- Все это хорошо. Но я бы просил вас оставить офицерам личное оружие. Для немецкого офицера сдать оружие - значит потерять авторитет у своих солдат.

-Вы просите о невозможном, генерал. И вообще, я удивлен вашими рассуждениями. Неужели вы думаете, что после всего, что произошло в июне сорок первого года, вашим офицерам доведется командовать?

Мюллер молчит. Затем он просит лист чистой бумаги и, склонившись над ним, пишет приказ-обращение к солдатам и офицерам 4-й германской армии: "После многонедельных тяжелых боев наше положение стало безнадежно. Мы выполнили свой долг. Наша боеспособность снизилась до минимума, у нас нет никаких надежд на снабжение. Русские силы, согласно сообщениям нашего верховного главнокомандования, находятся у Барановичи. Переправы через реку Птичь для нас закрыты. У нас нет никаких надежд на их завоевание нашими силами и средствами. Мы имеем огромные потери убитыми, ранеными и разбежавшимися.

Русское командование обязалось: а) взять на себя заботу о раненых, б) оставить офицерам и солдатам награды.

От нас требуется: все оружие и снаряжение собрать и сдать в хорошем состоянии.

Конец бессмысленному кровопролитию!

Поэтому я приказываю: приостановить с настоящего момента военные действия. Повсюду должны быть созданы под руководством офицеров группы от 100 до 500 человек. Раненые должны примыкать к этим группам. Взять себя в руки, показать нашу дисциплину и помочь быстро провести мероприятия по обеспечению приказа.

Этот приказ необходимо распространить письменно и устно всеми средствами".

В конце Мюллер поставил дату "7 июля 1944 года" и свою подпись. После этого руки его беспомощно опустились, на глазах появились слезы.

- Ну уж это никак не к лицу генералу, - говорю я.

- Господин генерал, прошу понять меня правильно. Эта скорбь по моей Германии.

- Какой Германии? Германии Гитлера? Она скоро прекратит существование. Останется Германия немецкого парода...

Много лет спустя мне приятно было узнать, что бывшие гитлеровские генералы Мюллер и Бамлер порвали со своим прошлым, живут в Германской Демократической Республике, ведут большую и полезную работу по обеспечению мира и укреплению дружбы между двумя германскими государствами, отдают много сил пропаганде дружбы народов Советского Союза и ГДР.

...Приказ Мюллера сразу же был передан во все его войска. 4-я германская армия капитулировала.

Это было венцом нашего летнего наступления. Начав операции в конце июня, мы за 53 дня с боями прошли свыше 600 километров и освободили от фашистских захватчиков территорию родной земли от реки Проня до Августовского канала. Войска армии принесли свободу городам Чаусы и Быхов, Могилев и Новогрудок, Гродно и Осовец.

Я не поклонник пышных празднеств. Но этого юбилея ждал с нетерпением. И он настал.

Мы отмечали его не в крупном театральном зале, освещенном тысячами огней. На нем не было нарядно разодетых гостей. В честь юбиляра не произносилось речей, ему не дарили цветов. Ничего этого не было. В грохоте войны, в пыли и грязи фронтовых дорог, под скрежет гусениц танков и рев несущихся над нами самолетов мы отмечали трехлетие 50-й армии.

За три года своего существования армия проделала большой и поистине героический путь. Ее войска освободили 36 советских городов, 93 железнодорожные станции, 68 районных центров и около 7 тысяч других населенных пунктов Тульской, Смоленской, Орловской областей и Советской Белоруссии. За это же время наши войска уничтожили около 100 тысяч вражеских солдат и офицеров и 30 тысяч взяли в плен.

Ратные подвиги армии неоднократно отмечались в приказах Верховного Главнокомандования. Многие наши части и соединения были преобразованы в гвардейские, награждены орденами. Многие бойцы и командиры получили высокое звание Героя Советского Союза. Свыше 53 тысяч генералов, офицеров, старшин, сержантов и бойцов удостоены правительственных наград. Больше половины отличившихся составляли коммунисты и комсомольцы.

Когда я сейчас думаю о том, что помогло соединениям армии успешно преодолевать трудности войны, побеждать в сражениях с сильным, коварным и опытным врагом, то прежде всего благодарным словом вспоминаю коммунистов и комсомольцев. В самые тяжкие для нашей армии дни они горячим словом и личным примером воодушевляли и вели за собой всех воинов.

Недаром партийные и комсомольские организации пользовались таким большим авторитетом. Недаром в войсках была такая огромная тяга в партию и комсомол. За три года в наших соединениях и частях было принято в члены и кандидаты партии около 46 тысяч бойцов и офицеров, а в комсомол - свыше 29 тысяч человек.

С неизменно теплым чувством я вспоминаю и тех, кто в разное время возглавлял организационно-партийную и политико-воспитательную работу в войсках 50-й армии. Это бригадный комиссар К. Л. Сорокин, генерал-майор А. М. Карамышев. полковник А. П. Рассадин, бригадный комиссар А. Е. Халезов, полковой комиссар В. Я. Головкин полковники Н. И. Шилов, Н. Н. Александров.

Был у меня и еще один помощник, который своей скромной повседневной работой помогал воспитывать воинов. Этим помощником являлась наша армейская газета "Разгромим врага".

Помню, в дни наступления на Калугу в деревне, которую мы только что отбили у врага, я встретил одного командира полка (не буду называть его фамилию). Он казался явно расстроенным. Несмотря на лютый тридцатиградусный мороз, полушубок на нем расстегнут. И трудно понять от мороза покраснел он или от гнева.

- Что с вами? - спрашиваю командира.

- Да как же, товарищ командующий. Щелкоперы разозлили. Только что прогнал их.

- Это кого же вы прогнали?

- Да щелкоперов, барзописцев. Я в упор посмотрел на него:

- Кого? Кого?

Видимо поняв, что в моем лице он поддержку не найдет, командир, уже несколько снизив воинственный тон, произнес:

- Корреспондентов из армейской газеты.

- Какое же вы имели право так поступать? Вы забываете, что полк не ваша вотчина.

- Да что толку от них, товарищ командующий, - он протянул мне свежий номер "Разгромим врага" и добавил: - Вот, пожалуйста, полюбуйтесь, что пишут.

Оказывается, в газете была напечатана статья, в которой этот командир подвергался критике за плохую организацию боя. Прочитав статью, я вернул командиру газету.

- Вот вы нервничаете, корреспондентов из полка гоните, - обращаюсь к нему, - а забываете, что злость плохой советчик. Между тем газета правду написала и справедливо раскритиковала вас за то, что топтались у той деревни. Критикуя, она учит вас, и надеюсь, в следующий раз вы в бою не допустите подобных ошибок. Учтите, если еще раз услышу, что вы с корреспондентами будете грубо обращаться, привлеку к ответственности.

Но куда чаще приходилось наблюдать иное. Идет человек с газетным листом в руках и весь сияет от счастья.

- В чем дело?

- Да меня, товарищ командующий, в герои произвели. Смотрите, даже портрет напечатали...

Прошли годы после Великой Отечественной войны. И среди оставшихся у меня реликвий которые храню как самые дорогие свидетельства пламенных военных лет комплект газеты "Разгромим врага". В ней, словно в зеркале, отражены все этапы боевого пути армии.

Листая пожелтевшие страницы, я вспоминаю, что газета всегда была моим добрым советчиком. Комплект "Разгромим врага" рассказывает мне о моих победах, поражениях и раздумьях На ее страницах описаны подвиги моих товарищей, наконец, комплект газеты - это история моей более чем трехлетней жизни и службы в 50-й армии.

Запомнилась первая встреча с редактором Н. Г. Бочаровым. Произошла она, когда я только приехал в Тулу.

Сижу за работой. Дверь моей комнаты была немного приоткрыта. Слышу, в соседней комнате кто-то настойчиво требует:

- Прошу доложить, что два дня добиваюсь на прием. Вошел адъютант. Говорит, что "воюет" редактор армейской газеты. Я приказал впустить его и перед моим рабочим столом появился сухощавый среднего роста человек в дубленом полушубке, перетянутом ремнем. Приложив руку к шапке, он с достоинством доложил: