- А как же, как же, ваше сиятельство. Затем и бежал, затем и поджидал. Покойный братец мне о вас рассказывал, велел обратиться за помощью к вам. Вы люди, к новым властям близкие, пообтертые, знаете, к кому как подъехать, кого чем угостить. Ах как они были довольны завтраком Стефана! Я случайно, возвращаясь из волости, на этот завтрак попал. Самый главный начальник уплетал пироги со сметаной, аж за ухом трещало, сметана по мундиру текла, а он только оторвется от кувшина на минутку, крякнет "зер гут" и опять голову в кувшин, "зер гут!". А потом что-то ему не понравилось. Но что? За что б-б-братца з-з-застрелил, убей г-г-гром не пойму. Хожу вот и трясусь, как з-з-заяц.

- Да-а, - подтвердил Гуляйбабка. - Трясет вас крепенько. Эка челюсть выстукивает дробь.

- Нет сил, ваше б-б-благородие. Нет сил. 3-з-завтра прибывает полк к-к-карателей. Третью ночь не сплю, ломаю головушку, к-к-как их получше в-в-встретить.

- Полк карателей, говорите?

- Так точно, оне-с. Облавка будет на полесских п-п-артизан. Один батальон двинет в край леса с севера, другой - от-от-отсель, с юга.

Гуляйбабка взглянул на Трущобина:

- Господин советник президента! Вы слыхали?

- Да, да. Слыхал, - поклонился Трущобин. - Прибывает полк карателей. Но, позвольте, господин Гнида, где вы намерены разместить этот полк? Село-то дотла сожжено.

- Не все-с. Не все-с, - поспешил объяснить Гнида. - Господа хорошие жгли только по моему списочку - хаты коммунистиков, партизан... В яру, почитай, все хаты целы. Подготовочка к встрече идет. Все честь по чести. Полики моются, топятся б-баньки. Вверенная мне по-полиция г-го-нит г-горилку.

- Да перестаньте же трястись, господин Гнида, - вышел из терпения Гуляйбабка. - Эка вас разобрало! Удержу нет. Челюсть выстукивает черт те что. Извольте придержать ее, что ль.

- Рад бы... рад бы с собой совладать, но не м-могу. Страх обуял. Жить... Жить я хочу. Я не жил еще, б-белого свету не в-видел. Все в тюрьмах да в кар-карцерах.

Гуляйбабка взглянул на часы:

- Господин Гнида, своей трясучкой вы держите нас ровно пятнадцать минут. Говорите коротко и ясно, что вам надо.

- Об одном. Об одном прошу: расскажите, посоветуйте, как лучше встретить их... господ карателей. Век буду благодарен. Б-будьте л-любезны. Богом молю.

Гуляйбабка обернулся к свите.

- Ну как? Поможем, господа?

- Надо помочь. Чего же! - живо отозвалась свита. - Вполне заслуживает помощи БЕИПСА.

- В таком случае, кхи-м, - крякнул в кулак Гуляйбабка. - Вам, Степан Гнида, один вопрос.

- Слушаюсь! - звякнул каблуками староста.

- У вас жирные гуси есть? Весь полк карателей жирной гусятиной сможете накормить? Староста вытянулся в струнку:

- Гусей-с нет. Гусей-с первая же цепь господ освободителей поела. А вот гусиные, куриные яички еще остались. На черный день берегу.

Гуляйбабка схватил Гниду за воротник белой рубахи, с силой тряхнул его:

- Ты что, сволочь?! Как смел?! Неумытая рожа! Неотесанная свинья! Кого вздумал яичным желтком кормить? Доблестных солдат фюрера? Его карающий меч? Брат проглотил пулю, и тебе захотелось?

- Пом-м-ми-милуйте, по-пощадите, - захрипел, приседая, Гнида. - Все выложу, все сделаю, что... что только скажете. Ни... ничего-шеньки не... не утаю-с.

- Я те утаю, скотина! Кишки выверну наизнанку, - тряс, словно дерево, обомлевшего старосту Гуляйбабка. - Фюрер ходил восемь лет, поджав живот, питаясь эрзацем, копя марки на войну, на освобождение тебя, идиота, а ты... так-то вздумал фюрера отблагодарить, скотина! Тухлую яичницу хочешь ему подсунуть?! А ну, говори: хочешь или нет? Ну!

- Помилуйте. Пощадите. В мыслях того не имею. К Гуляйбабке подошел Волович:

- Ваше превосходительство! Отпустите его. Он ошибку исправит. Заменит гусей чем-нибудь.

- Чем заменит? Картошкой? Кислыми щами? Пусть жрет их сам. Проголодавшимся войскам фюрера нужны жиры, жиры и только жиры!

- Есть жиры. Будут жиры. Я гусей салом за-за-заменю.

- Салом, говорите?

- Точно так! В селе много сала. Есть залеглое, есть свежее. Колхозные свиньи остались. Могу забить штук семь.

- Тощие?

- Никак нет. Откормленные. Пудов по двенадцать. Гуляйбабка отпустил Гниду, потряс кулаком перед его сдвинутым вправо носом:

- Ну смотри у меня! Чтоб ни одной тощей. Чтоб сплошное сало жареное, вареное и побольше браги. Сало и брага. Сам доктор Геббельс восклицал: "Нам нужны обильные завтраки, ужины, обеды!" Вы понимаете, обильные!

- Так точно! Все понял. Все вразумел, - часто моргая, отвечал Гнида.

- Я рад, что вы не круглый олух царя небесного, - сказал примирительно Гуляйбабка. - Благодарите аллаха, что вам встретились такие добрые советчики. Жизнь вам обеспечена. Наевшись жирной свинины, каратели вас пальцем не тронут.

- Спасибо! Спасибонько вам. Об одном забочусь. Последний брат я. Фамилию сохранить.

- Не волнуйтесь. Пока жив фюрер, никто вашей фамильной чести не тронет. Вы как были Гнидой, так Гнидой и останетесь.

- Спасибо. Спасибочко вам.

- Одним спасибом сыт не будешь, - отозвался с передка Прохор. - За спасибо только целует колодец бадью да поп попадью. Овса бы коням раздобыл!

- Что овес? Тьфу овес! - вскочил староста. - Да Гнида ваших коней пышками, пирогами... Добро пожаловать. Прошу! Прошу вас, милушки мои.

...Отведать гнидовских пирогов и пышек коням Гуляйбабки, конечно, не довелось. Но зато каждому вороному из обоза досталось по мерке отменного овса, а солдатам - по куску доброго сала и краюхе пшеничного свежего хлеба.

- Чем, сударь, будете отмечать усердие господина старосты? - спросил у Гуляйбабки Прохор, когда кони сонно уткнули морды в комягу с недоеденным овсом. - Медалью аль граммофонной пластинкой?

- Не торопись, кума, снять чулки сама, ибо это может куму не понравиться, - ответил Гуляйбабка. - Мы еще не знаем, как он встретит господ карателей, накормит ли их свининой.

- Жаль, - вздохнул Прохор, заводя коренного в оглобли кареты. - А я, признаться, уже пластиночку ему приготовил. "Любимую мелодию господ офицеров":

Куда ты, нечистая сила,

Летишь на рожон, на быка,

По вас давно плачет могила

И гробовая доска.

Ах, какой чудный маршик! - пропев куплет, чмокнул губами Прохор. - Я б, сударь, непременно дал и этой Гниде пластиночку.