Чарльз Бомонт

КРАСИВЫЕ ЛЮДИ

Перевод с английского С.Васильевой

Мэри не шелохнулась, когда на ее глазах у красивого мужчины взрывом оторвало ноги и в полыхающей заревом ночи огромный космолет начал деформироваться и разваливаться на части. Она беспокойно шевельнулась, видя, как в ужасающем безмолвии, медленно, точно во сие, поплыли вперемешку с обломками космолета искромсанные человеческие тела. Но когда на людей обрушился метеоритный ливень, разрывая плоть и раскалывая кости, Мэри зажмурилась:

- Мама!

Миссис Кьюберли оторвала взгляд от журнала.

- Нам еще долго ждать?

- Не думаю. А что?

Мэри молча кивнула на стену-экран.

- Ах, вот в чем дело. - Миссис Кьюберли рассмеялась и покачала головой: Это же старый, давно надоевший фильм. Почитай лучше журнал, как я.

- Мама, а экран обязательно должен быть включен?

- Вроде бы никто на него не смотрит. Пожалуй, доктор не рассердится, если я выключу.

Миссис Кьюберли встала с дивана и подошла к стене. Она нажала маленькую кнопку, и изображение, вспыхнув и замерцав, исчезло.

Мэри открыла глаза.

- Честно говоря, - сказала миссис Кьюберли сидевшей рядом с ней женщине, - я думала, они покажут что-нибудь другое. Ведь мы могли бы посмотреть историю первой высадки на Марс в музее.

Не отрывая глаз от журнальной страницы, женщина произнесла:

- Это идея доктора. Психологический прием.

Миссис Кьюберли приоткрыла рот и понимающе кивнула:

- Мне следовало догадаться, что это неспроста. Но кто смотрит фильм?

- Дети. Он заставляет их задуматься, пробуждает в них чувство благодарности или еще какие-нибудь возвышенные эмоции.

- А! Да, конечно.

Мэри взяла журнал и перелистала его. Сплошь одни фотографии: мужчины и женщины. Женщины, похожие на мать и на других, сидевших сейчас вместе с ней в приемной. И мужчины с великолепно развитой мускулатурой и блестящими густыми волосами. Женщины и мужчины, все одинаково совершенные физически и красивые.

- Мама...

- Ну, что еще! Неужели ты не можешь посидеть минутку спокойно?

- Но мы здесь уже три часа. Разве это так уж необходимо?

- Не будь дурочкой, Мэри. После всех тех ужасов, что ты мне наговорила, без этого никак не обойтись.

В приемную вошла женщина с оливкового цвета кожей, одетая в прозрачную белую униформу:

- Кьюберли. Миссис Зена Кьюберли!

- Это я.

- Доктор вас ждет.

Миссис Кьюберли взяла Мэри за руку, и они пошли вслед за сестрой по длинному коридору.

Мужчина, которому на вид можно было дать лет двадцать пять - двадцать семь, оторвал взгляд от письменного стола. Он улыбнулся и жестом указал на стоявшие неподалеку от него два стула:

- Я вас слушаю.

- Доктор Хортел, я...

Доктор прищелкнул пальцами:

- Да, да, знаю. Ваша дочь, И я знаю, что вас беспокоит. Их сейчас так много, что я трачу на это большую часть времени.

Он повернул свое красивое лицо к Мэри:

- Сколько тебе лет, девочка?

- Восемнадцать, сэр.

- Ого, вот так нетерпение! Ну, ясно, уже пора. А как тебя зовут?

- Мэри.

- Очаровательное имя! И такое необычное. Я, Мэри, беру на себя смелость сказать, что понимаю причину твоего беспокойства, понимаю целиком и полностью.

Миссис Кьюберли улыбнулась и разгладила металлическое шитье на своем жакете.

- Сударыня, вы не знаете, сколько в наше время таких, как ваша дочь. Одна девочка, как я помню, настолько была выбита из колеи, что, забросив все свои дела, целыми днями только и делала, что предавалась горестным размышлениям.

- Именно это и происходит с Мэри. Когда она, наконец, во всем мне призналась, доктор, я подумала, что она сошла... ну, вы понимаете.

- Дела ваши настолько плохи? Боюсь, что нам придется ввести новую программу образования, и побыстрей, иначе они все станут такими.

- Я вас не совсем понимаю, доктор.

- Дети, миссис Кьюберли, должны быть как следует проинструктированы. Как следует! Многое у нас считается само собой разумеющимся, а детский ум не воспринимает ряд явлений без четкого объяснения.

- Разумеется, но какое это имеет отношение к...

- Мэри, как приблизительно половина шестнадцати-, семнадцати-, восемнадцатилетних, становится болезненно застенчивой. Ей кажется, что ее тело достаточно развилось и готово к Трансформации, а на самом деле это не так. Мэри видит вас, окружающих ее женщин, фотографии, а потом смотрится в зеркало и приходит в ужас. Она спрашивает себя: "Почему я должна быть безобразной, неуклюжей, непропорционально сложенной?"

- Но... - начала миссис Кьюберли.

- Эта сторона вопроса вам, несомненно, понятна. Итак, Мэри, твой протест направлен против того, что мы не даем тебе и твоим сверстникам убедительных, логически обоснованных объяснений, почему нужно ждать до девятнадцати лет.

- Нет, нет, доктор! - вскричала миссис Кьюберли. - У нас все наоборот.

- Прошу прощения, сударыня?

- Дело в том, что вы меня неправильно поняли. Мэри, скажи доктору то, о чем ты говорила мне.

Мэри беспокойно заерзала на стуле:

- Понимаете, доктор, я... я не хочу этого.

У доктора отвисла челюсть:

- Что ты сказала? Повтори, пожалуйста.

- Я сказала, что не хочу подвергаться Трансформации.

- Невероятно! Такое я слышу впервые в жизни. Ты шутишь, девочка!

Мэри отрицательно покачала головой.

- Вы видите, доктор. Что это может быть?

Доктор поцокал языком и достал из маленького шкафчика опутанную проводами черную коробку с множеством кнопок и дисков. Он укрепил на голове Мэри черные зажимы.

- О нет, не думаете же вы...

- Сейчас увидим.

Доктор повернул несколько дисков и взглянул на лампочку в центре крышки коробки. Она не зажглась. Он снял с головы Мэри зажимы.

- Ну и ну, - произнес он. - Ваша дочь, миссис Кьюберли, совершенно здорова.

- Тогда что же это?

- Быть может, она лжет.

Еще несколько тестов. Еще несколько каких-то аппаратов. И еще несколько отрицательных результатов.

- Девочка, ты и впрямь хочешь убедить нас, что предпочитаешь вот это тело? - спросил красивый мужчина.

- Оно мне нравится. Это... трудно объяснить, но ведь это я - вот что для меня важно. Мне нравится не моя внешность, а то, что это я.

- Миссис Кьюберли, - произнес доктор, - пусть с Мэри серьезно побеседует ваш муж.

- Мой муж погиб. Катастрофа у Ганимеда.

- О, какая героическая смерть! Значит, он был космонавтом, да? - Доктор почесал щеку. - Когда она впервые заговорила об этом?

- Да довольно давно. Я раньше относила это за счет того, что она еще совсем ребенок. Но позже, когда приблизилось время, решила все-таки обратиться к вам.

- Да, да, конечно, очень разумно. Мм... а ведет она себя тоже странно?

- Однажды ночью я нашла ее на втором уровне. Она лежала на полу и, когда я спросила, что она делает, ответила, что пытается заснуть.

Мэри вздрогнула. Она пожалела, что мать знает об этом.

- Вы сказали "заснуть"?

- Совершенно верно.

- Но кто мог подать ей такую идею?

- Понятия не имею.

- Мэри, ты ведь знаешь, что в наше время никто не спит. Что теперь, когда побеждено это бесполезное, бессознательное состояние, в нашем распоряжении неизмеримо больший период жизни, чем у наших бедных предков. Дитя, ты в самом деле спала? Ни один человек теперь не знает, как это делается.

- Нет, сэр, но чуть было не заснула.

Доктор выдохнул струю воздуха:

- Но почему ты пыталась делать то, о чем люди давным-давно забыли?

- Это было так красиво описано в книге, что сон показался мне приятным занятием. Вот и все.

- Где? В книге? Неужели в вашем блоке, сударыня, есть книги?

- Возможно. Я давно не занимаюсь уборкой.