- Будь здоров! - сказал он.

- Кто ты? - спросил слегка испуганный Кэннон.

- Я хранитель горшка великого Йама-йама... Хотя теперь, когда вся тайная полиция брошена на поиски какого-то троммелийца, я - часовой. По-моему, я должен тебя либо схватить, либо убить.

"Хрем! - подумал Кэннон. - Кажется, я попался. Ведь дал себе слово больше не воровать." Понуро опустив голову, он поглядел на левую кисть, где отсутствовал мизинец, и, прищурившись, прикинул, до куда ему отсекут руку. Тем временем часовой безуспешно пытался достать свой меч. И тут, откуда ни возьмись, пришло спасение. Остатки пыльцы, бродившие в носоглотке Кэннона неведомыми траекториями, заставили его чихнуть еще раз. Молча взмахнув руками, часовой улетел на улицу. Спасен! - возликовал Кэннон. Он спустился во двор.

* * *

- Ююмахи-пах, явись! - завопила Сесе-пупе и выпила магическое снадобье. Опять появился дымок и запах серы, а через несколько мгновений возникла согнутая фигура демона.

- Опять!!! - завизжала Сесе-пупе и метнула в него кубок. - Пятый демон сжимает свои достоинства и хрипит-пищит!

Теперь явившийся полностью был виден. Он совсем не согнулся, а просто сидел в любимом кресле похотливой владычицы. Узкий кубок, пущенный ею, угодил ему прямо в левый глаз, выбил его и упал в руку Ююмахи. Тот флегматично поднес добычу к правому глазу, усмехнулся, увидев свое око, глядящее на него со дна, вытряхнул его в ладонь и резким движением вставил на место. Сесе-пупе с ужасом глядела, как обрывок красноватой жилы-нерва (демон вставил глаз задом наперед) повернулся и исчез внутри, а на его место выполз зрачок. Она смотрела широко раскрытыми глазами на бугры мышц, крючковатый нос, лысую макушку, острые клыки и ногти. Кожа демона была ярко-красной, зубы желтыми, глаза - ослепительно белыми с синими зрачками. Прозрачная слизь, пахнущая мужским одеколоном, сочилась из всех пор Ююмахи и пропитывала обивку кресла.

- Я тебя слушаю, дамочка, - сказал посланец ада глубоким, мягким баритоном. - Что тебе от меня надо?

- Я... я... хочу...

- Кстати, у тебя грудь отклеилась.

Лихорадочным движением Сесе-пупе поправила ее, потом, наконец, собралась и заговорила визгливо-повелительно:

- Я вызвала тебя, Ююмахи-пах, чтобы ты нашел мне Кэннона, варвара из Троммелии, и убил его самым жестоким способом из всех, какие знаешь!

Демон презрительно скривил губы.

- Это все? Может, заодно завоевать тебе Эскимотку?

- Нет, только варвар! И еще: ты возьмешь меня с собой. Я хочу видеть его смерть!

- Как будет угодно мадам. Где же мы будем искать его?

- Ты и найди!

- Э, нет. Я демон, а не частный детектив. Вы находите цель, я переношу вас туда, убиваю цель, возвращаю вас. Наводка - ваша работа.

Сесе-пупе принялась хрустко грызть ногти.

- Мне понадобится время, - наконец выдавила она.

- Я подожду, - мягко улыбнулся демон. - Я с удовольствием бы выпил.

- Чего же?

- Кровь пары девственниц. только не очень соленую и с маслинкой.

Сесе-пупе побрела прочь. Где же этот сын слепой шемской дворняги? В приоткрытую дверь донесся грохот падающей мебели. "Кто бы это ни был, я запорю его до смерти!" - гневно выкрикнула похотливая садистка.

Кэннон забрался в темный зал для семейных обедов и стал отодвигать от секретной двери в кладовую шкаф. Ножка его попала в выбоину на полу, отчего многопудовая махина, доверху набитая фарфором и хрусталем, рухнула и разлетелась в куски. Троммелиец пошарил по двери, но ручки не нашел. Тогда он нащупал край и потянул. Вздувшиеся мышцы едва не порвали одежду, а кровь, могуче прилившая к членам, разбарабанила вены. Будто молоты колотили по вискам, глазам и мозолистым ушам варвара. Уже когда он был готов от чудовищной боли разжать пальцы, дверь подалась. С оглушительным грохотом, скрежетом, тучей пыли путь открылся. Дрожащими руками Кэннон запалил факелы на стенах. Посреди комнатки с плесневелыми обоями как попало, кучей, были навалены сокровища. Нужный камень лежал сбоку, в раскрытой шкатулке. "Заря Чуркистана" имел размеры двух кулаков Кэннона, грани его играли даже на тусклых огнях факелов такими прекрасными цветами! Молодой варвар поднял его выше, но дрожащие пальцы выпустили ребристые бока. Камень упал на шкатулку. Варвар разворошил разбитые остатки, выудил нечто, похожее на высохшую пиявку, и сунул в свой кошелек. Обернувшись, он взглянул на дверной проем и похолодел. Холодно... К тому же, как оказалось, секретная дверь не имела запоров. Просто в темноте варвар ухватился не за тот ее край и вырвал вместе с косяком из стены. Устало улыбнувшись, он пустился наутек.

Сесе-пупе лихорадочно бросала в смешанное с кровью вино пучки травы и куски, похожие на полупереваренную пищу. Закончив смешивание, ведьма, разводя руки, прошептала заклятие, после чего плюнула на бурую, загаженную травой поверхность.

- Покажи мне Кэннона!!! - приказала владычица. Зелье осталось темным. В растерянности завертевшись, Сесе-пупе порылась в книге. Опустив руки, она вернулась к демону.

- Я не могу его найти.

- Ну, хорошо. Только ради вас, мадам.

Демон прижал к вискам пальцы и закрыл глаза. Несколько минут он сидел молча и неподвижно, все больше и больше хмурясь, а потом заговорил:

- Я тоже не могу его услышать, как ни странно. Однако я слышу кое-что другое, - сказал он своим прекрасным баритоном. Затем голоса стали меняться с неимоверными ловкостью и быстротой. - Где этот проклятый варвар? Все равно найду и убью его, отомщу за испорченные фрукты и откусанные крокодилами ягодицы! - это было сказано чуть хриплым, обиженным тенором. - Он пыл ф "Розофом лютике" этим фечером. Уше скоро я покашу ему, как носиться сломя колофу, - добавил рассерженный голос с явным кхитайским акцентом. - Старый шут, с которым ходил выскочка-троммелиец, сел на коня и уехал, ведя второго на поводу. Поеду за ним и убью варвара! - заявил напоследок бас, вероятно, принадлежащий какому-нибудь недоумку. Демон тряхнул головой, чтобы вернуться к действительности. - Слышала эти мысли? Похоже, не ты одна хочешь прикончить этого варвара. Нам нужно постараться.

Кэннон быстро шагал по темным улицам Йогуры. Черные тени грабителей одна за другой возникали из переулков, но они затевали между собой драки за право напасть на одинокого прохожего и отставали... Добравшись до Южных ворот, Кэннон увидел на фоне пылающих костров стражи двух коней и четкий силуэт ковыряющегося в носу Пердолиуса. Молодой варвар прибавил ходу, но внезапно из тени сторожевой будки выпрыгнул увешанный железом воин.

- Стой! - заорал он, схватив Кэннона за шиворот и приподнимая над землей. - А не ты ли тот убийца, замочивший почтенного собирателя объедков?

Троммелиец выпятил губы и скосил глаза к переносице.

- Ой! Не тот! - отшатнулся стражник.

Кэннон подбежал к коню и вскочил в седло.

- Едем!

Они поскакали прочь, на юг.

* * *

Имхалай, высоко задрав нос и выпучив глаза, стоял посреди подвала. Перед ним в угловатой пентаграмме стоял голубой в желтую полоску демон, державший на вытянутой руке извивающуюся девушку. Двумя пальцами он брезгливо сжимал ее жалкую одежонку.

- Вот, кра-асавчик! - томно проблеяло адское создание. - Вот твоя мерзкая бабенка. Ты больше ничего не хочешь от меня?? - демон сделал глазки.

- Нет, нет! - испуганно замахал руками волшебник. - Проваливай!

Девушка в клубах дыма упала на пол.

- А-ха-ха-ха! - торжествующе взревел Имхалай. - Теперь весь мир мой!!! Пора готовить великий ритуал!

- Ритуал? - устало спросила Чиччочелла. - Если там есть что-нибудь вроде случки с богами, то я тоже участвую!

Белое солнце пустыни, а под ним...

К вечеру следующего дня Кэннон и Пердолиус уже углубились в пустыню. Впрочем, она оказалась не такой уж пустой: частенько дюны пересекались оврагами, заросшими полусухими кустами. Иногда встречались группы огромных камней-скал, чаще - заброшенные дома, от которых остались только стены. В одном таком поселении, где на дне колодца еще оставалась вода, путники остановились на ночлег. Поужинав замечательными пирогами с перцем и бутылочкой забродившего кефира, оба уснули мертвецким сном. Напрасно... После полуночи из темноты на свет их костра вышел худой человек с вислыми рыжими усами и нехорошей ухмылкой. На боку его болталась кривая сабля. Оглядев спящих, он взмахнул рукой. Множество теней окружили ничего не подозревающих путников и в мгновение ока связали их.