Опустившись на сиденье деревянных качелей, она оттолкнулась и вынула из сумочки открытку. По правде говоря, ей давно уже следовало позвонить. Уолт всегда с большим терпением относился к ее неуравновешенности. У Джорджа в таких случаях разговор был короткий: он терпеть не мог каких бы то ни было проявлений эмоций. После восемнадцати месяцев брака с ним она чувствовала себя такой опустошенной, что потребовались бы годы, чтобы перебороть себя, несмотря на успешную карьеру и настойчивые ухаживания Уолта.

Помимо предложения шефа ее беспокоили Смитсон и Ли — адвокаты, занимающиеся имуществом Джорджа. Когда они вызвали ее к себе и огорошили новостью, что Джордж скончался и все оставил ей, она была ошеломлена. Одно из двух: либо он предвидел ее реакцию и сделал это нарочно (у него был талант к утонченной жестокости), либо просто забыл изменить завещание после развода. В любом случае потрясение было ужасным. В конце концов она отказалась обсуждать этот вопрос и ушла. Наследство не ограничивалось одними коллекциями, но с остальным адвокаты пускай разбираются сами, как только она почувствует себя в силах принять решение по поводу основной части. Теперь она знала, как ей поступить, и эту заботу можно пока выбросить из головы.

Не переставая тихонько раскачиваться, Челис грызла кончик авторучки. Она уже жалела, что поддалась порыву связаться с Уолтом. Стоило ей подумать хотя бы об одной из своих проблем, как в ее голове заваривалась такая каша, что она чувствовала себя совершенно измученной.

— Черт побери! — раздраженно пробормотала она. — Что можно уместить на почтовой открытке? Чудесно отдыхаю, жаль, что тебя здесь нет, — медленно сформулировала она и нацарапала свое послание. А что еще сказать? Его предложение она пока не готова ни принять, ни отвергнуть.

Состряпав записку тете Стеффи, она сунула ее в коробочку для бумаг у парадного крыльца и направилась с открыткой к почтовому ящику. Поднимая козырек, она не смогла удержаться от вздоха. Это нехитрое действие словно вернуло ее в то время, когда жизнь казалась простой и надежной.

Как ни странно, на таком расстоянии простым и надежным выглядел именно Уолт. Она питала огромное уважение к его интеллекту, к его деловой хватке. Более того, Уолт отлично умел сдерживать свои эмоции. Может быть, он не всегда был достаточно приветлив, однако ни разу не позволил себе резких выражений, которые то и дело отпускал в ее адрес Джордж, прежде чем она научилась не обращать на них внимания.

Уолт вначале не пытался давить на нее. Только когда у нее начались эти нервные припадки, он перевел их отношения на более личный уровень.

Уолт был привлекательным, но далеко не таким красивым, как Джордж. У него были хоть и приятные, но маловыразительные черты лица, довольно бледные голубые глаза, а мягкие черные волосы начали уже редеть на макушке. Однако он был высок, мягок, сладкоречив, а горький опыт приучил ее не доверять неотразимо обаятельным мужчинам.

Уолт сделал ей предложение как раз в тот день, когда она впервые побывала у Смитсона и всю дорогу до галереи в такси не могла прийти в себя. Когда Уолт вошел к ней, она сидела за своим заваленным столом, уставившись в ярко-оранжевые стены кабинета, а по щекам текли слезы. Он отвлек ее, успокоил, а потом все выпытал. Она упрямо повторяла, что ей не нужна эта проклятая коллекция и вообще ничего от Джорджа не нужно. И тут он предложил жениться на ней и взять на себя все ее заботы.

Теперь, спустя несколько недель, Челис поморщилась, вспомнив этот день. Для нее это уже успех — сосредоточенно размышлять о своем положении в течение двух минут и даже дольше. Еще совсем недавно она просто не могла думать об Уолте или о наследстве Джорджа.

— Теперь все не так просто, — пробормотала Челис, миновав бакалейную лавку и даже не взглянув в ее сторону. Если она откажет Уолту, с любимой работой, по всей видимости, придется распрощаться. Но почему она все время обдумывает только вариант отказа? Ведь он очень ей нравится, и ладят они прекрасно.

Но вот хочет ли она вообще замуж? Нужен ли ей еще один мужчина в качестве мужа? Она вполне может себя содержать, а что касается секса, то этот аспект брака слишком преувеличивают.

Когда вскоре после полудня приехал Бенджамин, Челис лежала на желтом плотике, покачиваясь на волнах, считала маленькие пухлые облака, проплывавшие над головой и исчезавшие за верхушками деревьев, и была крайне раздосадована тем, что ее спустили с небес на землю.

Бенджамин небрежно помахал ей и начал пробираться через высокую траву к верхнему концу озера. Она потеряла его из виду, хотя время от времени слышала всплески, когда он забрасывал наживку, но упрямо оставалась на прежнем месте. Ключ у него есть, пусть приходит и уходит когда заблагорассудится, она его принимать не обязана.

Она слегка пошевелила пальцами в воде и вскоре поняла, что так можно добраться и до берега. Надежды отдохнуть развеялись, по крайней мере сейчас.

Как раз в тот момент, когда она вскарабкалась на скользкий берег, пикап, взревев мотором, отправился обратно, ей оставалось лишь безучастно посмотреть ему вслед. И тут, впервые за несколько дней, она расплакалась.

На другой вечер, перед тем как стемнело, Бенджамин появился снова. Челис ловила рыбу. Накануне она сварила полдюжины яиц, но, позавтракав и пообедав ими, была уже готова сменить диету.

— Поймала что-нибудь? — приветствовал он ее, пробираясь сквозь высокую траву к тому месту, где она раз за разом тщетно делала забросы. На нем был заляпанный рабочий костюм цвета хаки, который почти сливался по цвету с его стройным мускулистым телом. Лоснившиеся от пота руки были заметно темнее.

— Не клюет, — решительно заявила она, отводя от него взгляд. Посмотрев в коробочку с наживкой, она, ухмыляясь, стала сматывать леску. Клева нет, так что у профессионала Бенджамина шансов на успех ничуть не больше, чем у нее, дилетантки.

— Ну а мы сделаем им такое предложение, что они не смогут отказаться. — Он открыл коробочку с разноцветными насадками — настоящим сокровищем — и начал в ней рыться.

— Так, посмотрим. Выдающийся животновод пытается охмурить большеротую землячку, — с усмешкой проговорила она.

Он улыбнулся в ответ, его карие глаза засверкали озорством.

— Не надо ехидничать, милая. Чтобы поймать того, кого хочешь, нужно быть хитрее добычи. В этом-то наше различие.

— По крайней мере тебе не надо беспокоиться, что ты утонешь, — съязвила она. — Если даже свалишься за борт, твое раздутое «я» долго будет держать тебя на плаву.

Приняв с молчаливой улыбкой насмешку, он убрал зажим с конца толстой жилки из синтетического волокна, завязал там новую петлю, нацепил на удилище, выбрал в коробке пластмассовую саламандру, которая выглядела совсем как настоящая.

— Потрогай, — пробормотал он, прежде чем надеть ее на голый крючок.

Она была как живая — мягкая и упругая.

Словно обжегшись, Челис отдернула руку, и Бенджамин понимающе улыбнулся, чем едва не вывел ее из себя. Потом он отступил на несколько шагов и сделал заброс.

— Нужно поставить себя на место рыбы, — доверительно прошептал он ей. — Я всегда тщательно выбираю приманку, кладу ее неподалеку от намеченной жертвы и жду своего часа.

Челис со все возраставшим нетерпением смотрела, как саламандра погружается в воду и поверхность вновь становится зеркальной. Он не спешил сматывать леску.

— Ты не собираешься что-нибудь делать? — спросила она наконец.

Он покачал головой, его губы вновь тронула столь раздражавшая ее улыбка.

— Не надо опережать события. К чему рисковать, спугивая жертву, пока крючок еще не опустился? — Он приподнял кончик удочки и чуть подтянул провисшую леску. — Можно дернуть разок, поддразнить, заинтриговать. Заодно проверить, нет ли зацепа.

Они ждали вдвоем, и Бенджамин не сводил глаз с лески, спокойно лежавшей на поверхности и указывавшей, где затонула приманка. Челис затаила дыхание, сознавая, что ее внимание направлено не на леску, а на стоявшего рядом человека.