэр...

- Я хочу получить входную карточку,- сказал Джон Бертон.

- Вы хотите получить входную карточку? Простите, но мы пускаем только состоятельных людей.

- Мое имя, маркиз, лорд дьявол, и я хочу получить входную карточку!.. Скорее, я хочу играть.

- У вас, вероятно, есть бумаги, которыми вы можете доказать ваши слова.

Ни слова не говоря, Джон вынул и протянул директору свой билет в 1.000.000 фунтов стерлингов.

У директора боролись два чувства. Он раздумывал, но билет, шуршавший в руках Бертона, был очень реальным.

Директор превзошел себя в любезности.

- О сэр, ваша карточка будет готова через две секунды (пусть он проиграет свои деньги, прежде чем полиция упрячет его в лечебницу).Подождите минутку, господин маркиз.

Все низко кланялись ему. Карточку выписали, и Джон прошел в зал игры. В глубине царил зеленый стол с рулеткой, которая почти все время вертелась.

Жадная толпа нервно, лихорадочно сгрудилась вокруг стола.

Подошел к буфету. На эстраде играл цыганский оркестр в красных фраках, а рядом расположились танцовщицы, ожидая добычу.

Джон сел за пустой стол и потребовал шампанского и сигар.

Слуга почтительно налил бокал, поставил бутылку в лед и ушел.

Немного погодя Джон начал объясняться знаками с полуголой танцовщицей; она была довольно интересная, с остриженной по-мальчишески головой. Джон издали выпил за ее здоровье, и вскоре они уж сидели вместе и пили на брудершафт.

Принесли еще бутылку, которую они тоже выпили.

Маленькая танцовщица проголодалась и просила устриц и ужин, к большому удовольствию слуги.

Принесли третью бутылку.

Маленькая танцовщица начала танцевать, шевеля бедрами испанский танец. Джон вдруг почувствовал легкое отвращение к ней. Танец окончился, и она подошла к нему.

- Faut me donner quelque Shose [Надо дать немного денег. ],- сказала она.

Джон вынул фунт и положил ей в сумочку.

- C'est pas assez,- сказала она,- apres m'avoir engagee pour toute la nuit[ Еще... это мало, после того как ты занял у меня всю ночь. ].

Джон бросил ей еще и подозвал лакея.

- Счет!..

- Вот, сэр, восемьдесят три шиллинга, сэр.

- Получите.

И Джон ушел, бросив лакею пять фунтов.

Подошел к столу. К нему наклонился один из тех марафонов, паразитов жизни, живущих подачками и кражей со стола.

- Сэр, вот видите, там слева у третьей дюжины...

- Ну...- машинально ответил Джон, невольно всматриваясь в продолговатое, тонкое, неврастеническое лицо.

- В шесть дней он проиграл свои деньги и дал телеграфный приказ заложить за высшую цену два из своих имений. В тот же самый день, когда получились эти деньги, он выиграл в полтора миллиона, купил своим любовницам три совершенно одинаковых собаки и нанял им в качестве метрдотелей трех изголодавшихся арабов из Алжира, которые продавали разный хлам. По прошествии двух месяцев он проиграл в рулетку как весь свой выигрыш, так и те деньги, которые получил за имения. Он заложил по телеграфу свое третье имение. К концу третьего месяца, когда он потребовал заклада своего четвертого и последнего имения, он получил известие, что его собираются взять под опеку и что в несколько дней это будет сделано.

У него самого осталась только тысяча франков. После этого он пошел в игорный зал к столу N4, где всегда играл в рулетку, поставил сто восемьдесят франков и остальное на черное и выиграл. Он поставил 180 на N13 - это, как вам известно, максимальная ставка на номер,а остальной выигрыш поставил: половину на черное (цвет номер 13) и половину нечет - и выиграл.

Джон отошел от собеседника и стал напротив лорда...

Он играл как в трансе.

Он выиграл, помимо имевшейся у него тысячи, восемнадцать тысяч пятьсот двадцать франков. Поставил на черное и нечет максимум - по шесть тысяч франков, столько же на manque, сто восемьдесят франков на N13 - и тринадцать вышло еще раз. Он оставил сто восемьдесят франков на этом номере и поставил максимумы на все возможные шансы: a cheval,transversale, pleine et aimple, саггё, колонну, дюжину, черное, нечет и passe.

Вышел ноль. Все, кроме ставок на черное, нечет, было проиграно, а эти ставки остались в плену.

После ноля вышло 36 - красное, четное и passe.

Лорд проиграл все.

Тогда он спокойно вынул револьвер и сказал ясным голосом:

- Пусть тому, кто в своей жизни был так же глуп, как я здесь, так же повезет, как мне не везло.

После этого он приставил дуло револьвера к своему виску и, прежде чем сторожа могли ему помешать, застрелился.

Мозг его обрызгал стол N4, и какая-то американка громко выругала людей, которые стреляются и портят новые туалеты,- ahooting themselves all over ladies, dresses!

Джон вздрогнул.

- Скоро и я последую... Скоро...- и, воспользовавшись тем, что от стола отскочил один из игроков, спокойно сел на освободившееся место.

В две секунды труп игрока был убран, и снова бесстрастный голос крупье раздался уверенно и громко: Faites vos joux.

Было ли то действие шампанского, усталости или нервов, но на Джона точно что-то нашло. Ему вдруг показалось, что он борется с рулеткой, как с хищным животным.

Когда шарик катился по матовому кругу, шум его казался шипением маленькой бледной гремучей змеи, которую он должен был победить. "Шт...внутренне шептал он,- я убью тебя". Его пальцы ставили на стол золото и бумажки точно во сне, не зная куда.

Одиннадцать, черное, нечет и manque, на все поставил он максимум. Вышел одиннадцать, и вдруг точно какой-то голос прокричал в его мозгу: двадцать четыре. Двадцать четыре было завалено деньгами, пока не осталось ни одного незакрытого места, и голос крупье объявил,- конечно, он так и знал,- vingt quatre, noire, pair et passe.

Прошло несколько времени,- сколько, он не мог бы сказать, так как был точно в лихорадке,- в течение КОТОРОГО он, по-видимому, выиграл неслыханно много, так как толстые пачки денег вздымались перед ним и золотые стояли колонками, как вдруг его мозг точно остановился, и в голове у него огненными буквами зажглась цифра 13.

Он горячей рукой, ни минуты не сомневавшись, поставил по максимуму на все шансы 13, огромные пачки золота и бумажек и смотрел на рулетку с одной мыслью в голове: должно выйти 13, должно выйти, должно выйти, выйдет на этот раз.

Вышло 13. Снова максимум повсюду, снова и еще много, много раз, без сомненияДЗ.

Снова вышло 13. Снова он взял выигрыш и оставил всюду максимум. Его мозг горел. 13 выйдет! Это было единственное, что он чувствовал и знал.

Третий раз вышло 13. Конечно, он это знал и не обращал ни на что внимания. Он только говорил: "Оставьте ставки".

Снова шарик пустился в путь, и четвертый раз вышел 13, которого застрелившийся игрок тщетно ожидал.

Внезапно ему показалось, что в его голове раздался револьверный выстрел. Джон встал, шатаясь, точно после долгой болезни, и отошел от стола с одной отчетливой мыслью в мозгу: виски.