Катя вздохнула, набрала силы в легкие, чтобы приступить ко второй еще более печальной главе.

– Потом этот дележ. Спорили из-за коврика в прихожей и рвали семейные фотографии. Она крутит отцом как хочет. Мать говорит, это Альбина надоумила отца не оставлять нам с матерью ни копейки.

Было сложно представить дерущихся из-за вещей родителей. Моя мать просто заказала грузовик и вывезла все ценное из квартиры, включая мебель, даже рубашки отца зачем-то прихватила.

– Я все время проводила у бабушки с дедом, но это было еще невыносимее. Мне капали на мозги, что мать – дрянь, а Альбина золотце.

Мои брови полезли вверх.

«Наши дед и бабуля? С чего?»

– Без понятия. Может, она им приплачивала?

«Да ну. Глупости», – то, что Катя так отзывается о родных, мне не нравилось. Это все-таки люди, которые о нас заботились, и которых я безоговорочно люблю. Сестре следовало быть разборчивее со словами.

– Для меня Альбина как была, так и остается обыкновенной шалавой, которая разрушила нашу семью. Жить в квартире папиной любовницы я отказалась и переехала к маме. Сначала мы жили хорошо. Она не доставала с учебой, не спрашивала, где я была.

«Прикольно».

Поведение Катиной мамы было чем-то за гранью разумного. О таких предках можно только мечтать. Мой папа расписывал каждую мою секунду, и всегда знал, где я нахожусь и что делаю. Хотя меня это не парило, в моей жизни не было ничего, что требовалось скрывать.

– Выпиваю чашку кофе. Дома жрать нечего. Маму «ужинают в ресторане», а я перебиваюсь тем, что раздобуду на рынке.

«На рынке?» – повторила я, добавив несколько восклицательных знаков. Катя не переставала удивлять.

– Те крохи, которые дает отец уходят на еду, надо же на что-то жить. Приторговываю шмотьем, – будничным тоном продолжала Катя, – У моего знакомого кавказца там точка. Кстати, приходи, подарок тебе к Новому году подберем.

Мои глаза снова полезли на лоб. Работа в пятнадцать? У меня со всеми кружками и секциями тарелку в раковину за собой убрать времени нет. А как же школа? Да еще кавказец какой-то. Я их за километр обхожу.

– Они нормальные ребята. Вот только девки у них дурные. Стрелку забили, морду хотели набить. Но я и сама не промах. Девке морду набить – ниче не стоит. Они только царапаться и волосы драть умеют. А я руки за спину заломлю и лицом в асфальт.

«Ах, Катя, набралась ты на этом рынке», – я покачала головой. Что стало с милой девочкой, которую я знала в детстве, еще до того, как наши родители увязли в болоте разводов?

– Это ты у нас цветок из теплицы, – огрызнулась сестра, – Среди сорной травы и роза одичает, превратится в шиповник. Ты бы видела, с кем путается моя мать. Говорит, это ее «лекарство от памяти». Надирается в зюзю и отрубается, а ее хахали руки распускают.

Я даже подскочила на кровати.

«Они что?!»

– Лапают за грудь, пытаются штаны стянуть. Ну, что делают мужики в таких случаях?

Я поперхнулась слюной и закашлялась.

– Ты будто вчера родилась, честное слово.

– Мне несколько раз приходилось ночевать в подъезде, на ящиках для картошки. Мочилась за трубой мусоропровода. Это лучше, чем идти домой, когда мать бухая, – говорила Катька вдохновлено, – Прикинь. Познакомилась так с соседом с пятого этажа. Двадцать лет, а я у него была первая. Ты вообще такое можешь вообразить?

Что именно? Что моя сестра занималась этим на ящике картошки? Мое воображение не настолько развито, чтобы такое себе представить. Не говоря уже обо всем остальном: бухие родители, ухажеры-насильник.

«Ты уверена, что не фильм – ужасов мне пересказываешь?»

– Да, ладно тебе драматизировать. Все нормуль. Я с этим Гришей – соседом теперь живу. Родители не общаются. Так что пребывают в полном неведении. Папа считает, что я у мамы, и наоборот. Раз в месяц батя дает деньги на еду. То, что зарабатываю сама, откладываю. НЗ, чтоб ни от кого не зависеть.

Я чувствовала себя дважды немой, не могла подобрать слова. В сравнении с Катиным рассказом мои переживания блекли. У меня хотя бы был папа, и Вика, а у Кати никого.

– Ладно, давай спать, глаза слипаются, – Катя придавила головой подушку и моментально заснула, а я еще долго не могла сомкнуть глаз. Все смотрела в потолок на тени, и мне мерещились длинные руки, которые пытались схватить меня и сделать то, о чем говорила сестра. Я зажмурилась, пытаясь прогнать видения и уснуть.

Не знаю, сколько я так лежала. До того самого момента, когда оказалась на улице под проливным дождем. «Сейчас же зима. Почему идет дождь?» – пронеслось вдалеке моего сознания. Голые ноги по колено в вязкой глине.

Машина буксует в жидкой жиже, и брызги оседают на моем лице. Я оступаюсь и падаю. Ноги и руки покрываются коричневой грязью. Отплевываюсь, поднимаюсь на ноги и ползу следом из последних сил.

«Мама! Не уезжай!»

Водитель дает по газам.

– Пожалуйста, вернись!

– Я никуда и не уходила, – раздается голос у самого уха, – Я всегда буду рядом, – я останавливаюсь, поворачиваюсь и вижу Вику.

Как она смеет меня задерживать? Мама вот-вот исчезнет, и я потеряю ее из виду, а она лезет со своими глупостями.

– Ты мне не мама и никогда ей не станешь! – кричу в сердцах и отталкиваю, чтобы не стояла у меня на дороге.

Тяжело дышу, ноги вязнут в мягкой глине и скользят, но я заставляю себя бежать. Машина останавливается, и я подхожу к двери. Радостно улыбаюсь. Она вернулась, она услышала, она будет со мной.

– Женя, – зовет мама ласково и выходит, чтобы обнять меня, я смотрю в ее глаза, наполненные любовью, и снова вижу Викино лицо.

– Нет. Это невозможно. Я зажмуриваюсь на секунду, открываю глаза, но картинка не меняется, как бы я не старалась, не могу заставить маму появиться.

Сквозь сон чувствую, как кто-то тянет одеяло и стаскивает с меня остатки кошмарного сна.

– Вставайте, лежебоки, – погладила по волосам Вика, но мы С Катей ее проигнорировали, натянув одеяло по самые уши и пытаясь снова залечь в спячку.

В лицо уткнулся холодный собачий нос, Боб умывал нас своим языком. Вика бросила нас на растерзание пса. Этот не отстанет, пока нас не дотащит до умывальника. Ухватил нас за пижамы и принялся тянуть. Одеяло уже валялось на полу в другом конце комнаты. Хочешь, не хочешь, а вставать придется.

– Порвешь, – ругает Катя пса, а сама хохочет и начинает ответную погоню, набрасывает на него одеяло и превращает в рычащее привидение.

– Женька, у меня для тебя хорошая новость, – папа подмигивает и протягивает телефон.

Смс от Карины: «Приеду к 12». Ни привета, ни прощания. Ничего лишнего. В папином духе. Четко и без эмоций. Сухое извещение заставляет дергаться пружинки в моих ногах.

– Пойду, скажу деду. Уедем после завтрака.

«Как так?…»

– Ты же хочешь повидать сестру?

«Да».

– Значит надо выбирать. Если не уговорим Карину поехать с нами, вернемся сюда после ее отъезда.

Я согласно кивнула, хотя это было далеко от того, чего мне хотелось в действительности. Мое самое сокровенное желание никогда не осуществится, сколько бы снежинок я не прятала в ладони, сколько бы не загадывала под бой курантов, чтобы мама и сестра были рядом со мной всегда.

Очищенные от ночного снегопада машины ждут своих пассажиров.

– Так может, Карина останется на пару дней и вы приедете все вместе? Каникулы все-таки, – спрашивает дед с надеждой и мне хочется успокоить его.

– С Кариной невозможно строить планы. Не будем ничего загадывать, – отмахивается папа.

– Все правильно, – говорит дед с торопливым спокойствием.

Мы с Катей, не договариваясь, одновременно прижимаемся к нему с разных боков. Дед прощается так, будто видимся в последний раз.

– Берегите себя, мои родные. Если что, сразу звоните, – сказал дед и так серьезно посмотрел в сторону Кати, что мы переглянулись, не подслушал ли он наш разговор.

– Живите дружно, – сгреб папу, Вику и меня в охапку, – Ты не давай им спуску, – смотрит на Вику, – Построже с ними.