Двадцатичетырехлетняя Полина уже не относилась к своей внешности настолько придирчиво, чтобы считать себя дурнушкой. Вадику удалось сделать ей хороший подарок - Ина научилась нравиться себе, хотя бы иногда, находясь в просветленном расположении духа. Не могла она и не заметить, что направленные на неё взгляды незнакомых мужчин полны отнюдь не отвращения.
В электричке девуша приступила к привычным упражнениям. Когда-то она прочла статью про грузинского экстрасенса, который впервые ощутил в себе неординарные возможности, угадывая настроение пассажиров автобуса по дороге в школу. Сев у окна, Полина расслабилась, положила руки на колени и слегка опустила веки, словно собиралась вздремнуть. На самом деле, пробежав по лицам людей, сидящих напротив, она выбрала женщину и попыталась представить её семью, дом, работу, ну хоть что-то, являющееся "ключиком" к её состоянию. Вначале "увидела" переднюю в двухкомнатной "распашонке" хрущевских времен с календарем, изображающем котят в корзинке, книжную полку под овальным, в металлической раме, зеркалом, шпильки, щетку для волос, флакон с дезодорантом. Воображение работало, подсовывая "картинки" соседних комнат, образ старухи в цветастом халате у телевизора... Полина два раза глубоко вздохнула и открыла глаза - она уже несколько раз проверяла такие мгновенные "видеопортреты". Оказывалось, что поработало усердное воображение, а не ленивое, все ещё не разбуженное ясновидение. Вот и сейчас избранной для опыта женщины на месте вообще не оказалось, она вышла в тамбур, ожидая станцию.
Полина поставила себе простейшую задачу - вообразить офис, в котором окажется через сорок минут. Ей удалось многое "рассмотреть" и занести данные в "компьютер" своей памяти. Подходя к нужному дому, она чуть не рассмеялась - вместо ожидаемой "стекляшки" под номером 10а выступало типовое здание школы или техникума послевоенных лет, отреставрированное с претензией на европейский деловой стиль. А вот дальше в "компьютере" случился сбой: воображаемое и реальное совпало! Позже Полине так и не удалось докопаться до первоистоков ярко запечатлевшегося образа: брюнетка в красном платье на фоне огромной цветной фотографии собора Василия Блаженного. Она сидела на вращающемся стуле, обтянутом белой кожей, и покачивала туфелькой, держащейся на большом пальце высоко закинутой ноги. Ноги отличные, колготки высококачественные, с упругим блеском лайкры, подол платья на уровне середины бедра. У женщины были иссиня-черные волосы и яркое лицо молодой Роксаны Бабаян. На столе перед ней лежало и стояло все то, что должно находиться под рукой квалифицированной секретарши.
Полина назвала свою фамилию, брюнетка приветливо кивнула и предложила: "Присядьте". Затем соединилась с шефом по внутренней связи и, грациозно поднявшись, распахнула перед посетительницей тяжелую дверь, очевидно, изготовленную в Финляндии из ценных пород дерева. И снова ободряюще кивнула, словно они все разыгрывали заранее отрепетированную сцену: она, Полина и молодой мужчина, сидящий в шикарном кабинете по образцу офисов миллионеров из американским телесериалов.
Сам он, несмотря на абсолютно фирменный прикид и оформление, смотрелся человеком исконно российским. Осмысливая свое впечатление после беседы, Полина поняла, почему сразу прозвала сидящего за столом мужчину "Добрыня Никитич". Ни курносости, ни богатырской бородки, ни русых есенинских кудрей у него не было. Напротив, в коротко подстриженных темных волосах более чем отчетливо обозначилась идущая ото лба залысина, а мягкое, круглое лицо с чистой кожей было чисто выбрито.
- Глеб Борисович, - представился он, поднимаясь навстречу Рите.
Она протянула руку:
- Полина Андреевна. - И сообразила, что Глеб Борисович всего лет на десять старше её, но человек весьма деловой и очень опытный.
В его глазах едва заметно плясала веселая искорка. Словно они с Полиной ходили в один детский сад, а теперь дурачатся, называя друг друга по имени-отчеству. Все это совершенно не соответствовало уже приобретенному Ласточкиной опыту устройства на работу. Оттенок легкого превосходства и мучительной скуки в глазах работодателей Полина научилась различать быстро. У Глеба Борисовича преобладали симпатия и выражение заинтересованности. Однако разговаривал он с ней долго и въедливо. Девушка в красном принесла кофе и оказалась Аллочкой. На подносе стояли три чашки. Алла присела к кофейному столику.
- Ну, что, Алла Ларионовна, закрываем конкурс? Мне показалось, что госпожа Ласточкина сумеет заменить тебя на время отпуска.
- Отпуска?! - Полина не смогла скрыть разочарования. Речь шла о временной работе.
- Довольно солидного, как я понимаю. - Шеф с укоризной глянул на секретаршу. - Завтра же оформляй документы и введи Полину Андреевну в курс дела. Условия мы обговорили.
Полине показалось, что спектакль продолжается, и она даже может предсказать следующую реплику.
- Дождь не на шутку, - сказал шеф, глянув в окно. - У меня визит в "Балчуг". Можешь быть свободна, Аллочка. - Глеб Борисович поднялся. - Так, значит, до завтра? - О Он посмотрел на Полину. - Если меня не будет, Алла во всех бумажных нюансах с оформлением на должность разберется сама. Приступайте к своим обязанностям.
У лифта новую сотрудницу догнала Алла:
- Ты на колесах? Я в Центр. Подвезти?
Полина уже после сообразила, что не отличалась в тот вечер красноречием, словно из её роли вычеркнули весь текст.
Она кивнула, глянув на сногсшибательную кожаную куртку Аллы - тоже красную, и сразу видно, что не с распродажи. В автомобиле секретарши и вовсе пахло роскошью - новенькая иномарка со всеми прибамбасами.
- Тачка мужа. Он сейчас в командировке, - объяснила Алла. - Мой "жигуленок" в ремонте. Какая-то сволочь весь левый бок свезла.
Обаятельная секретарша протянула Рите сигареты. Та отрицательно мотнула головой и с трудом выдавила:
- Мне к метро. К любому, что ближе.
- "Профсоюзная" подойдет?
- Мне на "Комсомольскую". К трем вокзалам, - пояснила Полина.
- Тогда лучше я на Вернадского сверну. Чего тебе по пересадкам в самый "пик" мотаться. И обувь у тебя не для дождя.
